Жизнь и реформы - Михаил Горбачев

— Как и другие западноевропейские лидеры, — сказала она, — я стопроцентно поддерживаю подписание соглашения о ликвидации ракет средней и меньшей дальности.

Отметила, что это результат не только усилий Советского Союза и США, но и того, что они действовали в согласии и со своими союзниками.

Тэтчер добавила замечанием:

— Главное — это сохранять мир путем поддержания обороны соответствующих сторон на должном уровне. Вы заботитесь о вашей обороне, мы заботимся о нашей обороне, но таким образом, чтобы это давало выход и на контроль над вооружениями.

Разговор зашел о стратегических вооружениях, по которым я собирался основательно говорить с Президентом США. Тэтчер проявила хорошую осведомленность и в этом вопросе. Начав рассуждать в этой связи об оружии первого или второго удара, вдруг спохватилась и заметила:

— Однако, кажется, я начинаю говорить вышедшим из моды языком. На данном этапе уже как-то неуместно говорить о первом, втором ударе, а лучше говорить о сокращении и сотрудничестве.

— Не буду с этим спорить, — заметил я.

Впрочем, Тэтчер тут же добавила:

— В любом случае необходимо, чтобы оставалось какое-то небольшое количество ядерных вооружений для целей сдерживания.

— Кажется, мы продолжаем старый спор с вами о ядерном сдерживании.

— Но оно показало свою эффективность, уже свыше 40 лет сохраняет мир в Европе.

— Наверное, вы согласитесь, что лучше сидеть в удобном мягком кресле, чем на пороховой бочке. Там уже не столько о диалоге думаешь, сколько о том, как бы не взлететь в воздух.

Тэтчер явно хотела продолжить спор, но время встречи подходило к концу.

— Кажется, — заметила она, — что мы только-только начали дискуссию, а уже пора расставаться.

Из сказанного видно, как трудно, несмотря на добрые отношения, развивался поначалу наш диалог. Об этом у меня завязался разговор с Хуа, когда в феврале 1988 года он приезжал в Москву. Поводом стало интервью Тэтчер в «Санди тайме», помещенное накануне. По Тэтчер, получалось, что политика Советского Союза не изменилась, «цели» ее остались теми же: «насаждать коммунистическое влияние повсюду в мире».

— Где же госпожа Тэтчер политик, и где госпожа Тэтчер идеолог? Где здесь политика, а где пропаганда? — спросил я министра. Министр не оспаривал моей интерпретации этого интервью.

Прощаясь, он сказал:

— Будем с нетерпением ждать вашего визита в Великобританию. Вы с Тэтчер, как два стахановца, стараетесь невиданными темпами выполнить ваши планы и всесторонне осветить каждый предмет разговора.

Мой ответ был адекватным:

— Мне ваше сравнение понравилось. Давайте с обеих сторон Трудиться «по-стахановски» над развитием наших отношений.

Официальный визит в Лондон

Визит в Лондон был запланирован на конец 1988 года. Я должен был посетить Англию на обратном пути из Нью-Йорка, где выступал на Генеральной Ассамблее ООН. Но землетрясение в Армении заставило изменить планы — надо было срочно вылететь домой. Пришлось извиниться перед госпожой Тэтчер и отложить визит.

Осуществить визит в Великобританию удалось только в апреле 1989 года. В полночь 5 апреля я и Раиса Максимовна, сопровождающие меня лица из Гаваны прибыли в Лондон, в аэропорт Хитроу.

Со мной приехали по официальной линии Шеварднадзе, Яковлев, Каменцев, Черняев, Ахромеев, Фролов, Ковалев, Фалин, Шахназаров и другие, а из представителей общественности — Терешкова; академики Примаков, Гольданский, Трефилов; писатели Шатров, Ананьев, Су-лейменов, Бээкман; художник Васнецов; Зорин, Потапов и другие журналисты.

У трапа нас встречали специальный представитель королевы Великобритании и лорд королевской свиты Стрэдклайд, Маргарет Тэтчер и ее супруг Дэнис Тэтчер. Уже в аэропорту, затем в автомашине по пути в наше посольство началась беседа с премьер-министром. Она заметила, что на нее большое впечатление произвели состоявшиеся у нас незадолго до этого выборы, высокая активность избирателей, поделилась впечатлениями о поездке по ряду стран Юга Африки. На следующий день предстояли переговоры на Даунинг-стрит, 10.

