Жизнь и реформы - Михаил Горбачев

Великобритания: начало трудного диалога

С конца 70-х годов правительство Великобритании возглавляла лидер консервативной партии Маргарет Тэтчер. Она пришла к руководству под лозунгами урезывания социальных программ, свертывания государственного вмешательства в экономику, поощрения частного бизнеса. В мире поднималась неоконсервативная волна, и одним из главных ее проявлений стал феномен «тэтчеризма». (Позднее этот термин уступил место в статьях экономистов «рейганомике».)

Новому премьеру удалось поправить положение в британской промышленности, остановить падение ее конкурентоспособности на мировых рынках. Консерваторы чувствовали себя, так сказать, на коне, получив на выборах 1983 года вотум доверия на второй срок. Ощущение назревающих перемен на международной арене носилось в воздухе.

Поездка в Лондон в декабре 1984 года дала возможность ощутить эти нарождающиеся настроения и подтвердила мои собственные ощущения. Я почувствовал и желание госпожи Тэтчер использовать нашу встречу, чтобы «прощупать» возможность появления новых тенденций в советском руководстве. Судя по некоторым ее публичным высказываниям, она даже считала, что Англия помогла и в Советском Союзе, и в мире лучше понять личность Горбачева. Расчетливый политик ничего зря не делает.

В общем же, та первая завязь, которая образовалась в конце 1984 года, когда мы познакомились с госпожой Тэтчер в Чекерсе, оказалась жизнестойкой. Мы оба ценили установившийся контакт и скоро хорошо поладили. Может быть, благодаря этой первой встрече советско-британский диалог с моим приходом к руководству страной сразу получил хороший старт, хотя дружественной политику британского правительства в первоначальный период нашей перестройки не назовешь. Англия первой из западных стран поддержала американскую программу СОИ и официально подключилась к ее практической реализации. Встречу в Рейкьявике Тэтчер восприняла как неудачу, полностью солидаризировалась с Рейганом, возложив ответственность за отсутствие договоренностей на Советский Союз. С большим шумом была проведена операция по высылке из Англии группы сотрудников нашего посольства, обвиненных в том, что все они — сотрудники КГБ.

Вместе с тем Великобритания высказывалась за «долгосрочный и конструктивный» диалог с СССР. Показательно, что Тэтчер решила первой нанести визит в Советский Союз. Она была довольно частым гостем в Вашингтоне и, похоже, претендовала на то, чтобы представлять интересы Западной Европы в диалоге между сверхдержавами.

Тэтчер приехала в Москву в конце марта 1987 года. Переговоры проходили в Кремле, в присутствии только помощников и переводчиков. Когда я, подчеркивая важность ее приезда, заметил, что визита такого уровня не было 12 лет, она тут же меня «поправила», сказав: последний раз премьер-министр-консерватор приезжал в Советский Союз более двадцати лет назад.

В качестве ключевых тем беседы Тэтчер предложила следующие: равное право на безопасность, снижение уровня вооружений, доверие. Я приветствовал это, согласившись детально обсудить вопросы ограничения и сокращения вооружений, особенно ядерных. Но прежде чем перейти к сути дела, высказал недоумение тем, что буквально за неделю до визита наша гостья выступила в городе Торки с речью, выдержанной в духе рейгановского «крестового похода» против коммунизма. У нас, сказал я, даже возникла мысль: не собирается ли госпожа Тэтчер отменить запланированный визит?

Тэтчер утверждала, что Советский Союз стремится установить «мировое господство коммунизма», что «рука Москвы» просматривается чуть ли не за всеми конфликтами в мире. Естественно, пришлось ответить на это. Я сказал, что многое и в той речи, и в высказанных вновь обвинениях идет от 40—50-х годов, от присущих консерваторам стереотипов мышления. Но Тэтчер настаивала на своем, заявляя: вы поставляете в страны третьего мира оружие, а вот Запад — продовольствие, да еще помогает создавать там демократические институты. В общем, спор наш приобрел довольно яростный характер.

