Том 4 - Василий Ян

— А ты сам где будешь, Ярославич? — спросил кто-то. — Не потерять бы тебя в темноте.

— Вы меня все время будете видеть: я на гнедом разыщу главного их воеводу Биргера, чтобы посчитаться с ним. Все ли меня поняли?

— Как не понять! — отвечали воины.

— Теперь, други смелые, вперед! — приказал Александр. — Пробирайтесь тихо, как на медвежьей облаве, чтобы не вспугнуть до времени обложенного зверя.

Все поднялись, оправляя оружие.

Надвигалась буря. Быстро темнело. Тучи на небе сгущались и неслись куда-то вдаль над бескрайними лесными трущобами. Порывистый ветер с шумом раскачивал вершины столетних сосен и огромных развесистых берез.

Упали тяжелые капли дождя. Они падали наискось и стали учащаться. Вспыхнула молния и на мгновение осветила весь шведский лагерь, растянувшийся вдоль берега. На миг стало светло, как днем, и тотчас снова все потонуло во мраке, который казался еще гуще, еще чернее. Где-то вдали прогремели первые раскаты грома. Вскоре гром прокатился уже над самой головой.

Молнии вспыхивали одна за другой, и грохот свирепствовал не переставая.

Буря усилилась. Высокие сосны со скрипом и стоном раскачивались, точно негодуя, что их потревожили. Осины трепетали всеми своими листьями, которые, отрываясь, неслись на лагерь, осыпая лежащих шведских воинов. Они теснее жались друг к другу, кутаясь в широкие плащи. Дождь лил непрерывно. Разведенные костры погасли. Буря проносилась через вековой лес, где слышался треск и грохот ломающихся и вырываемых с корнями деревьев. Только березы, крепко уцепившись корнями за землю, раскачивались, склоняясь, точно в земном поклоне, затем снова выпрямлялись.

По Неве катились высокие валы и выплескивались на берег. Корабли раскачивались, скрипя мачтами, грозя порвать канаты.

— Это русские колдуны призвали всех своих дьяволов, чтобы не пустить нас в свой город! Но нас не так-то легко прогнать! Мы скоро вволю погуляем в богатом Хольмгорде!..

Ярл Биргер тоже проклинал всех русских колдунов и святых, укрывшись в своем шатре. Он приказал слугам сидеть снаружи шатра и следить, чтобы буря не порвала веревок, которыми шатер был привязан к вбитым в землю приколам.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Буря промчалась, и только вдали слышались слабые раскаты грома.

Еще туман не рассеялся. Еще шведы крепко спали и в лагере была тишина, когда русские воины бесшумно набросились на незваных гостей, поражая их топорами, мечами и рогатинами.

Услышав раздавшийся в двух концах лагеря пронзительный свист, проснувшиеся шведы сперва не могли ничего понять, но внезапная беда уже навалилась и привела их в ужас, вызвав общий беспорядок. Русские воины ворвались в шведский лагерь, не разбирая дороги, прыгая через лежавших иноземцев, и стали рубить их с бешеной яростью.

Те просыпались, испуганные и растерянные, вскакивали, пытаясь бежать, сами не зная куда, и падали под ударами новгородцев.

Опомнившись, схватив оружие, шведы и их союзники бросились в битву, но у них не было никакого порядка. Им казалось, что русских бесконечно много — они неожиданно возникали из тумана во всех концах лагеря.

— Откуда появились эти русские дьяволы? — в бешенстве отбиваясь, бормотали шведы.

Дикие крики неслись по лагерю. Слышались вопли раненых, стоны умирающих и возгласы на непонятном шведам языке:

— Вперед, братья, за землю Русскую!

Бой разгорался по всему берегу. А из леса появлялись все новые русские воины и кричали:

— Вперед, новгородцы! Бей врагов, Ладога! Руби, Ижора!

Становилось светлее. Уже было заметно, как все союзники шведов — мурманцы, сумь и емь — в одеждах из звериных шкур, мехом вверх, одни убегали вдоль берега и старались скрыться в лесной чаще, другие, прыгая в воду, хотели добраться до своих кораблей; но сходни кораблей были подрублены, и корабли с воинами уплывали. Множество лодок, приплывших с Ижоры, цеплялись баграми за шведские корабли. Ижорцы прорубали топорами их борты, и корабли стали накреняться и тонуть.

Подул ветер, светало, и туман стал медленно таять и уплывать. Тогда Александр, наблюдавший за битвой, хлестнул гнедого коня Серчана и бросился в середину вражеского лагеря. Он мчался, блистая железными латами, пригнувшись и направив вперед копье. За ним неслись его конные дружинники. Они врубались в гущу боя, поражая тяжелыми прямыми мечами отчаянно бившихся шведов, и проносились дальше по лагерю, где всюду разгоралась бешеная схватка.

