Тирант Белый - Жуанот Мартурель

Когда поднялись мавры на вершину горы, христиане вернулись в город, и весь народ — и мужчины, и женщины — так славил Тиранта:

Слава благородному рыцарю Тиранту! Благословен день, когда появился ты на свет, благословен тот час, когда ступил ты на эту землю, благословен тот день, когда дал ты нам святое крещение! Да угодно будет Господу, чтобы повелевал ты всем людом мавританским!

И с величайшими почестями и ликованием проводили его до самого замка. Там находился и король Туниса, раны которого уже заживали, и увидел тот король, как прибыла в замок королева Марагдина, а вместе с нею и множество женщин на лошадях, мулах и ослицах и с тыквами, обернутыми в полотно. И, прознав о великом обмане, учиненном Тирантом, пришел король Туниса в такое отчаяние, что своими руками сорвал повязки с заживших было ран и не позволил лекарям лечить их, ибо решил он умереть. И перед смертью так горевал король Туниса.

Глава 345

Гремит по свету молва о благородстве и доблести славного рыцаря Тиранта Белого, и с этой минуты все берберские короли и рыцари низко склонятся перед ним — достигнет он высшей власти и повелевать будет целой империей, ибо сама судьба благоволит ему за высокий рыцарский дух и за необыкновенное хитроумие, а потому никому не дано превзойти его. Однако ж сегодня в этой битве были мы сильнее и сражались отважно, а победу над нами одержал Тирант не силою своей, но обманом и хитростью, переодев воинами своих женщин. Ведь в первом бою, потерявши короля, не потеряли мы мужества, а потому победили, второй же печальный бой проиграли лишь по недомыслию. А коли так мало смыслю я в ратном деле и по моей вине и по воле безжалостных христиан не вернулись сыновья к своим матерям, а мужья к женам, не заслужил я ничего, кроме смерти, и даже останки мои недостойны погребения. Не могу я видеть жестокость, творимую по моей вине, пусть лучше умру я, найдя конец моих славных дней, чем жить в мучениях, ибо ясно мне, что недолго осталось нам воевать. Воины Тирантовы послушны умелой его руке и искусны в бою необыкновенно, а воеводами ставит он лишь тех, кто умудрен годами, и никому из людей его в голову не придет скрыться с поля битвы, ибо надеются они не на проворство ног, но на силу рук своих, и вступают в бой с уверенностью в победе — ведь с ними рядом бьется сам славный Тирант! Но не скажу я того же о наших воинах, а потому повержены мы теперь и опозорены. Тирант, сумел ты победить ловкостью да хитростью в бою жарком, жестоком и кровавом; сумел измыслить обман и подучить других, удалось тебе спалить наш лагерь и одолеть огромную рать с помощью женщин, и пали духом наши воины и, растерявши все свое мужество, не решились даже вернуться в спаленный лагерь, но отступили незнамо куда. Знай же, Тирант: слышишь ты слова эти из уст того, кто всегда был несгибаем в бою и неподкупен.

Тирант преисполнился жалости к королю, видя его отчаяние, и молил его излечить раны, которые были вовсе не смертельны. Но сказал ему король:

Оставьте меня здесь этой ночью, посмотрим, удастся ли мне совладать с моим гневом, и пусть решит судьба — победитель я иль побежденный. И ежели преодолею я гнев мой — излечу мои раны, а коли нет — гореть мне в аду, где, должно быть, уже ждет меня наш Магомет, раз не помог он своим воинам одолеть христиан.

И собрал король всю кровь, что вытекала из его ран, и в полночь выпил ее разом, и так сказал:

Не в золотой могиле почить мне, но на сырой земле в могиле кровавой. Пусть же эта кровь станет последней каплей мрачной и горькой моей жизни.

С теми словами повернулся он лицом к земле и испустил дух, и унес душу его тот, кому отныне она принадлежала.

Немедля после смерти короля Туниса попросил Алмедишер Тиранта отдать ему тело покойного, и Тирант согласился. Тогда Алмедишер оповестил мавров о том, что умер король Туниса, и велел им прийти за его телом. Получив такое известие, горько оплакали мавры смерть короля, как не оплакивали доселе ни одного правителя, и послали в город пятьдесят своих лучших рыцарей. Прибыв к Тиранту, умолили его рыцари показать им тело короля, и велел Тирант Алмедишеру положить покойного в главной зале на возвышении и укрыть его красивым златотканым покрывалом, а подле него выставить караул из сотни рыцарей с обнаженными мечами. Затем впустили в залу мавританских рыцарей, и, подошедши к телу, сняли они с него покрывало. Узнали мавры своего короля и господина, и старший из них, собравшись с духом, повел такую речь.

