Герман Геринг: Второй человек Третьего рейха - Франсуа Керсоди

На другой день, 1 мая, в 14 часов генерал Коллер получил удивительное известие, переданное по рации ОКВ из Берхтесгадена: фюрер покончил с собой, его преемником назначен гросс-адмирал Дёниц…[634] Вечером того же дня эта новость пришла в Маутендорф. «Я легла рано, – вспоминала впоследствии Эмма Геринг. – […] Я еще не успела заснуть, как к моей кровати подошел муж и сказал: “Адольф Гитлер мертв”. Наступила странная тишина. […] После продолжительной паузы муж принялся со стоном повторять: “Теперь я уже никогда не смогу объяснить ему, что был верен ему до конца”. Некоторое время мне казалось, что он потерял разум». На самом деле Геринг потерял способность мыслить самостоятельно. И уже давно. А его слова, сказанные жене, выдавали в нем человека, лишившегося источника влияния… Подумал ли он при этом хотя бы на секунду о 69 623 погибших или пропавших без вести, о 27 294 раненых или покалеченных летчиках его люфтваффе, которые пожертвовали собой ради химерического идеала буйно помешанного вождя? Если так, то он явно не поделился этими мыслями со своим окружением…

В это же самое время к Коллеру явился нежданный гость. «В 18 часов […] явился какой-то изможденный и покрытый пылью человек, – вспоминал генерал. – Он представился: штандартенфюрер Брауссе, командир подразделения СС, которое осуществляет надзор за Герингом в Маутендорфе. Он тридцать шесть часов добирался оттуда в Берхтесгаден. […] Брауссе сказал, что ему в некоторой степени симпатичен его пленник, что на него произвели впечатление его высказывания. Он тоже считал, что Геринга оговорили. Потом спросил: “Что вы намерены предпринять, господин генерал?” Я уклонился от прямого ответа […], а затем Брауссе снова спросил: “Вы ведь не собираетесь освободить Геринга силой? У вас больше солдат, чем у меня…” На это я сказал: “Не хочу рисковать ради освобождения трупа”. Брауссе снова произнес: “Я был бы вам за это очень признателен, потому что в случае нападения извне я не смог бы отвечать за действия каждого моего подчиненного. Но если вы, господин генерал, гарантируете мне, что не собираетесь ничего предпринимать, я гарантирую вам, что с Герингом ничего не случится, что я защищу его и все его окружение. И прошу вас, сделайте все возможное, чтобы он получил свободу”. Именно это и собирался сделать Коллер. Позвонив фельдмаршалу Кессельрингу, он попросил того предоставить свободу неудобному для всех пленнику. Кессельринг, как главнокомандующий и старший по званию из всех высших офицеров на юге Германии, имел, конечно, достаточно полномочий, чтобы сделать это. Но свинцовый колпак национал-социализма еще не был снят, и фельдмаршал ответил Коллеру, что не имеет права принимать никаких решений без указания нового руководства рейха. Но он все же запретил начальнику охраны СС исполнять смертный приговор, вынесенный Герингу и его семье.

Гросс-адмирал Дёниц, который 3 мая перенес свою ставку из Плёна во Фленсбург у границы с Данией, не имел времени заниматься судьбой Германа Геринга: на него наседали британские войска, назначение преемником фюрера застало его врасплох. Да и само это назначение было юридически спорным[635]. Власть Дёница выглядела шаткой[636], а поле для маневра у него было крайне ограниченным. Считая, что не имеет к нацистским преступлениям никакого отношения, он надеялся договориться о почетной капитуляции с англичанами и американцами и помочь сдаться им в плен как можно большему числу немцев, чтобы уберечь их от русских. В этом деле, весьма деликатном с учетом сложившихся обстоятельств[637], новому президенту рейха вовсе не нужно было появление на сцене настолько скомпрометировавшей себя фигуры, как Герман Геринг. К тому же рейхсмаршал всегда выказывал по отношению к нему вельможное презрение и продолжал считать именно себя законным преемником Адольфа Гитлера…

Поэтому ответ из Фленсбурга задерживался, а Геринг продолжал в своем замке сгорать от желания сыграть заметную роль в решающих событиях, развивавшихся далеко оттуда, между Реймсом и Гамбургом. Утром 4 мая генерал Коллер послал адъютанта Геринга фон Браухича[638] к фельдмаршалу Кессельрингу с новой просьбой освободить Геринга. Фельдмаршал тщетно попытался связаться с новым правительством, а затем пообещал, что если не получит ответа в ближайшие двое суток, то сам освободит из-под стражи бывшего главнокомандующего люфтваффе.

Накануне Дёниц направил адмирала фон Фридебурга в Гамбург, желая начать переговоры с маршалом Монтгомери. Переговоры закончились вечером 4 мая подписанием акта о частичной капитуляции всех немецких сухопутных войск, авиации и военного флота, находившихся на северо-западе Германии, в Голландии и Дании. После этого фон Фридебург вылетел в Реймс, где находилась штаб-квартира генерала Эйзенхауэра. Но там переговоры прервались уже во второй половине дня 5 мая, потому что главнокомандующий американскими войсками и слышать не желал о частичной капитуляции. Он потребовал от немцев полной и безоговорочной капитуляции на всех фронтах, включая Восточный. И тогда утром 6 мая гросс-адмирал Дёниц направил в Реймс генерала Йодля, наделив того всеми необходимыми полномочиями.

А тем временем американские и французские войска дошли до Берхтесгадена, и ОКВ на юге перенесло свой штаб в Цель-ам-Зее. Вскоре за ним последовали ОКЛ и начальник Генерального штаба Коллер. Он как мог старался ограничить разрушения, сопутствующие последним битвам. Ему также нужно было отыскать своего начальника, маршала Риттера фон Грейма, который ходил на костылях по какой-то баварской деревушке вместе с Ханной Рейч, обсуждая с ней химерические планы партизанской войны и подумывая о самоубийстве. Наконец, Коллеру требовалось организовать охрану своего бывшего начальника, разжалованного рейхсмаршала, которого Кессельринг недавно освободил из-под ареста своим приказом[639]. Шестого мая Коллер записал в своем дневнике: «Я должен увезти Геринга из Маутендорфа, так как есть опасность, что русские схватят его раньше американцев. Майор Зандман предложил перевезти его в Фишхорн на берегу озера Целлер […] и разместить в замке, принадлежащем как будто брату Фегелейна»[640]. Тот, конечно, отказался укрывать «предателя», но его честолюбие никого не тронуло: люфтваффе конфисковало его замок, после чего Герингу предложили покинуть Маутендорф и немедленно перебраться в Брук неподалеку от Цель-ам-Зее, где располагался замок Фишхорн[641].

Но с Германом Герингом все и всегда было непросто: теперь он отказался покидать Маутендорф, стал изображать из себя жертву остракизма и принялся настаивать на непременном своем участии в проходивших переговорах с западными союзниками. Шестого и седьмого мая все это нашло выражение в эпистолярном бреду огромного размаха. Первым адресатом Геринга стал адмирал Дёниц.