Роковая ошибка княгини - Ирина Сахарова

«Это семейное у нас», подумала она — то ли с грустью, то ли с нежностью. Но, скажем вам чистейшую правду, Арсений от Волконского был в не меньшем восторге, чем сама Сашенька.

— И откуда же у вас такие познания, Арсений Иванович? — Спросил его Мишель. Мальчик тотчас же просиял, и уже собрался, было, ответить, но его отвлёк стук в дверь. Александра, стоявшая ближе всех к выходу, без малейших раздумий открыла, ожидая кого угодно, от Гордеева до его тёщи-генеральши, но истина превзошла самые смелые её ожидания. В полнейшем изумлении она сделала невольный шаг назад, пропуская внутрь высокого, светловолосого мужчину в тёмном мундире с золотистыми эполётами и орденами. Однажды она уже видела его, давным-давно, когда была маленькой девочкой… Что ж, он практически не изменился: всё тот же пронзительный взгляд (это у него от матери), всё те же светлые волосы до плеч, всё та же надменная усмешка, и великолепная фигура, которую невероятно красил офицерский мундир с тремя звёздами на погонах. Полковник Алексей Николаевич Волконский, просим любить и жаловать!

Мишель весело улыбнулся, скрестив руки на груди, а Алёна, поднявшая взгляд на вновь пришедшего, замерла и побледнела ещё больше. В последний момент она поднесла ладонь к губам, но у неё всё равно вырвалось сдавленное, хриплое:

— Алёша…?

Глава 29. Алексей

— Как тебя угораздило спутаться с Тихоновой? — Это Мишель спросил уже спустя время, когда они с Алексеем ехали в пролётке по дороге к апартаментам генеральши Волконской. Дядюшка не ответил, сцепив руки на коленях, и хмуро смотрел в сторону, старательно избегая цепкого взгляда проницательных зелёных глаз.

Признаться, хмурым Алексея Николаевича видели редко. Чаще всего он смеялся, шутил, или задумчиво улыбался каким-то своим мыслям, отчего на щеках у него появлялись премилые ямочки. Женщины с ума сходили от этих самых ямочек, готовые на всё ради очаровательного голубоглазого блондина, и некто Алёна Серова в своё время была одной из них.

Он был её первым мужчиной. Серьёзно. Алёна, наверное, сейчас уже так зарекомендовала себя, что уже с трудом верится, что и она когда-то была непорочной и чистой девушкой. Четырнадцать лет ей было тогда, но выглядела она, прямо скажем, на все восемнадцать! Мимо пройти было совершенно невозможно, особенно для такого ценителя женской красоты, как Алексей. Собственно, и ему-то было не больше: пару лет разницы в возрасте, тогда они казались несущественными… Для них тогда вообще ничего не было существенным, кроме их любви, нежной и трепетной, самой первой и самой сильной, которая только случалась когда-то в жизни обоих.

Он знал, что она любит его по-настоящему — верно, крепко, так, как только может любить юная девушка. Ах, нет, прошу, не улыбайся, читатель! Тогда Алёна и впрямь была ещё способна на искреннюю любовь. Дело в том, что Алексей так и не сказал ей, кто он. Они познакомились на местной ярмарке, куда он со старшим братом Михаилом ездил покупать лошадей — Алексей был одет по-простому, никому и в голову не пришло бы уличить в крестьянском мальчишке молодого князя! Ей — изысканной и утончённой, прекрасной аристократке, он представился шутливо: Алёшка, конюх князя Михаила Николаевича! Миша всё понял, и подыграл, пару раз даже кнутом ему пригрозил для большей правдоподобности — и, разумеется, она поверила. Заподозрить возможное родство между тридцатилетним князем Михаилом, невысоким, коренастым брюнетом, и ясноглазым стройным блондином Алексеем, которому недавно миновало шестнадцать, было в принципе невозможно. Да и в чём подозревать?! — Алёна влюбилась в него без памяти, с первого взгляда подарив ему своё сердце, и готова была верить всему, что он скажет. Помнится, он ещё тогда вытащил яблоко из седельной сумки, самое спелое, красивое, и ловко прокатив его по руке с плеча до ладони, преподнёс «своей маленькой графине» — именно так он её называл с момента первой встречи и до самого конца.

— Откушайте яблочка из волшебного сада, ваша милость! — Смеясь, говорил он ей. Михаил наблюдал за его чудачествами, улыбаясь в усы, и поражался — как это легко у брата получается очаровывать всех вокруг? Он, например, так не умел, хотя на внешность никогда не жаловался, но с таким талантом, как у Алёшки, надо было родиться.

— Ты никогда её не завоюешь, братишка! — Смеясь, говорил он, наблюдая за тем, как Алексей восторженно смотрит вслед молодой, стройной блондинке. — Графиня Серова и «конюх Алёшка», какой пассаж! Она и не узнает тебя при следующей встрече!

Однако, прогнозы его не оправдались. Следующая встреча состоялась этим же вечером, когда Алексей, всё ещё одетый по-простому, предстал пред ясные очи Алёны Александровны, возвращавшейся с прогулки вместе со своей няней. Няня, впрочем, сию минуту была отпущена, и Алексей прямо там, на развилке, упав на колени в дорожную пыль, объяснился ей в любви. Он и сейчас, спустя столько лет, помнил всё, что говорил ей, слово в слово.

— Я люблю вас, моя маленькая графиня, и боюсь, что не смогу без вас жить! Если мои чувства не взаимны, я застрелюсь, так и знайте! О, пожалейте же меня, жестокая! Дайте поцеловать вашу ручку! — И прочая любовная ерунда, которая у взрослого человека вызовет лишь улыбку, но которая так важна, когда тебе шестнадцать и ты влюблён.

Она ответила согласием. Иначе и быть не могло — она влюбилась с первого взгляда в эти ясные голубые глаза, растрёпанные светлые вихры и очаровательные ямочки на щеках. Влюбилась, и пропала. Встречались они целый месяц, втайне от строгих Алёниных родителей, которые и не догадывались-то ни о чём. А однажды, тёплой июльской ночью, она отдалась ему на изумрудном лугу, у спящей реки. И эта ночь была волшебной, и звёзды светили только им одним. И как сладко замирало его сердце, когда она стонала от страсти и извивалась в его объятиях, такая горячая, такая любимая…

— Я женюсь на ней, — сказал Алексей на следующее утро своему брату Михаилу Николаевичу. Тот удивлённо поднял брови, никак не ожидавший от шестнадцатилетнего юнца таких серьёзных решений, и, справедливости ради, спросил:

— А не рановато ли тебе, Алёшка?

Лично он считал, что в самый раз. Для него в тот момент не существовало ничего, кроме милой Алёнки, его маленькой графини, в ней одной была его жизнь! И он на всё был готов ради неё, и он знал — она его любит, любит не за деньги, а за его светлую душу и добрый нрав. Она ведь до сих пор думала, что он простой конюший при князе Михаиле, она понятия не имела, что он — прямой наследник всех окрестных земель, на которых они, Серовы, имели удовольствие проживать! Должно быть, она полюбит его ещё больше, когда узнает.