Его строптивая любовь - Ирина (Иринья) Коняева

Затем мы переходим к живым планетам, но выглядят они так, словно находятся на последнем издыхании, и видеть их ещё болезненнее, чем прежние. И находиться… физически тяжело.

Я так думаю, пока не попадаю в мир, магическая энергия которого разорвана в клочья, ветер безжалостно швыряет её на деревья, то воспламеняя их, то замораживая, то превращая в камень. То же творится с ближайшим озером — часть шипит, испаряясь, часть покрывается ледяными корками… Неконтролируемое безумие! В мире нет ни одной безопасной зоны, вся планета — сплошная катастрофа.

Я покрыта гусиной кожей с ног до головы, волосы дыбом, глаза навыкате, сердце колотится в горле, вызывая тошноту, но меня не щадят. Следом идёт десяток миров, в которых бушуют стихии, уничтожая остатки цивилизации. И я не прошу их спасти — понимаю, что это урок и на жест доброй воли от отца рассчитывать не приходится.

Стоит об этом подумать, как отец перемещает нас в маленький тёплый мирок, от которого так и тянет спокойствием, радушием и уютом. Мы находимся в небольшом городке у моря, с красивыми двухэтажными, увитыми цветущей зеленью розово–рыжими домами, мощёными улочками и морем деревьев с густыми кронами, в которых прячутся певчие птицы.

Перепад ощущений настолько внезапный и сильный, что я хватаюсь за руку Рагнара и закрываю глаза, пытаясь восстановить равновесие. Сила бунтует, искрит на кончиках пальцев, неприятно покалывая кожу дракона, но даже эта мысль не помогает быстро взять себя в руки.

Отец как ни в чём не бывало устраивается за столиком под деревом, подзывает официанта, делая заказ на всех, и обращает лицо к морю, наслаждаясь видами.

— Ты в безопасности, всё хорошо, я рядом, — шепчет Рагнар, поглаживая меня по спине. — Выныривай из защитного кокона. Нужно восстановить силы, поесть и…

— Не хочу, — шепчу едва слышно.

— Надо. Пойдём.

Его рука крепко сжимает мою ладонь, я машинально переставляю ноги, сажусь за стол, но мыслями нахожусь не здесь, а на одной из умирающих планет, которая зацепила сильнее остальных.

Только когда приносят еду я выныриваю из своего отстранённо–шокированного состояния. Слышу шум прибоя, крик чаек, пение птиц, шелест листвы. Прислушиваюсь к миру, Он ласково шепчет, приветствуя. Тёплый ветер поглаживает плечи и волосы, щекочет щёки.

— Как здесь хорошо, — блаженно произношу сама себе. А затем смотрю на отца уже вполне трезвым взглядом и добавляю: — Ненадолго, да?

Он смеётся, но мои чувства настолько оголены, что улавливаю отголоски его эмоций, скрытых за толщей многослойной брони. Он совсем не равнодушен, как может показаться, а напротив, тоже испытывает сильную боль при посещении подобных миров. И разочарование, и печаль, и сожаление, и вину. Много чувств и все глубокие.

Именно мысль о человечности древнего и сильного мага окончательно примиряет меня с действительностью.

— Вот теперь мы видим, что ты вернулась, — произнёс Рагнар с улыбкой. — Сделай пару глотков горячего чая и несколько неспешных двойных вздохов, как я тебя учил.

Избавилась от остатков стресса и улыбнулась вполне искренне, коснулась отцовской руки.

— Пап, что это были за планеты? Почему они в таком состоянии и почему ты молчал всё это время?

— Игрушки, — не отводя взгляда от моря проговорил отец, голос его звучал глухо. — Маленькие дети не понимают ценности купленных или созданных для них игрушек, они ломают их, теряют, выбрасывают, издеваются. Они делают это не со зла, а исследуя мир доступным им образом, постигая границы дозволенного. Маги — те же дети, дочь. Если над ними нет строгого, но справедливого учителя, они заигрываются, теряют связь с реальностью, чувствуют себя всемогущими, бесконечно правыми в каждом вопросе. Я неспроста показал тебе уничтоженные и сломанные магами миры. Хочу, чтобы ты помнила о них в каждый момент нашего последующего разговора.

— То есть мою силу нарочно ограничили? По согласованию с тобой! Или даже по твоему приказу! — моментально сообразила я, к чему ведёт отец.

— Не забегай вперёд. Ты хотела всю историю, слушай с начала, — холодно прервал мою возмущённую речь повелитель огненных тёмных.

Неосознанно выпрямилась, приподняв подбородок. Когда он проявляет власть, подчиняешься инстинктивно.

Рагнар положил руку на моё колено, легонько сжал, поддерживая, и я выдохнула, позволяя телу расслабиться. Мы вместе, всё хорошо, мы справимся.

— Извини, больше не буду, — повинилась, не пытаясь найти себе оправданий.

— Я не буду ходить вокруг да около. Огненные тёмные — не венец эволюции, мы такая же раса, как и остальные, и совершаем те же ошибки, что молодые расы, только масштаб у них совершенно иной, — быстро, словно заготовленную речь, произнёс отец. — Более того, те же сайрены или демоны, к примеру, на порядок старше нас. Огненные тёмные изначально пошли от стихийных драконов и демонов, когда огонь встретился со смертью. Двуликие не дружат с некромантией, звери не принимают магию смерти, а магия смерти плохо сочетается с огнём, потому нам пришлось отделиться, найти себе новый мир и исследовать прежде всего самих себя, научиться жить с двумя противоположными по сути своей силами. От звериной сути пришлось отказаться, но пустоту следовало заполнить, потому мы начали изучать миры и расы, искать всё новые и новые способности и дары, усиливать себя.

— Почему вы пошли по столь необычному пути, ведь древние расы всегда тяготели к чистоте крови? — задал вопрос, который у меня крутился на языке, Рагнар. — И как получили живой огонь?

— Первый же династический брак между принцессой демонов и повелителем драконов подарил миру невообразимое потомство. Каждый их ребёнок обладал сильнейшим даром. Если бы вы не стёрли свою историю, знали бы, что в любом современном драконе есть капля демонической крови. Она даёт вам холодную ярость в сражениях, а зверю — необходимую жестокость и смелость.

Нам принесли еду, отвлекая от разговора, и я почувствовала, как сжался желудок. Я действительно была сильно голодна, но из–за переживаний и прогулок по мирам совершенно того не ощущала, отложив физиологические потребности в дальний угол.

Отец, однако, с цели своей не сбился, на еду не отвлекался, налегая на прекрасный, чуть горьковатый местный травяной