Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Ерофей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот так со всеми будет, кто с ним свяжется! – прозвенел крик, тут же сменившийся звучной оплеухой и грозным окриком:
– Пасть закрой, тварь!
Больше течение службы никто нарушить не осмеливался. Могилу засыпали, а Елисей, глядя на простой деревянный крест, никак не мог поверить, что одиннадцатилетнего мальчика больше нет. Ребенка. Мальчишки, который сумел сделать то, на что способен не каждый взрослый. Закрыть своим телом чужого ему человека. Маленькая Дашутка, ладошку которой парень все это время не выпускал из своей лапы, утерла глаза кончиком платка и, дернув его за руку, тихо сказала:
– Пошли домой, дядька Елисей. Илейке теперь хорошо. Он к Богу ушел.
Эта тихая фраза заставила парня вздрогнуть и немного взять себя в руки. Перекрестившись, Елисей в пояс поклонился могиле и, подхватив девочку на руки, медленно зашагал к выходу с погоста. Его команда не отставала ни на шаг. Смерть Ильи словно еще больше сплотила их. Дома группу ждал уже накрытый стол и притихшие женщины, сновавшие по дому в черных платках. Следом за командой в дом вошли дед Святослав, десятник Рад-мир и полусотник со смешной фамилией Стремя.
Перекрестившись на образа, казаки присели к столу, и старик, как самый старший, жестом указал Радмиру на графин с наливкой, которую выделила из своих закромов Радмила. Наполнив рюмки, десятник отставил одну в сторону и, накрыв ее кусочком хлеба, вздохнул:
– Жаль мальчонку. Добрый бы казак вырос.
– Он казаком родился, – жестко отрезал Святослав.
Сидевшие тут же мальчишки быстро переглянулись, настороженно поглядывая на пришедших мужчин. Что их связывает с Елисеем, они толком не знали, но их авторитет и для них значил многое. Мужчины не чокаясь выпили и не спеша закусили солеными огурцами. Елисей, влив в себя настойку, словно воду, даже не поморщился, уставившись в столешницу остановившимся взглядом.
– Не казнись, Елисей, – тихо вздохнул Святослав, заметив его состояние. – В том, что случилось, твоей вины нет. Видать, на роду ему так было написано. Уйти, чужую жизнь спасая. Все правильно ты делаешь. Все правильно, – еще тише вздохнул он.
– Моя это вина, дядька Святослав, – взяв себя в руки, качнул Елисей головой. – Раз он погиб, значит, я чего-то не додумал. Не доучил. Не объяснил чего-то. А значит, я в этом виноват.
– Не дури, – негромко рыкнул старик. – Никто не может все угадать. Никто не знал, что у того аспида малый пистоль имеется. А уж то, что он в девку стрелять станет, и подумать нормальному вою стыдно. А мальчишек ты правильно учишь. Так, как я сам бы учил. Да как меня когда-то учили. Это мы все знаем.
– Кто все? – не удержавшись, влез в разговор Андрейка.
– Те, кому надо знать, – отрезал дед, давая понять, что это не его ума дело.
– Я должен был это предусмотреть, – подумал Елисей, мысленно продолжая спорить со стариком. – Я ведь знал, на кого работает эта сволочь, а значит, должен был предвидеть от него такой ход. Для них это в порядке вещей.
Помянув Илью, казаки поднялись и, попрощавшись, направились к выходу. Елисей, провожая их, поднялся следом. Дед Святослав, выйдя на крыльцо, надел папаху и, ухватив парня за рукав, еле слышно сказал:
– Сходи завтра на капище. У пращура совета спроси. Поверь, легче станет. А от себя так тебе скажу. Правильно ты все делаешь. Правильно.
Хлопнув парня по плечу, старик не торопясь сошел с крыльца и, опираясь на клюку, зашагал к дому. Проводив его взглядом, Елисей вздохнул и тяжело опустился на ступеньку крыльца. На душе было тяжко, а мысли разбредались в разные стороны, словно мореные тараканы. Легкие шаги рядом заставили парня оглянуться. Витька, родной брат погибшего Ильи, присел рядом и, вздохнув, тихо сказал:
– Елисей, скажи, он правильно сделал?
– Да, – ответил парень после долгого молчания. – Да, он все правильно сделал. Нас потому и называют защитой, что мы свои жизни за других кладем. Нас для того воевать и учат, чтобы мы тех, кто сам себя защитить не может, защищали. А иначе, зачем мы вообще нужны?
– Тоже верно, – помолчав, кивнул Витька. – А раз так, значит, и твоей вины тут нет. Вои в любом бою гибнут. Ты это, Елисей. Руки не опускай. Учи нас. Дальше учи. Сам сказал, а иначе, зачем мы вообще нужны?
В ответ парень только кивнул, понимая, что не имеет права сдаваться и что без его науки эти мальчишки найдут свою смерть еще быстрее. Просидев на крыльце до самого вечера, он вернулся в дом уже в сумерках и, пройдя в свою комнату, свалился спать. Но с рассветом, раздав подопечным указания, парень вышел на улицу и широким шагом направился к воротам. Уйдя в лес, Елисей свернул на знакомую тропку и через пару часов оказался у знакомого частокола.
Войдя на территорию капища, парень присел перед идолом и, глядя на каменное изваяние, замер, не зная, что делать дальше. Взгляд Елисея зацепился за едва заметные черты лица идола и остановился. Сам того не замечая, он провалился в какое-то подобие транса. Мир вокруг перестал существовать. Остались только эти едва заметные глаза, вырубленные в камне. Спустя еще некоторое время мир вокруг него вообще перестал существовать.
– Пришел, значит, – послышался гулкий, уже знакомый голос. – Ну и правильно. Неча горе в себе держать. Да и нет тут горя. Доброго воя ты вырастил. Из тех, что ныне есть, почитай лучший. Так и учи далее. А горе, оно пройдет. Не мог ты знать, что тот враг задумал. Он и сам того не знал. Потому и не мог.
– Какой же это вой? – растерянно буркнул Елисей. – Это ж мальчишка еще.
– Годы ерунда. Главное, что у человека внутри. Иного как ни учи, а все одно гниль наружу лезет, хоть и прожил жизнь долгую, а иной и отроком еще будучи, как муж зрелый ведет себя. Так что порадовал ты меня,
