Гроза над Миром - Венедикт Ли

Она улыбнулась ему, и он подобострастно хмыкнул в ответ.

– Вот что мы сделаем, – заключила Полина. – Старую хрычовку Тома уже освободили и моим указом назначили на твое (и, бывшее мое, место). Тебя отвезут в казарму нашего женского батальона – девушки очень уж оголодали. Их будет ровно сто одна. Наслаждайся. Та, на которой ты не сможешь – тебя расстреляет.

Она нажала кнопку на столе, вызывая конвой. Когда молодого уводили, он заорал ей:

– Ты – хуже Хозяйки!

– Может быть… – прошептала Полина. – Может быть. Когда за дерьмо возьмешься, бежишь мыть руки. После тебя хочется вымыть мозги. Бедная Хозяйка… О скольких подонков у кормила власти можно перепачкаться за пятьдесят лет. Я начинаю ее понимать.

Она села обратно за стол и уронила голову на скрещенные руки, захотелось перевести дух. Замурлыкал телефон.

– Уже? – удивилась Полина. – На какой по счету, прости за любопытство? Так я и думала. Гаремы – забава импотентов. Ладно, если у тебя больше ко мне ничего нет, я пошла отдыхать. Что?!

Неопознанный летающий объект был замечен радарами на южной границе Эгваль, когда, медленно двигаясь против ветра, все же уступил его напору. Тогда он взмыл вверх, отыскивая спокойные воздушные слои, но нынешний циклон был слишком мощным для такого незамысловатого маневра. Летательный аппарат уносило ураганом все дальше вглубь Эгваль. Когда он вошел в зону ПВО Майи, его обстреляли из зенитных орудий. С тех пор он неуклонно терял высоту. Пилоты поднятых на перехват истребителей доложили, что это большой дирижабль. На оболочке заметны пробоины и один из моторов сильно дымит. Определили и принадлежность воздушного корабля, на нее указывал опознавательный знак: желтый круг, перечеркнутый снизу черным треугольником – Протекторат Тир.

– Нам лучше уничтожить его, пока не поздно, Полина! Он способен нести на себе сверхбомбу и не одну!

Полина на секунду задумалась. Ерунда. Дирижабль тихоходен, а, бросая сверхбомбу, надо улепетывать без оглядки, чтобы не погибнуть самому. И… он не собирался в гости, его занесло к нам недобрым ветром.

– Свяжитесь с ними. Предупредите, что собьем их, если не приземляться немедленно. Где они сейчас?

– Сто двадцать километров южнее Майи.

– Очхорошо. Выполняйте.

Через сорок минут ей доложили, что воздушный корабль движется на малой высоте, часто и беспорядочно меняя курс, и с долей растерянности спросили, что делать?

– Ждать, – ответила Полина. – Они ищут место для посадки.

Дирижабль прошел над Бетой, городом-спутником Майи, зацепив гондолой за крышу здания муниципалитета, рев двигателей слышался громче воя ветра. С этого момента он нарушил радиомолчание и в широком диапазоне стал подавать сигнал бедствия. А через девять минут рухнул на землю в районе заброшенного хутора Черный овраг.

– Полина! Я на месте… – голос помощника срывался. – Они разбились. Горят двигатели… Есть погибшие, много раненых. Известно, что на борту были Нина Вандерхузе и правитель Тира Натан Гариг…

В шахматах на четырех игроков пешка, прошедшая до края доски по самой большой диагонали получает право ходить, как любая фигура и называется «бешеный ферзь». После его появления остальные фигуры пачками вылетают с доски. Именно таким непобедимым чудовищем ощутила себя Полина.

14. НОВТЕРА… НОВТЕРА!..

La amo, kredo e espero,

Longvojo lando Novoterra.

La trajo se eterno vero,

La no anmemej Novoterra.

Tov normo tago, bell' afero

Stel' kondukej la, Novoterra!

Cho temo: la gesej finalo

E la trankvilo stano che…

Nig la mentan' se ta vasalo

E flugej Novoterra serch.

Любовь моя, надежда, вера,

Земля далекая Новтера.

Живет во мне тоска потери,

Мне не забыть тебя, Новтера.

В борьбе суровой, буднях серых,

Веди меня звезда, Новтера!

Когда же путь мой пресечется,

Где б не развеяли мой прах,

Душа моя к тебе вернется

Искать покой в родных краях.

Наоми остановилась в дверях и склонилась в легком полупоклоне, держа сложенные ладони на уровне груди.

– Приятной смерти, наставник…

Кевин Ватанабо выдержал паузу, чтобы показать, как он сердит. Но не стал затягивать – Наоми не должна почувствовать себя униженной.

– Приятной смерти, ученица Вартан, – и легкой улыбкой пригласил ее войти.

Она села так, что он видел ее в профиль. Грязная майка, потертые джинсы. Голова опущена долу, руки на коленях. Грудь часто вздымается, но не от волнения, просто Наоми только что покинула спортплощадку, подчинясь зову наставника. Талантливая девочка. Ей скоро двадцать. Что будет, когда она в полной мере осознает свою силу?

– Я… виновна, наставник, – Наоми избрала простой путь, изображая глубокое раскаяние. Единственная из учащихся, умеющая лгать даже в мыслях.

– Подумай о своем наказании.

Вертикальные морщинки на высоком, чистом крутом лбу изобразили глубокое раздумье.

– Строгое порицанье?

– Посмотрим. Но, прежде, ты разберешь и докажешь мне теорему Маковески о терраподобности биосфер, на которой так лихо провалилась на прошлом тестировании.

Наоми округлила глаза в притворном ужасе.

– Не надо! Придется повторить курс, пока я начну хоть как-то врубаться в эти вероятности!

– Именно так. Не верю, что человек, взломавший компьютерную базу Школы, не способен освоить элементарную математику. Я немногого требую, Наоми?

– Правда, – со вздохом согласилась она. – Но, как подумаю… волосы на голове шевелятся.

– Возьми учебник, пролистай, не вчитываясь, страницы. Представь, что ты никогда не видела математических символов и графиков – для тебя это загадочные узоры, таинственные письмена. Приглядись: они необыкновенно красивы… А ты – неплохая художница. Математика доставит тебе удовольствие.

– Хорошо, наставник.

– Месяц на хлебе и воде – для ясности мышления. Воротясь к себе, острижешься наголо и садись за книги.

– Ох… да. Такой уродиной месяц на свет божий не вылезу.

Вымощенная деревянным торцом дорожка в столовую блестела от слабого летнего дождя. «Так же блестит моя макушка», Наоми обогнала группку учащихся, смахнув ладонью скапливающуюся на бровях влагу. Вслед ей послышались смешки.

– Недоразвитая…

Это Леонид, тонкокостный и остролицый, похожий на лисенка – так он выглядел для Наоми. То, что он юный гений, ее не трогало. И сейчас она игнорировала его уколы. А он, возмущенный тем, что шпилька прошла мимо, заорал: