Жизнь и реформы - Михаил Горбачев

С Даунинг-стрит я и Раиса Максимовна направились в Вестминстерское аббатство. Нас сопровождали Маргарет и Дэнис Тэтчер. Возложили венок на могилу Неизвестного солдата, почтив память тех, кто пал в Первой мировой войне и кто вместе с советскими воинами освобождал Европу от фашизма.

На площади перед аббатством собрались тысячи людей, которые бурно приветствовали нашу делегацию. Проехали в машине несколько десятков метров, и я попросил остановиться. Подошел к лондонцам, пожал протянутые руки, обменялся приветствиями. Разговор в шуме восторженных возгласов был невозможен. Но атмосфера этого краткого общения говорила за себя.

Программой визита предусматривалось мое выступление в ратуше Лондонского сити — Гилдхолле. На протяжении пяти веков Гилдхолл был свидетелем всех значительных событий в истории страны, это одна из самых престижных национальных трибун, которая иностранным деятелям предоставляется в исключительных случаях. В великолепном здании собрались видные общественные и политические деятели Великобритании, представители городских властей. У входа нас встречал лорд-мэр К.Коллет с супругой.

К своему выступлению в Гилдхолле я готовился основательно. Оно было посвящено переломному характеру переживаемого периода. Мировое сообщество вышло на развилку двух политик: оставшейся от прошлого политики силы и другой, еще только формирующейся политики, императивом которой является приоритет общечеловеческих интересов и ценностей. На плечи нынешних политических деятелей легло бремя ответственнейшего выбора, судьбоносных решений. Мы в Советском Союзе постарались дать честные, прямые ответы на самые трудные вопросы. Попытались осмыслить свой опыт, собственную историю и окружающий нас мир, свое положение в нем и пригласили всех к диалогу, к взаимодействию ради выживания и прогресса.

Появилась реальная возможность закрыть последнюю страницу послевоенной истории и шагнуть в новый, мирный период. Что касается «доктрины сдерживания», то надо говорить не о «сдерживании» с помощью ядерного оружия, а о «сдерживании» самого ядерного оружия. Выразил надежду, что советско-британские отношения могут внести значительный вклад в укрепление доверия, столь необходимого для решения насущных международных проблем.

Тэтчер в кратком ответном слове заверила: «Мы тоже хотим видеть меньше оружия при условии постоянного обеспечения нашей безопасности и обороны. Тоже предпочитаем решать мировые проблемы путем переговоров, а не путем силы. Тоже хотим действовать сообща в решении широких глобальных проблем». Она обещала изучить сказанное мною «с огромным вниманием» и пожелала успехов советскому народу.

Из Гилдхолла мы направились в загородную резиденцию королевы Великобритании — замок Виндзор. Дорога пролегала по красивым местам сельской Англии. Нас встречали Елизавета II, ее супруг герцог Эдинбургский принц Уэльский Филип. За завтраком в нашу честь состоялась теплая беседа. Королева сама провела нас по залам Виндзорского замка, показав его достопримечательности и замечательную художественную коллекцию. Я выразил надежду, что в удобное время королева Великобритании сможет посетить Советский Союз.

Визит в апреле 1989-го прошел в хорошей атмосфере, отличался большей конструктивностью, значительно возросшим доверием, был примечателен разнообразными контактами.

Пресса уделяла визиту много внимания и в целом была объективной, если не сказать больше — доброжелательной. Хотя английская пресса известна в мире своим критицизмом. Хочу дать ей слово в этих своих заметках о пребывании в Англии. Что она писала?

«Таймс»: «…Несмотря на прохладную погоду, встреча началась в теплой атмосфере».

«Дейли экспресс»: «Советский президент посетил британскую компьютерную компанию и лично «занялся промышленным шпионажем»: он спрашивал рабочих об их образе жизни, о том, в каких домах они живут, а также об их семьях. Он хотел узнать, какие рабочие понадобятся на аналогичных предприятиях, которые он хочет построить в Советском Союзе»… «Мэгги и Михаил все еще обсуждали мир. Раиса, как обычно, покорила его».

«Тудэй»: «Проведенный газетой опрос свидетельствует, что подавляющее большинство верит в искреннее желание русского руководителя освободить мир от ядерного оружия…» «…Британии следует проявлять осторожность в отношениях с Советами. В конце концов, это не демократическая страна. Если королева поедет туда, то это будет означать одобрение коммунизма».

«Дейли мейл»: «Госпожа Горбачева провела около часа со школьниками в Лондонском музее. Дети от нее были в восторге. Такое же настроение царило в соборе Святого Павла, где четырехлетняя Эмми Скотт подарила госпоже Горбачевой цветы».

