Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Ерофей Трофимов

и воздухом чистым подышите. А пить захотите, так там родничок хрустальный. Вода, как слеза божья.

– Да вы прям поэт, – рассмеялась девушка. – Вот уж не думала.

– А чего тут странного? – развел Елисей руками, делая вид, что смутился. – Красота, она любой живой душе понятна.

И только тут Елисей вдруг сообразил, что понятия не имеет, как ее зовут. При первой встрече им было не до знакомства, а после их папаша не счел нужным представлять его своим дочерям. В общем, это нужно было как-то исправлять, поэтому, смущенно кашлянув, Елисей поправил папаху и как заправский сердцеед, чуть поклонившись, добавил:

– Вы уж простите, сударыня, но я имени вашего так и не знаю.

– А ведь и верно, – удивленно ахнула девица. – Как вас звать, я прекрасно помню. Имела честь слышать, – озорно улыбнулась она. – А вот меня вам так и не представили. Как и сестрицу мою. Екатерина Николаевна.

– Весьма польщен, сударыня, – снова поклонился Елисей. – А вы не боитесь так откровенно про секрет папашин?

– Да вы ж и так знаете, – небрежно отмахнулась Екатерина. – Помню, папа всю дорогу до города никак понять не мог, с чего вы вдруг так сразу про все узнали.

– Так дело-то нехитрое, – усмехнулся Елисей, аккуратно поддерживая девушку под локоток и помогая обойти куст. – Ликом вы схожи. Все трое. Сразу видно, одна кровь.

– Но вы первый, кто угадал, чья именно, – не уступала девушка.

– А может, я первый, кто не побоялся папаше вашему правду сказать? – не удержавшись, поддел ее парень.

– А вы дерзкий, – развернувшись к нему всем телом, удивленно протянула Екатерина. – Я это еще в тот раз заметила.

– Не был бы я дерзким, сидеть вам с сестрицей в гареме турецком, – хмыкнул Елисей, пожимая плечами.

– А правду говорят, что вы вообще ничего не боитесь? – помолчав, вдруг спросила девушка.

– Ничего не боятся только безумцы, – отмахнулся парень. – Я умею правильно риск оценивать.

– А еще говорят, что вы очень много знаете и умеете, но совершенно не помните, у кого и чему учились. Это тоже не так?

– Так, – скривился Елисей. – Болел я сильно. В станице нашей мор был. Вот я и заразился. Бабка, царствие ей небесное, уж и попа позвала. Тот меня и отпел, и соборовал, а я возьми да выживи. Вот только памяти лишился. Попервости даже бабку родную не признавал. Потом стало всплывать в памяти всякое. Да видать, не все всплыло.

– Это страшно, – помолчав, тихо вымолвила девушка. – Жить, и не помнить о себе ничего. Страшно, – еще тише повторила она.

– Ну, что-то я помню, – спокойно отозвался Елисей. – Да только отчаиваться было в то время нельзя. Из всех, кто в станице жил, в живых только четверо осталось. Я с бабкой, подруга ее да казак один. Тоже старый уже был. Так что, как смог сам себя обихаживать, так и принялся им помогать. Потом еще набег был. В нем казак тот погиб, земля ему пухом. Потом подруга бабкина померла. Старая уж была. Ну, а потом уж и бабка моя преставилась. Вот и пришлось самому выживать.

– Как же вы справились?

– Господь помог, – развел парень руками. – Решил я тогда, что, раз уж дал Господь от болезни оправиться, то значит, хочет, чтобы я и дальше жил. Видать, ждет он от меня чего-то.

– И чего же он ждет? – тут же спросила Екатерина, явно сгорая от любопытства.

– Самому бы знать, – усмехнулся Елисей. – Делаю, что умею. Помогаю, кому могу, глядишь, где-нибудь да угадаю.

– Удивительная история, – восторженно ахнула девица.

– Обычная, – отмахнулся парень. – Таких историй в этих местах не перечесть. Это ведь земля древняя. Можно сказать, библейская. В Писании, помните? Ной ковчег свой к какой горе причалил?

– Арарат, – удивленно ответила Екатерина.

– Верно. А гора эта, вон там, – ткнул Елисей пальцем в нужную сторону. – Ежели верхом ехать, за три седмицы добраться можно. Потому и говорю, древняя это земля.

– А ведь и правда, – чуть подумав, удивленно согласилась девушка. – Я как-то раньше и не думала о таком. Ну, земля и земля. Как везде. Лес, горы, реки с оврагами.

– Не скажите, сударыня, – усмехнулся парень, указывая ей на родник. – Об этих местах легенд и сказок столько ходит, что все и не упомнишь. Одна крепость Дербент чего стоит. Там стена в море ажно на полверсты уходит.

– Вы так хорошо знаете историю этих земель? – удивилась Екатерина.

– Ну, что-то помню, – опомнившись, свернул Елисей беседу.

– Странно. Вы говорили, что почти ничего о себе не помните, а выясняется, что вы очень занимательный собеседник. Отчего так?

– Самому бы знать, – пустил в ход парень свой универсальный аргумент.

– Удивительно, – снова повторила девушка, присаживаясь на корточки и опуская ладошку в родничок. – Ой, холодная какая. А вокруг тепло. Даже жарко.

– Похоже, он начало свое с ледника берет, и под землей где-то сюда пробивается. Оттого и холодный, – коротко пояснил парень, прислушиваясь к происходящему вокруг.

В кустах вокруг поляны он уже приметил бесшумные фигуры своих подопечных и теперь ждал от них условного сигнала. Но время шло, а ничего не происходило. Екатерина, погуляв по поляне и даже найдя несколько ягод земляники, предложила парню перекусить и, не дожидаясь его согласия, принялась хлопотать, вынимая из корзинки провизию. Елисей же, замерев, словно памятник самому себе, продолжал отслеживать все происходящее вокруг.

– Елисей. Все готово, садитесь, – позвала девушка.

– Сей момент, Екатерина Николаевна, – кивнул парень, наклоняясь к ручью, чтобы помыть руки.

В этот момент где-то рядом пронзительно засвистела сойка. Этого сигнала парень и ждал. Крик сойки означал, что пришлые только теперь вышли из крепости. О том, что они кого-то ищут, известит его крик козодоя. Ну, а о том, что противник рядом, прокукует кукушка. Эту систему сигналов парень разработал сам и заставил мальчишек выучить ее наизусть. Так что ошибки быть не могло. Зло усмехнувшись, Елисей подошел к расстеленной небольшой домотканой скатерти, на которой было разложено все для пикника, и, присев по-турецки, с интересом оглядел разложенную провизию.

– Угощайтесь, – предложила Екатерина, широким жестом