Графиня де Монсоро - Александр Дюма

Монсоро перевел дыхание.

— Подойдите к ней, — шепнул Реми на ухо Бюсси.

Бюсси приблизился к Диане, и Монсоро улыбнулся им. Бюсси взял руку Дианы, и Монсоро улыбнулся ему еще раз.

— Какие большие перемены, господин де Бюсси, — вполголоса сказала Диана.

— Увы! — прошептал Реми. — Как бы они не стали еще большими.

Само собой разумеется, что барон принял герцога и сопровождающих его дворян со всей пышностью старинного гостеприимства.

XXXI

О НЕУДОБСТВЕ ЧРЕЗМЕРНО ШИРОКИХ НОСИЛОК И ЧРЕЗМЕРНО УЗКИХ ДВЕРЕЙ

Бюсси не отходил от Дианы. Благожелательная улыбка Монсоро предоставляла молодому человеку свободу, однако он остерегался злоупотребить ею.

С ревнивцами дело обстоит так: защищая свое имущество, они не знают жалости, но зато и охотники до чужого добра их не щадят, если уж попадут в их владения.

— Сударыня, — сказал Бюсси Диане, — я несчастнейший из людей! При известии о смерти графа я посоветовал принцу помириться с матерью и вернуться в Париж. Он согласился, а вы, оказывается, остаетесь в Анжу.

— О Луи, — ответила молодая женщина, сжимая кончиками своих тонких пальцев руку Бюсси, — и вы смеете утверждать, что мы несчастны? Столько чудесных дней, столько неизъяснимых радостей, воспоминание о которых заставляет чаще биться мое сердце! Неужели вы забыли о них?

— Я ничего не забыл, сударыня, напротив, я слишком многое помню! Вот почему, лишаясь всего этого, я чувствую такую жалость к себе! Ведь как я буду страдать, сударыня, если мне придется вернуться в Париж, то есть оказаться за целую сотню лье от вас! Сердце мое разрывается, Диана, и я становлюсь трусом.

Диана посмотрела на Бюсси: взор его был исполнен такого горя, что молодая женщина опустила голову и задумалась.

Бюсси ждал, устремив на нее заклинающий взгляд и молитвенно сложив руки.

— Хорошо, — сказала вдруг Диана, — вы поедете в Париж, Луи, и я тоже.

— Как? — воскликнул молодой человек. — Вы оставите господина де Монсоро?

— Я бы его оставила, — ответила Диана, — да он меня не оставит. Нет, поверьте мне, Луи, лучше ему отправиться с нами.

— Но ведь он ранен, нездоров, это невозможно!

— Он поедет, уверяю вас.

И тотчас же, отпустив руку Бюсси, она подошла к принцу. Принц, в очень скверном расположении духа, отвечал что-то графу де Монсоро, возле носилок которого стояли Рибейрак, Антрагэ и Ливаро.

При виде Дианы чело графа прояснилось, но это мгновение покоя было весьма мимолетным, оно промелькнуло, как солнечный луч между двумя грозами.

Диана подошла к герцогу, и граф нахмурился.

— Ваше высочество, — сказала она с пленительной улыбкой, — говорят, вы страстно любите цветы. Пойдемте, я покажу вам самые прекрасные цветы во всем Анжу.

Франсуа галантно предложил ей руку.

— Куда это вы ведете его высочество, сударыня? — обеспокоенно спросил Монсоро.

— В оранжерею, сударь.

— А! — произнес Монсоро. — Что ж, пусть так: несите меня в оранжерею.

“Честное слово, — сказал себе Реми, — теперь мне кажется, что я хорошо сделал, не убив его. Благодарение Богу! Он прекраснейшим образом сам себя убьет”.

Диана улыбнулась Бюсси улыбкой, обещавшей чудеса.

— Пусть только господин де Монсоро остается в неведении, что вы уезжаете из Анжу, — шепнула она ему, — об остальном я позабочусь.

— Хорошо, — ответил Бюсси.

И он подошел к принцу в то время, как носилки скрылись в чаще деревьев.

— Ваше высочество, прошу вас, не проговоритесь, Монсоро не должен знать, что мы идем на мировую.

— Почему же?

— Потому что он способен предупредить о наших намерениях королеву-мать, чтобы завоевать ее расположение, и ее величество, зная, что решение уже принято, будет с нами менее щедрой.

— Ты прав, — сказал герцог, — значит, ты его остерегаешься?

— Графа де Монсоро? Еще бы, черт побери!

— Что ж, и я тоже. Истинно скажу, мне кажется, он нарочно все выдумал со своей смертью.

— Нет, даю слово, нет! Ему честь по чести проткнули грудь шпагой. Этот болван Реми, который спас его, поначалу было подумал даже, что он мертв. Да-а, у Монсоро душа, должно быть, гвоздями к телу приколочена.

Они подошли к оранжерее.

Диана улыбнулась герцогу с особой обворожительностью.

Первым вошел принц, потом — Диана. Монсоро хотел последовать за ними, но, когда носилки поднесли к дверям, оказалось, что пронести их невозможно: стрельчатая дверь, глубокая и высокая, была, однако, не шире самого большого сундука, а носилки графа Монсоро были шириной не менее шести футов.

Глянув на чрезмерно узкую дверь и чрезмерно широкие носилки, Монсоро зарычал.

Диана проследовала в оранжерею, не обращая внимания на отчаянные жесты мужа.

Бюсси, прекрасно понявший улыбку молодой женщины, в сердце которой он привык читать по ее глазам, остался возле Монсоро и сказал ему совершенно спокойным тоном:

— Вы напрасно упорствуете, господин граф, дверь очень узка, и вам никогда через нее не пройти.

— Ваше высочество! Ваше высочество! — кричал Монсоро. — Не ходите в оранжерею, там смертельные испарения от заморских цветов! Эти цветы источают самые ядовитые ароматы!

Но Франсуа не слушал: счастливый тем, что рука Дианы находится в его руке, он, позабыв свою обычную осторожность, все дальше углублялся в зеленые дебри.

Бюсси подбадривал графа де Монсоро, советуя терпеливо переносить боль, но, несмотря на его увещевания, случилось то, что должно было случиться: Монсоро не смог вынести страданий, не физических, — на этот счет он был крепче железа, — а душевных.

Он потерял сознание.

Реми снова вступил в свои права. Он приказал отнести раненого в дом.

— А теперь, — обратился лекарь к Бюсси, — что мне делать теперь?

— Черт меня побери! — ответил Бюсси. — Кончай то, что ты так хорошо начал: оставайся возле графа и вылечи его.

Потом он сообщил Диане о том, что Монсоро лишился чувств и его понесли в дом.

Диана тотчас же оставила герцога Анжуйского и поспешила к замку.

— Дело идет на лад? — спросил ее Бюсси, когда она проходила мимо.

— Я думаю, да, — ответила она, — во всяком случае, не уезжайте, не повидав Гертруду.

Герцог интересовался цветами лишь потому, что глядел на них вместе с Дианой. Как только она удалилась, он как будто вспомнил предостережения графа де Монсоро и покинул оранжерею.

Рибейрак, Ливаро и Антрагэ последовали за ним.

Тем временем Диана вернулась к мужу, которому Реми давал вдыхать нюхательные соли.

Вскоре граф открыл глаза.