Конечно, с позиции сегодняшнего дня надо признать (я это сделал уже ранее), что наша политика в отношении развивающихся стран была сильно идеологизирована; в какой-то мере Тэтчер была права. Но ведь известно, что в поставках оружия странам третьего мира всегда первенствовал Запад, причем поддерживались таким образом авторитарные, даже тоталитарные режимы по принципу: «хоть и сукин сын, но это наш сукин сын». Поэтому я предложил не упрощать анализ, указал на внутренние причины конфликтов в третьем мире (теперь, после окончания «холодной войны», это признают даже самые твердолобые консерваторы). Но собеседница была непреклонной. Она с пылом защищала капиталистическую систему и тут уже часто грешила истиной, подавая все в розовом цвете. Конечно, если бы эта дискуссия происходила лет пять спустя, я бы вел ее в несколько ином ключе. Едва ли и госпожа Тэтчер была бы столь категоричной, если бы предвидела все последствия «тэтчеризма», которые позднее вынудили ее досрочно уйти в отставку, а ее преемника — искать выход из самого глубокого в послевоенный период спада в возвращении к кейнсианским рецептам…

Наша беседа подошла к такому моменту, когда я вынужден был сказать:

— Мы откровенно высказали друг другу взгляды на мир, в котором мы живем. Но нам не удалось сблизить наши точки зрения. Пожалуй, расхождение во взглядах после беседы не стало уже, чем до нее.

В высказываниях собеседницы зазвучали, однако, примирительные нотки. Как бы переводя разговор в другую плоскость, она сказала:

— Мы с большим вниманием следим за вашей деятельностью, высоко оцениваем ваши попытки улучшить жизнь своего народа. Я заявляю, что вы имеете право на вашу систему, на вашу собственную безопасность так же, как и мы на нашу, и на этой основе мы и предлагаем вести спор идей, мнений. — И добавила: — При всем различии наших систем мы можем передать друг другу полезный опыт. Мы буквально восхищены той энергичной политикой перемен, которую вы пытаетесь проводить. Здесь у нас общая проблема — как управлять переменами.

Наконец мы перешли к основной теме — контролю над вооружениями. В это время в Женеве проходили советско-американские переговоры по стратегическим вооружениям. Беседу я провел в наступательном тоне. Прямо поставил перед ней вопрос: «Готов ли Запад к реальному разоружению или же ведет переговоры вынужденно, под давлением общественности в своих странах? Был бы рад, если бы вы прояснили этот вопрос».

М.Тэтчер выдвинула свой известный довод: ядерное оружие — самая мощная гарантия мира, другой гарантии в существующих условиях нет.

— Мы, — заявила она, — верим в ядерное сдерживание и считаем устранение ядерного оружия непрактичным.

Отвечая на эти высказывания, я произнес довольно длинную тираду, смысл которой сводился к жесткому выводу: на Западе ищут не выхода, а, наоборот, осложнений.

— Сейчас мы, как никогда, близки к тому, чтобы сделать первый шаг к реальному разоружению. Но как только появилась такая возможность, Запад и госпожа Тэтчер сразу же ударились в панику. Неужели смысл политики тори состоит в том, чтобы мешать разоружению, снижению конфронтации в мире? Поразительно, что Англия может чувствовать себя удобно в таком положении.

Кажется, это несколько смутило госпожу Тэтчер.

— Вот это была речь! — воскликнула она. — Я даже не знаю, с чего начать.

Она стала уверять меня, что Запад вовсе не хочет создавать нам трудностей и осложнять перемены внутри страны путем отказа от разоружения.

Тэтчер вновь и вновь повторяла свой главный аргумент: для Англии ядерное оружие — это единственный способ обеспечить свою безопасность в случае обычной войны в Европе. Поэтому Англия не намерена брать на себя каких-либо обязательств по ограничению своего ядерного потенциала.

В общем, беседа уже вращалась по кругу. Стремясь «разрядить» ситуацию, Тэтчер (надо отдать должное ее самоиронии) поведала, как она сказала, о «забавном случае» в беседе с Хуа Гофеном. На их встречу был отведен один час, Хуа Гсфен проговорил 45 минут, Тэтчер задала вопрос, и он говорил еще 20 минут. И тогда Каррингтон (британский министр иностранных дел) подал своему премьеру записку: «Вы, мадам, слишком много говорите…».

Впрочем, это не помешало Тэтчер еще раз повторить свои основные тезисы.

Тем не менее в заключение беседы Тэтчер сказала, что намерена провести свою пресс-конференцию в конструктивном тоне.

Промежуточная посадка в аэропорту Брайз-Нортон

Должен сказать, что «конструктивная полемика» ничуть не повредила нашим отношениям, напротив, скорее закрепила взаимное расположение друг к другу. Когда в декабре 1987 года я направлялся с визитом в Соединенные Штаты (где предстояло подписание соглашения о ликвидации ракет средней и меньшей дальности), Тэтчер предложила сделать остановку в Великобритании. Она приехала встретить нас в аэропорт Брайз-Нортон, где состоялся не очень продолжительный, но обстоятельный разговор, который стал как бы продолжением московской беседы. Видно было, что британский премьер внимательно следит за развитием ситуации у нас в стране. Она сказала, в частности, что уже прочитала вышедшую незадолго до того в Англии мою книгу о перестройке.