Вор и Книга Демона - David Eddings

С исчезновением Аргановых Красных Ряс крестьянское восстание в Перкуэйне сошло на нет, тогда как Бхейд с удивительной и неожиданной для него быстротой продвинул служителей Серой Рясы, которые заняли властные посты. Свойственная Бхейду привычка мучительно размышлять над каждым принимаемым решением словно улетучилась, и он начал пробивать себе дорогу, переступая через головы оппозиционеров, почти как экзарх Эмдаль в молодости. Поначалу перкуэйнская знать увидела в лице Бхейда своего защитника, но он довольно скоро рассеял их заблуждения. Перкуэйнские аристократы были немало поражены, обнаружив, что служителей Серой Рясы не интересуют взятки и не пугают угрозы.

По мере того как зима стала отступать и приближалась весна, перкуэйнская знать начата осознавать, что экзарх Бхейд одержал победу. Время посева стремительно приближалось, и крестьянам повсеместно были отданы указания о том, что ни одно зерно не должно упасть в землю без разрешения Бхейда, а Бхейд, похоже, был не расположен что-либо разрешать. Сначала знать шумно негодовала. Бхейд не обратил на них никакого внимания.

В Южном Перкуэйне наступила ранняя весна, знатные жители этих районов стали все более приходить в отчаяние, поскольку поля их так и оставались невспаханными и незасеянными. Их призывы к экзарху Бхейду становились все более и более настойчивыми.

Бхейд ответил на это рядом “рекомендаций”.

Когда аристократы об этом услышали, они еще больше пришли в негодование.

Бхейд пожал плечами и вернулся в Магу, чтобы выждать время. Лейта лукаво назвала это “бхейдить” время. Альталу казалось, что иногда чувство юмора Лейты бывает каким-то извращенным.

По мере приближения весны изначальные “рекомендации” Бхейда постепенно превращались в “требования”, и знатные жители южного Перкуэйна один за другим начали капитулировать. Пользуясь наступлением весны, Бхейд вымогал у охваченных паникой аристократов уступку за уступкой. Таким образом он неумолимо продвигался на север, оседлав весну, словно боевого коня, и покоряя все на своем пути. Несколько высокомерных господ отказались выполнить требования Бхейда, считая их “оскорбительными”. Бхейд только улыбнулся в ответ и выставил их в качестве “примера”. Вскоре стало совершенно очевидно, что когда экзарх Бхейд говорил об “окончательном предложении”, он именно это и имел в виду. В этом году большое количество огромных территорий в Центральном Перкуэйне оказались под паром.

Несколько недель спустя Бхейд уже не пытался объяснить, каким образом ему удается быть одновременно в трех или четырех местах, и о новом экзархе по окрестностям поползли невероятные слухи. К началу лета почти все в Перкуэйне относились к “пресвятому Бхейду” с благоговейным трепетом. Знать была недовольна тем, как Бхейд нарушает “установленный порядок”, однако из предосторожности никто не высказывал своего несогласия вслух.

— Цель оправдывает средства, насколько я понимаю, — пробормотал про себя Альтал.

— Папочка, мы что, уже сами с собой начинаем разговаривать? — спросила Лейта, стоя в дверях на верхней площадке лестницы.

— Просто мысли вслух, — ответил он.

— А-а. Если бы все мыслили вслух, я бы лишилась работы, не так ли? Двейя говорит, что пора ужинать, — ее голос звучал приглушенно.

Альтал поднялся и посмотрел на светловолосую девушку.

— Тебя все еще мучает то, что произошло в Магу? — участливо спросил он ее. Она пожала плечами.

— Это необходимо было сделать, — ответила она. Просто мне бы хотелось, чтобы это сделал кто-то другой.

— Со временем это пройдет, Лейта, — успокоил он.

— Но сейчас мне от этого не лучше, — ответила она. — Лучше пойдем ужинать. Ты же знаешь, как сердится Двейя, когда мы опаздываем.

— О да, — согласился он, когда они подходили к лестнице. — Бхейд поспал хоть немного? Сегодня утром, когда он вернулся из Магу, он выглядел совершенно нездоровым.

— Он отдохнул, — ответила она. — Не знаю, много ли он спал. Сейчас у него голова забита всякими заботами.

— Не сомневаюсь. Однако рано или поздно ему придется научиться распределять полномочия. Он не может все делать сам.

— Пока что он это еще не совсем осознал, — заметила Лейта.

— Жаль, что сержанта Халора нет с нами, — сказал Альтал. — Вероятно, он мог бы объяснить это дело лучше, чем кто-либо из нас.

— Не думаю, что стоит предлагать это Двейе, папочка. Когда она отправляла Халора домой, она дала ему весьма конкретные рекомендации относительно матери Элиара, и если ты попросишь ее вернуть его назад, это не прибавит тебе популярности.

— Просто я поинтересовался, почему он так рано нас покинул.

— Теперь ты знаешь. На твоем месте я бы не стала совать в это свой нос.

— Слушаюсь и повинуюсь, — напыщенно сказал он.

— Да перестань! — огрызнулась она.

В тот день на ужин Двейя приготовила запеченную ветчину, и это, как всегда, было бесподобно вкусно. Насколько Альталу было известно, кухня в Доме отсутствовала. По вполне очевидным причинам, кухня была Двейе не нужна.

Экзарх Бхейд по-прежнему выглядел совершенно измученным из-за событий в Перкуэйне, но Альтал решил пока не вмешиваться со своими советами Очевидно, Бхейд сам должен был до этого дойти.

Гер, как обычно, жадно проглотил свой ужин и теперь нетерпеливо ерзал на стуле, поскольку железное правило Двейи запрещало вставать из-за стола, пока все не поели.

Альталу тоже было совершенно нечего делать, поэтому он отодвинул от себя тарелку и стал лениво перебирать свои воспоминания в поисках чего-нибудь такого, что могло бы отвлечь Гера от озорства.

— Гер, я когда-нибудь рассказывал тебе историю о моем плаще с волчьими ушами? — спросил он изнывающего от скуки мальчика.

— По-моему, нет, — ответил Гер. — А это хорошая история?

— У меня все истории хорошие, Гер, — заверил его Альтал. — Пора бы тебе это знать.

— А это правдивая история? — спросил Гер. — Или ты выдумал ее на ходу? Мне больше нравятся правдивые истории, хотя выдуманные тоже ничего.

— А как ты их отличаешь, Гер? — спросила Лейта. — Альталу стоит только начать рассказывать, и он уже не может остановиться.

— И что же это за история? — с нетерпением спросил Гер.

Альтал откинулся в кресле.

— Ну вот, случилось это давным-давно — даже раньше, чем я впервые услыхал о Доме Эмми на Краю Мира, и о Книгах, и обо всем остальном, с чем мы встретились здесь впоследствии. Я отправился в нижние земли, чтобы поглядеть на цивилизацию, а главное, на богатых тамошних жителей. В те времена богачи обладали для меня бесконечной притягательностью.