Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели - Николай Мельниченко

Дальше рассказывает современный – 21 века – Павел Геннадьевич Быков, инженер, глава компьютерной службы крупной фирмы.

Пришел я в лабораторию, осмотрелся. НТ усадил меня за кульман и дал задание. Я немного поработал, затем задумался, как это получше сделать. В это время из мастерской, где расположены станки и сварочные столы, зашел токарь Борис, кажется, младший сержант, оканчивающий службу. Он воззрился на меня, очень удивленный тем, что он – «дед», да еще с лычками – подметает пол и убирает станки, а молодой «салага» сидит и ничего не делает. Эту несправедливость в природе он решил немедленно исправить и подал мне команду:

– А ну, бери швабру и пошли за мной!.

В это время пришел НТ и говорит Борису:

– Не трогай его, он работает.

– Как работает? – удивился Борис, – Он же просто сидит!

– Он думает, – пояснил ему НТ.

– И это называется – работает? – не унимается Борис.

– Мне очень тебя жалко, Боря, если ты за время службы в лаборатории еще не понял, что думать – это тоже работа, и вовсе не самая легкая, – разъяснил «деду» НТ и дал понять, что «дебаты» о разновидностях труда окончены и надо заниматься самим трудом непосредственно.

Теперь у меня появилась правая рука – Павел Быков. Мало того, что ему можно было поручить рутинную чертежную работу. Гораздо важнее, что он стал вдумчивым оппонентом. В обсуждении всех проблем мы, возражая друг другу, находили оптимальные решения. Чтобы избавить Павла от назойливой «опеки» всяких младших сержантов, мы взяли курс на переход в прапорщики. Но и этот статус был временным: Паша успешно учился в СЗПИ, и мы стали планировать следующие шаги.

Павел Быков вполне мог стать офицером. Я очень много для этого сделал, все уже было написано и согласовано. К сожалению, командиром «десятки», где официально числился Быков, стал полковник Рогацкин, который по стилю работы намного превосходил легендарного Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке». Рогацкин очень-очень твердо, с придыханиями и театральным заламыванием рук, обещал мне отправить документы на присвоение Павлу офицерского звания в Москву. Из-за своей разболтанности или плохой памяти он не сделал это вовремя. Павлу исполнилось 27 лет, и переход из прапорщиков в офицеры стал невозможен. Конечно, его судьба изменилась бы, но теперь уже нельзя сказать – в какую сторону. Тогда мы надеялись, что – в лучшую… И представить в кошмарном сне нельзя было, что скоро грядет глубокий бардак горбачевско-ельцинской «перестройки»…

Но это было позже. А пока мы напряженно и плодотворно работаем: проблем, требующих решения, набирается полно. И завод, и УМР, и объекты, и другие организации жаждут получить наши чертежи и консультации… Лаборатория может все, я тоже знаю и могу очень много…

Между тем в отношениях со штабом части начал назревать некий кризис. Работе лаборатории и мне лично некоторые «товарищи» начали, как будто невзначай, ставить палки в колеса. Помехи были мелкие, я их спокойно сшибал или обходил. Однако их ставало все больше, преодоление отнимало время и силы. Сначала все это мне казалось случайным или следствием моего нетерпеливого и довольно неотесанного характера.

Несколько позже я понял, что это кризис, системный, всеобщий и, главное, – неизбежный.

Когда часть набирала высоту, шла вперед с ускорением и перегрузками, а лаборатория была на острие, – все было нормально. Все время я и старался так двигаться, не заметив, что это уже никому не нужно.

Современная ситуация располагала штаб («второй этаж», как он обозначался в разговорах) к жизни спокойной, неторопливой и размеренной. В рабочее время обсуждались новости кино и моды, посещались магазины. В значительно продленный обед активно «работали» новенькие биллиардные столы, пинг-понг и еще какие-то развлечения…

Вечно озабоченная и занятая какими-то проектами лаборатория, по меньшей мере, раздражала. Конечно, не может нечто целое и его составная часть двигаться с разными скоростями. «Кризис жанра» был неизбежен.

Оппозицию лаборатории возглавила «серый кардинал части» – властолюбивая дама с простым русским именем Ремира (РЕволюция МИРА), в быту – Мира, мой старый «заклятый друг». Еще с давних времен она, как говаривал Зощенко, «затаила в душе некоторое хамство» на меня. Дама с обманутыми ожиданиями становится грозным оружием в руках Сатаны, даже невзирая на прошедшие с тех пор длинные годы.

Такую ситуацию очень сжато и точно описывает Игорь Губерман:

Из-под поверхностных течений

речей, обманчиво несложных,

текут ручьи иных значений

и смыслов противоположных.

Пакости лаборатории и лично мне участились и укрупнились после того, как Мира взяла себе в союзники (точнее – подчинила) зама командира по МТО (материально-технического обеспечения). Этот Зам был безликий, «никакой» подполковник. У меня сразу обострились вопросы снабжения. Например, больших трудов мне стоило убедить МТО, что моим ученикам-сварщикам надо давать отличные электроды малого диаметра, а не бракованные большого; что для учебы нужно большое количество труб и т. д. Всё это уже давно было решено, сказано, обкатано – теперь же я вынужден был снова давать бесконечные расчеты и обоснования по каждому пустяку. Зам своими придирками меня «достал», и я беру его за горло в темном углу:

– Какого … ты выпендриваешься? Сколько можно меня дергать?

– Так меня заставляют… – испуганно жалуется подполковник мне(!). Отпускаю его, бедного и слабенького: все ясно. Я даже знаю, кто именно его заставляет…

Неожиданно одним из скрытых моих врагов стает мой друг и начальник Олег Власов. Главный инженер на правах друга нагружает меня ненужными командировками, монтажными работами на второстепенных объектах, всякой другой чушью, по-дружески приговаривая:

– Не бойся, выдержишь!

Мой друг Олежка – неплохой мужик, широкой и щедрой души. Слово «друг» я пишу без всякой натяжки и иронии. Он поделится последним, всегда придет на помощь. Вот только его мучают комплексы и жена Лера. Комплексы развились еще во времена строительства наших фазенд: мои решения оказывались лучше, и волей-неволей ему приходилось переделывать собственные. Например, наружную обшивку дома вагонкой я напускаю на кирпичи цоколя, чтобы зрительно снизить высоту дома. Работа нудная, Олегу не хочется ее делать.

– Это только тебе нужно: дом стоит у дороги, все видно!

После окончания стройки «юбку» приходится делать и Олегу: его дом выглядит уродливо. Только теперь и дополнительная обшивка, сооруженная с большим трудом, смотрится как чужеродная «нашлепка».