Ранним утром 6 апреля перед входом в резиденцию премьер-министра Великобритании собрались около трехсот представителей крупнейших телекомпаний, телеграфных агентств и газет мира. В ее сопровождении мы поднялись вверх по узкой лестнице, вдоль которой на стенах — портреты премьер-министров Великобритании с 1732 года.

За два года, прошедшие после встречи в Москве, произошло много изменений. На Западе постепенно происходила переоценка того, как следует относиться к нашей перестройке. Это отразилось на тональности беседы. Тэтчер предложила такой порядок: отношения между Востоком и Западом, контроль над вооружениями, региональные проблемы, двусторонние англо-советские отношения. Но прежде всего попросила рассказать, как идут дела у нас дома, как развивается перестройка. Сказала, что эта тема ее глубоко волнует.

Я представил премьер-министру Англии обширную информацию. При этом высказал обеспокоенность тем, что на Западе стремятся препятствовать положительному восприятию общественностью перемен в СССР. Высказал это с определенным нажимом, учитывая близость Тэтчер с Вашингтоном. Мне, естественно, важно было услышать ее мнение. Она не согласилась с моей оценкой, заявила, что Запад приветствует перестройку, желает ей успехов.

— Это единая позиция всех нас на Западе. Да как же может быть иначе, если ваша политика ведет к расширению прав и свобод человека, к улучшению уровня жизни людей, к утверждению таких ценностей, как свобода слова, собраний, к свободному движению идей и других форм сотрудничества через национальные границы. Поэтому мы твердо говорим, что поддерживаем ваши преобразования, готовы оказывать им содействие, разумеется, при сохранении нашей западной шкалы ценностей, наших союзов, при постоянной бдительности и заботе о безопасности.

Тэтчер говорила искренне. Думаю, информируя Вашингтон об этой беседе, она высказала свои соображения, которые не остались без внимания. Во всяком случае, состоявшийся спустя полтора месяца визит Бейкера в Москву прошел в конструктивном духе.

— Что касается существа ваших внутренних процессов, — продолжала Тэтчер, — то я с самого начала предвидела, что у вас сейчас наступает наиболее сложный этап. Я всегда считала, что труднее всего изменить отношение людей к своей работе, к самим себе, побудить их участвовать в экономических переменах. В условиях политической свободы такие попытки чаще всего вызывают критику, а не желание участвовать.

Одно дело приказывать людям, что им делать и где работать, и другое — сделать так, чтобы они сами работали, как нужно, в условиях крупного производства и сложной технологии. У людей возникает неуверенность в себе и в своем будущем… Старый порядок ломается, а что будет вместо него, люди не знают. И как это — полагаться на свой личный труд и на свою предприимчивость, принесет ли лучшую жизнь.

В рассуждениях премьер-министра звучало опасение, что нарастающие трудности и сопротивление номенклатуры могут создать непреодолимые препятствия на пути реформ. Она видела и другую опасность — поспешность в реформах. Не зря повела разговор о том, сколько времени понадобилось для становления нынешней системы в Англии. Да и собственный опыт Маргарет Тэтчер по осуществлению реформ говорил о том, как важно быть одновременно и решительным, и осмотрительным, расчетливым.

На этот раз у нас были основания отметить позитивные результаты нашей совместной работы и новых подходов в широком международном контексте: соглашение о независимости Намибии, дух сотрудничества в ООН, Совете Безопасности, что привело к перемирию между Ираком и Ираном, благоприятные сдвиги в ближневосточном урегулировании. Забегая вперед, скажу, что я высказал собеседнице нашу обеспокоенность по поводу политики администрации Буша, создавшей паузу в советско-американских отношениях. Премьер-министр сказала, что мои сомнения напрасны.

По окончании переговоров мы приняли участие в церемонии подписания министрами иностранных дел двух стран соглашений о поощрении и взаимной защите капиталовложений, об улучшении процедуры получения виз и строительстве школы в Армении за счет средств, собранных англичанами. У входа в резиденцию премьер-министра Тэтчер и я сделали заявления ожидавшим нас журналистам. Она охарактеризовала переговоры как существенные, глубокие и дружественные. Я воспользовался случаем, чтобы выразить благодарность правительству и народу Великобритании за помощь, оказанную армянскому народу в ликвидации последствий землетрясения. Сказал, что наш диалог с Великобританией отличается содержательностью и нарастающим взаимопониманием.