Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В полном составе семейство собиралось здесь редко, в дни рождения родителей или когда приезжал из Ленинграда брат. Сегодня причина полного собрания была особенная: мы с Ниной решили подать заявление в ЗАГС. Хотели подать тайно, за две недели до восемнадцатилетия Нины. Рассуждали мы так: испытательный срок закончится, а потом все пойдет по закону. Я долго уговаривал Нину зарегистрировать наши отношения. Почему я так спешил, и сам не знаю. Может быть, боялся потерять ее? Но мы каждый день были вместе, только на ночь расходились по своим «углам», я – в общагу техникума, она – домой. Мы давно поклялись в любви друг другу, и изменять этой клятве не собирались.
Нина хотела стать моей женой, но любовь и уважение к родителям и старшим сестрам удерживала ее. Она придумывала разные отговорки, но я убеждал любимую девушку, что родители не разрешат нам жениться, потому зарегистрироваться надо тайно. Я знал, что меня считали женихом незавидным. Ни жилья, ни работы. В конце концов, Нина сдалась, согласилась, но директриса Дворца бракосочетания, к которой мы попали на прием, оказалась хорошим психологом, долго выпытывала причины столь раннего брака и убедила Нину, что бракосочетание – это праздник, он не может состояться без родителей, друзей и близких. В тайне счастливый брак не делается.
Я сопротивлялся до последнего, но Нина согласилась с директрисой и заявила мне, как отрезала:
– Тайно в ЗАГС не пойду.
Как же уговорить родителей?
Пошли к сестре Катерине, зная ее мягкий и добрый характер.
Катерина повидала за свои тридцать четыре года всякого. Война, голод и холод, работа на производстве, тяжелая, до седьмого пота. Она научилась делу, которое пригодилось в дальнейшей жизни, стала швеей. Дважды выходила замуж, оба раза неудачно, мужья оказались пьяницами. Родила двух сыновей. Но при всех этих бедах, сердце ее не ожесточилось, она всегда была весела и искренне радовалась счастью других. Это редкое качество в человеке – радоваться за других, им обладают только чистые сердцем и сильные духом. С Катей было просто: не надо было ничего придумывать, осторожничать, боясь сказать что-то не то, о чем впоследствии пожалеешь.
…Мы рассказали Кате все. Она долго не раздумывала и радостно подтвердила свое одобрение:
– Да я уже давно ждала этого. Ну и что из того, что вы еще очень молодые? Это даже хорошо – будете воспитывать друг друга, так что к определенному сроку станете единым целым, как и положено в браке.
– Так ты не против? Поговори с мамой, она тебя послушает…
– Нет, Нина, извини, с мамой тебе надо говорить самой, в таких делах посредников быть не может.
– Я боюсь, Катя.
– А чего ты боишься? Что – мы Мишку не знаем? Вы сколько уже встречаетесь, года два?
– Почти три.
– Тем более. Наши родители свою судьбу сами решали: когда жениться, когда детей рожать. Ты – пятая у них.
– Все равно боюсь, Катя, с тобой мне легче будет.
Утром я с трудом дождался Нину. По ее лицу увидел, что разговор был нелегким.
– Ну как?
– Мама попросила подождать отца из поездки.
– А заявление в ЗАГС?
– Я дала слово, что подождем.
Отец вернулся через две недели. Мое ожидание этого события было трудным. Таких длинных дней и ночей у меня не было никогда. Все мысли об одном: что скажет отец, как решится наша судьба? Отец тоже не взял на себя единоличную ответственность и для решения судьбы «молодых» решил собрать семейный совет, попросил прибыть всех дочерей.
Из соседнего городка приехала старшая сестра Тоня с мужем. Женщина властная, привыкшая, чтобы все подчинялись ей, болезненно любившая порядок и чистоту, ради которых доводила себя до самоистязания. У нее было четверо детей, причем старшая – ровесница моей Нины.
Юность Антонины пришлась на суровые военные годы, и поэтому, хлебнувши бед и несчастий выше головы, сама сделалась суровой. Но это только с виду, неприветливость была ее маской, которая в родной семье сходила с ее лица, и Тоня становилась человеком добрым и жизнерадостным. Муж всегда прислушивался к ней, иногда позволял себе иметь собственное мнение, но не настаивал на своем, если вдруг возникали разногласия, жене уступал. Как бывший военный, он подчинялся старшему по званию, а старшим в семье была Тоня.
Пришла семья Чубуков, Юра и Шура. Шура была чуть помладше Кати, она больше всех в семье походила на отца. Лицо у нее было точеное, очень красивое, глаза – как два чистых и спокойных озерца. Она всегда носила хорошо сшитые платья, туфли на высоком каблуке. На улице на нее засматривались прохожие, не только мужчины, но и женщины.
Шура с Юрой объехали почти половину Сибири, и сейчас вернулись в Иркутск. Шура не хотела очередной стройки мужа, который с десятилетнего возраста колесил с отцом по стране, восстанавливая мосты и дороги, и это его бродяжничество невозможно было выветрить никакой силой.
Еще одна сестра, Галя, пришла вместе с мужем Васей, знаменитым игроком городской футбольной команды. Гале, родившейся перед войной, испытавшей в детские годы такие трудности, которые порой не выдерживают и взрослые, всегда хотелось иметь достаток. После свадьбы с Васей достаток появился, но вместе с ним пришло одиночество. Разъезды мужа на игры, на сборы, а по возвращении рыбалка, встреча с друзьями, выпивки, компании поклонников – все это огорчало и отдаляло Галю от мужа. Они существовали в двух состояниях: то жестоко ругались, то нежно мирились. Вася – высокий, сильный и красивый мужчина, был малообразованным. Перед войной окончил четыре класса, в войну учебу бросил, помогал семье. Играл в футбол. Бить по мячу – грамоты не надо, говорил он, и бил хорошо. Зимой играл в хоккей с мячом. Василий никогда не думал о будущем, жил сегодняшним днем. Вот и сейчас, немного помаячив в дверях комнаты, ушел в сарай – готовить рыбацкие снасти.
– Тут вы и без меня справитесь, – оправдался он с улыбкой.
Родители Нины – замечательные люди. Они похожи друг на друга: интонациями, движениями, взглядами. Сколько же они вместе претерпели! Война, выматывающий труд от темна до темна, надеялись вырваться из нужды. Дети вырастали, покидали небогатый родительский дом больше с радостью, чем с печалью. А родители старели, возраст брал свое, работать на производстве они уже не могли. Спасал огород, маленький садик, куры, корова. Все
