Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит - Владислав Олегович Савин

Европы! Немногие уцелевшие станут рабами даже среди рабов! Немедленно расформировать, разоружить все польские части. В ком есть арийская кровь, в штрафные батальоны на Остфронт, прочих же в Аушвиц!

Война на Востоке показала, что славянские народы не имеют права на существование, представляя для арийской расы смертельную опасность. И если с русскими мы позже разберемся, то ничто не мешает сейчас же окончательно решить польский вопрос! И думаю, русские не будут мешать – ведь этот Коморовский сумел и им объявить войну! А ведь еще в сороковом я хотел превратить Польшу в ад на земле! Вы, армейские чистюли, были против! И кто оказался прав?

Хауссер! Сколько времени потребуется вашему корпусу, чтобы сравнять Варшаву с землей? Пленных не брать и никого не щадить, будь то хоть женщина или ребенок! И чтобы никто не убежал!

Лазарев Михаил Петрович. Северодвинск, 6 августа 1943 года

Как я не встретился с Маринеско, буду когда-нибудь писать в своих мемуарах. Если такие последуют, лет через тридцать.

Вот почти три месяца минуло, как мы пришли, привычно уже встали к стенке Севмаша, обследуемся – все ж пол-Атлантики прошли. Из Москвы вернулись, и начались привычные хлопоты, совсем как в нашем времени. Сирый опять на борту ночует – ну, на то он и командир БЧ-5. А вот что Бурова в оборот взяли едва ли не круче – вообще-то я ждал подобного, но чтобы так! Как новые торпеды работали, каждый случай применения подробно, глубина погружения, дистанция, курсовой угол, гидрометеоусловия. Как проводили техобслуживание, были ли замечены неполадки… И все это в письменном виде, с опросом всего личного состава БЧ-3, и не только их!

Оказывается, такие торпеды, с программным управлением и самонаведением, уже поступают не только нашему «Воронежу», но и на Северный флот; правда, в очень ограниченных количествах – так, «катюши» (большие лодки, тип К), дивизиона Котельникова все дооборудованы для стрельбы новыми торпедами, экипажи прошли курс подготовки. Мы же и помогали – и в обучении, и в настройке «бусь», это первые наши лодочные БИУС для торпедной стрельбы. А теперь и до «эсок», средних лодок, дошли.

Зато я имел честь познакомиться с другой легендой советского подплава. Щедрин Григорий Иванович, тот самый – «На борту С-56», которой я в училище зачитывался. Дошли братцы-тихоокеанцы в срок, причем не пятеро, а шестеро: Л-15, С-51, С-54, С-55, С-56, и еще Л-16, в нашей истории на переходе потопленная одиннадцатого октября сорок второго «неизвестной» подводной лодкой – чьей, доподлинно установить не удалось и в следующем веке. Версии были, что японской I-25, но в то же время встречал я и вполне обоснованные предположения, что это были американцы – то ли провокация, чтобы втянуть нас в войну с Японией, то ли головотяпство, «дружеский огонь». Уважаю предков: эта информация была среди переданных им еще в сентябре, как мы сюда попали. Значит, не забылось и не потерялось за всеми важными делами. И если в той истории гостям почти сразу в бои и походы, то здесь прямой дорогой на Севмаш. Что не очень им понравилось – ну так не видели еще они, чем их лодки после станут!

Первой, вообще-то, была Щ-422. Поскольку ее экипаж нашими стараниями стал секретоносителем ОГВ (особой государственной важности, кто забыл), к боевым действиям их не допускали, а просто так держать единицу флота в тылу было бы расточительством, кому-то пришло в голову проверить, насколько старую «щуку» можно подтянуть до уровня более поздних лодок. Причем одной лишь добавкой радио– и гидролокатора не ограничились: «буси» и вся аппаратура для работы с новыми торпедами – это само собой, но еще и вскрывали корпус, поднимая съемные палубные листы, ставили механизмы на амортизаторы, заменили часть электрооборудования, установили новую систему поглощения углекислоты. Это, конечно, еще не наша В-64, но гораздо лучше того, что имели наши подводники того сорок третьего года, если имели вообще. Теперь, используя полученный опыт, решили доработать, насколько возможно, и остальные лодки, благо оперативная обстановка позволяла.

Фрицы вели себя тише воды, ниже травы. Через Нарвик летом руду не вывозили, сухопутного фронта не было, и лишь очень редко по норвежским шхерам проходили одиночные транспорты со снабжением для гарнизона, а иногда и мелочь, вроде десантных барж, на которые тратить торпеду было бы мотовством. Зато мин фрицы не пожалели и утыкали все побережье батареями – в общем, ушли в глухую оборону, которую мы не особенно и старались прорывать. Нарвик сохранял единственное военное значение как база подводных лодок 11-й флотилии кригсмарине – пополненная, она насчитывала полтора десятка субмарин. Правда, в нашу зону они предпочитали не соваться.

Здесь предки хорошо справлялись и без нашей помощи. Поскольку немецкие подлодки, выходящие из Нарвика, были единственным реальным противником Северного флота, тактика борьбы с ними была отработана. Начинала обычно радиоразведка. Перехват и пеленгация сообщения с борта U-бота – ну, значит, дичь в море, сезон охоты начался. Вылетали самолеты по вычисленным координатам: бортовые радары позволяли обнаружить субмарину, не будучи ею замеченным. Сами самолеты не атаковали, но, определив место, курс и скорость цели, наводили на нее «катюши», уже находящиеся в море – дальше следовали выход на перехват, занять позицию впереди по курсу, погрузиться и ждать, пока добыча не сунется под торпеды. Понятно, что не все проходило так гладко, но четырех фрицев за май и июнь наши потопили, и без потерь со своей стороны – чем хороша «катюша», силуэт ее очень сильно отличается от немецких лодок, так что нет риска по ошибке атаковать своих. Немцы, кстати, тоже пытались высылать авиацию, но с взаимодействием у них было хуже, по крайней мере, не отмечено ни одного случая, когда фрицевские лодки пытались бы по авианаводке атаковать наши, а радиолокаторы «катюш» давали возможность заранее засечь не только надводного, но и воздушного противника. Вот только «гагары», летающие лодки с магнитометрами, представляли некоторую угрозу и шли низко, из-за чего замечались локатором в последний момент – могли и обнаружить наших и под водой, на не слишком большой глубине, и сбросить глубинные бомбы. Но хотя над морем вдали от берега не было истребителей, ни наших, ни немецких, воздушные бои велись, и иногда очень жаркие, но все же Ту-2, или «бостон», был к ним более приспособлен, чем фрицевский «кондор», или гидросамолет, так что большей частью победы были за нашими.

И судя по вниманию со стороны не только флотского командования, но и Москвы, дело тут было не только в нескольких потопленных субмаринах, а в отработке тактики взаимодействия лодок и авиации. На Балтике наши вышли к морю у Риги, отрезав всю