Александр, с трудом пробившись вперед, направил коня к тому месту, где возвышался красный шатер с золотой маковкой. Он заметил, как высокий человек, торопливо надев на голову шлем со стальным наконечником, схватился за меч.

Александр догадался, что это ярл Биргер. Он налетел на него и ударом копья сбросил на землю. Со всех сторон на помощь своему воеводе спешили телохранители. Князь с трудом вырывался от наседавших на него шведов. Подоспевшие русские дружинники теснили их к реке.

— Савва, чего медлишь? — крикнул Александр. — Руби скорее!

— Уже подрубаю! — ответил Савва, и высокий, нарядный шатер Биргера рухнул, сползая к воде.

Гаврила Олексич бился в другом месте. Преследуя шведского воеводу, он верхом на коне по сходням ворвался на корабль. Там его встретила толпа шведов и столкнула вместе с конем в воду.

Сильный чубарый вынес Гаврилу на берег, где на него набросились бискуп и шведский воевода. Одним ударом Гаврила отсек бискупу голову с отвалом (с правой рукой), а затем поразил и воеводу.

Новгородцы во главе со своим удальцом Мишей, знаменитым в кулачных боях, лихим Збыславом Якуновичем и Яшей Полочанином взобрались на три шведских корабля, прорубили днища и потопили их.

Кузька Шолох со своей ватагой корабельных грузчиков неудержимой лавиной проносился по берегу, избивая сопротивлявшихся и стараясь не дать им добраться до кораблей.

Новый пронзительный свист донесся из лесу, заглушая крики. Все новгородские воины, твердо помня наказ Александра, стали быстро отходить в лесную чащу, следя издали за дальнейшими действиями шведов.

Последним по лагерю промчался на чубаром коне Гаврила Олексич. Задержавшись близ упавшего шатра, он поднял желтые сапоги ярла Биргера. Заметив, что привязанный на приколе огромный оседланный конь шведского полководца ржет и бесится, Гаврила отвязал его и увлек за собой, кинувшись догонять Александра.

Многие шведские воины отчаянно дрались и мужественно пали в бою, другие вскарабкались на корабли и, подрубив канаты, успели отплыть вниз по реке. Остальные разбежались по лесной чаще и позже, изможденные и голодные, были переловлены Пелгусием и другими охотниками и доставлены в Новгород.

На еще волновавшейся от бури Неве множество черных лодок кружило близ того места, где ижорские рыбаки затопили несколько шведских кораблей. Они снимали с торчавших из воды покосившихся мачт шведских матросов и воинов, уцепившихся за реи. Пленные отчаянно ругали ярла Биргера, который затащил их в русские лесные дебри.

Александр еще долго наблюдал с бугра, стараясь понять, как дальше поступят шведы. Он не препятствовал им забирать раненых, которых они переносили на корабли. Шведы, видимо, торопились удалиться от неприветливых невских берегов.

Александр оставил небольшой сторожевой отряд наблюдать за рекой, а остальным воинам приказал возвращаться в Новгород.

— Там тебя ждет новый бой — с нашими переветниками, — сказал Ратша.

— Не впервой, поборемся! — ответил Александр. — Простой народ меня поддержит.

Раненый ярл Биргер лежал на палубе корабля, раскинувшись на подостланной медвежьей шкуре, и тяжко стонал. Лицо его было перевязано. Придворный лекарь стоял близ ярла на коленях и убеждал его отпить целебной настойки. Тот скрежетал зубами и ругался.

Приближенные старались успокоить своего неудачливого полководца:

— Ты доблестно дрался, высокочтимый ярл Биргер. О тебе будут в народе петь песни.

— Это великое счастье, что мы не погибли все до последнего. Разве можно было что-либо поделать с русскими полчищами? Все же вы видели, сколько их было, — и не сосчитать!

Последние шведские корабли, отчалившие от берега, плыли вниз, к холодному Варяжскому морю [47].

Прошло два дня. Часть шведских кораблей, будто устыдившись своего поспешного бегства, возвратилась на Неву и поднялась вверх по реке, к месту битвы. Сильно поредевшие в числе, воины стояли на палубе стройными рядами, готовые снова вступить в бой.

Мрачный ярл Биргер с перевязанным лицом стоял на носу переднего корабля и всматривался в приближающийся негостеприимный берег. Он все еще надеялся увидеть обещанное переветниками почетное посольство новгородских богатеев, которые должны были провести шведов в будто бы покорно ожидающий их Новгород.