Глава 346

Прочна великая слава, что стяжал ты во всем свете. Но истинную хвалу, выше которой нет награды на земле и на небе, услышишь ты лишь из уст людей добрых и непорочных, ибо чисты их помыслы и никаким злом не обременена совесть, и движет ими добродетель. О великий Маршал, лучший из достойнейших, выслушай же меня. Ты есть сияние во тьме и свет истины, великому владыке пристали твои деяния; ты просветил берберийских мавров и подвигнул их к тому, чтобы принять святое крещение, неизмеримо твое благородство, а достоинства столь высоки, что заслуживаешь ты высшей славы, и вовек не оскудеет она, коли продолжишь ты путь свой так, как начал. И чем больше заслуженных почестей оказываешь ты нашему покойному господину, тем выше милосердие твое и добродетель, ибо, почитая его, чтишь ты и самого себя, ведь того сопровождает честь по жизни, кто умеет оказывать ее другим. А сей великодушный и отважный король всей своей жизнию и деяниями явил нам пример великого мужества и силы духа, так же как и ты благородными начинаниями своими возвысил знатный свой род, и это такая же истинная правда, как и то, что все лучшее в мире зовется добродетелью, а все худшее — пороком. Отвернулась судьба от славного нашего короля и бросила его в плен, но, будучи крепок духом, не пожелал он доставить врагу удовольствие видеть его на коленях и порешил уйти из жизни, дабы избежать позора. Истинно королевские были достоинство его и стать, на роду написано было ему побеждать в суровых и жестоких битвах, покорять народы и стать владыкою надо всеми христианами, в Риме — назначать Папу, а в Вавилоне — султана, и железною рукою подчинить себе всю Азию, Африку и Европу, и достигнуть бы ему небывалого величия, не оборвись его жизнь так рано. О смерть-злодейка, жестокая и беспощадная! Как подло подкралась ты и повергла этого отважного короля! А ведь без него погибель ожидает и весь мавританский люд. Посему, друзья мои и братья, призываю я вас оплакать смерть нашего господина, а вместе с нею и страшную беду, что не замедлит пасть на наши головы.

И, ставши на колени на твердую землю, целовали они ноги короля и проливали обильные слезы, кляня великое свое несчастье. А как выплакали они все слезы, поднялся с колен старый рыцарь и сказал такие горькие слова.

Глава 347

О Аллах, великий и могущественный, создавший небеса и землю! Как мог ты позволить, чтобы во цвете лет погиб несравненный наш король и доблестный рыцарь, достойный завоевать целый мир? Отдавал он все свои силы во имя святой веры мусульманской и пророка Магомета, коего чтит множество народов, и позволил ты полонить его тому человеку, что обманом, да хитростью, да дьявольскими кознями совратил стольких людей, заставив их перейти в порочную христианскую веру, и умертвил столько наших королей и воинов мавританских поубивал без счета? Помогите же мне, рыцари и товарищи мои, оплакать нашего короля, пусть прозвучат теперь ваши горькие слова и тяжкие вздохи, пусть леденеют души от страшных стонов, коими сопроводите вы в последний путь принявшего суровую смерть вашего господина, что надеждою был всего мавританского рыцарства. О святой пророк Магомет, защитник свободы нашей, сжалься и смилуйся над нами, не отдай нас христианам на поругание! Неужто не довольно судьбе, что проиграли мы жестокий бой и потеряли множество воинов, так пожелала она лишить нас того, кто опорой был всей Берберии! О король Туниса, Аллах да простит тебя и укажет тебе истинный путь, и да стать тебе надо всеми там, где окажется душа твоя и души твоих родичей!

И, повернувшись к Тиранту, так сказал он:

Полководец, глубокий траур сопровождает нас в беде, и мучит великий смрад, исходящий от мертвых тел, не преданных земле: объят им весь лагерь и полны им наши шатры, а пролитая мавританская кровь вопиет о славном короле Туниса. И куда ни кинешь взор — всюду плач и боль, и доносят уста один и тот же слух — о королях ли, о простых ли воинах: «Погиб... убит... изувечен...» Должно, уродился ты на планете Сатурн[647], проклятый христианин, не ведающий страха Божьего и человеческого. Сколько людей полегло по твоей прихоти, сколько крови королевской пролила твоя рука! Будь проклят тот день, когда ступил ты на эту землю, будь проклята галера, на которой занесло тебя сюда, и почему не пошла она ко дну в Саталлийском заливе[648] вместе с тобою и твоими людьми!