«Таймс»: «В отличие от Булганина и Хрущева, первых советских руководителей, посетивших Великобританию 33 года назад, президент Горбачев и госпожа Горбачева были приняты королевой не за чашкой чая, а за завтраком из трех блюд и встречены такой церемонией приветствия, по которой лишь самый искушенный знаток протокола смог бы определить, что она чуть-чуть не достигает уровня полномасштабного государственного визита».

«Тудэй»: «Гости королевы кушали основное блюдо, когда господин Горбачев пригласил свою хозяйку в Россию. За филе из говядины с овощами она сказала ему, что, надеется, это будет возможно в подходящее время».

Новая встреча с Маргарет Тэтчер произошла довольно скоро, в сентябре того же года — по ее инициативе. Она сделала остановку в Москве, возвращаясь из Японии.

После нашей апрельской встречи произошло много событий и у нас в стране, и за рубежом. Начались переговоры с президентом Бушем и госсекретарем Бейкером. У меня были встречи с Колем и Миттераном. С ними мы, как и с Тэтчер, были едины в том, что наш диалог отвечает духу времени, духу перемен.

Тэтчер хотела узнать нашу оценку внутренних процессов в стране, как мы намерены двигаться дальше. Постарался дать ей подробную информацию. Потом говорили о положении в странах Восточной Европы. Условились провести новый раунд консультаций экспертов двух стран по проблемам ликвидации химического оружия.

— Будем ли обсуждать ядерные дела? — спросил я. — Наверное, стоит, иначе нас просто не поймут: как это так, встречались Горбачев и Тэтчер и даже не поспорили по ядерному оружию. Не может такого быть.

Я позволил себе иронию, поскольку не рассчитывал на изменение позиции Тэтчер в этом вопросе. Действительно, когда я напомнил, что в своей речи в Страсбурге предложил в качестве промежуточного этапа движения к безъядерному миру согласовать параметры «минимального ядерного сдерживания», имея прежде всего в виду тактическое ядерное оружие (при этом учитывалась и позиция Англии), собеседница в жестком тоне заявила:

— Мы не можем согласиться на ликвидацию ТЯО.

К этому она добавила, что переговоры по ТЯО можно начать только после завершения Венских переговоров, и только при том понимании, что речь не пойдет о полной ликвидации этого вида оружия.

Только неопытному человеку может показаться, что баталии по ядерному разоружению мало что давали. Не забывайте: «капля камень точит».

С Маргарет Тэтчер, талантливым политиком и интересным человеком, мне довелось увидеться еще дважды, пока мы оба еще были на своих постах. Особенно запомнилась встреча в Париже во время Общеевропейского совещания, накануне ее отставки. Об этом я еще расскажу.

Диалог с Францией

Роль Франции и в европейской, и мировой политике своеобразна. Она член НАТО, но не входит в военную организацию. Будучи одним из столпов «Общего рынка», членом «семерки» высокоразвитых стран Запада, постоянным членом Совета Безопасности ООН, Франция с 60-х годов проводила «восточную политику», отнюдь не идентичную натовской, тем более — вашингтонской. Все это предоставляло ей свободу маневра в отношениях с СССР даже в годы «холодной войны». Отношения между СССР и Францией журналисты тогда называли «привилегированными», «образцовыми». Свою, и весьма существенную, роль сыграли при этом уходящие в глубь веков исторические связи между нашими странами и народами, богатые традиции взаимного влияния в области культуры и, конечно, совместная борьба с фашизмом в годы войны.

Однако, думаю, главным были близость или совпадение подходов к некоторым центральным проблемам послевоенного европейского устройства. Отсчет шагов в сторону разрядки в Европе в значительной мере повелся с улучшения отношений Советского Союза и Франции. Достаточно напомнить о знаменательном визите в СССР в 1966 году президента де Голля. Развивая отношения между собой, СССР и Франция выступали одновременно первопрокладчиками политики разрядки в европейском масштабе.

Я не собираюсь идеализировать советско-французские отношения. В них тоже случалось всякое — и хорошее и плохое. Но со времени де Голля стала преобладать позитивная тенденция. Правда, весной 1985 года я застал их не в лучшей фазе. В 1981 году французская сторона резко свернула политические контакты. Возникли острые разногласия не только по Афганистану, но и в связи с событиями в Польше. У французского руководства вызывали прямо-таки аллергию любые упоминания о роли ядерного потенциала Франции в европейском ядерном балансе. Беспрецедентная, явно политического свойства акция по выдворению из Франции большой группы сотрудников советских учреждений тоже не прибавила «взаимопонимания». Хотя и в те годы торгово-экономические обмены сохранялись, общее охлаждение атмосферы было налицо.