Вслед за путеводною звездой (сборник) - Коллектив авторов

– Однофамилец! А ты знаешь, от чего Мичурин погиб?!

– Знаю… Упал с клубники…

– Вот именно… Всё уже с неделю как прояснилось. Мне просто любопытно было, как эксперты работают. «Голубая лента»! Читай Конан Дойля! Хе-хе! По ай-пи, что ли адресу какому-то, пацаны наши выход с украденного ноутбука засекли на Чугунных воротах. Пока рванули – никого нет! Цап – а уже пересёк границу! Азиат какой-то, короче, гомофоб-мститель. А сначала думали, что мать родная, узнав, убила. Так что выписывай режиссёру своему пропуск на опохмелку… Да и батюшка, прямо, скажем, погорячился… И на одной и на другой своих службах… И обнародовать этот позор – мать-одиночку гробить! Пусть лучше всё в Лету канет, к ендовой матери! Через неделю-месяц забудут и ничего не узнают. Я т-те грю!

С завальцованным, как снежный пай сознанием, мне кажется, что счастье запустило руку ко мне в штаны, совместно с теплом и благодарностью к следствию, отделившему семена от плевел.

Единственное, что точно случится с нами – это смерть. Всё остальное – заковыристо и непредсказуемо. Цена известности – Шум и, как норма, бессмысленность. Значению цена – Тишина.

И я всё таюсь, беременный или обременённый, каким-то, до сих пор никому неизвестным значением или знанием…

Никто никому не поможет. Никому не поможешь и ты. У всего есть свой собственный вихрь, который выкручивает руки Судьбы во все развлекательные для его забав стороны… Нужно просто слушать воздух… А лучше – слышать его…

Но этот вечный запах свечей!!! Или свеч?! Куда мне от него деться?!

Всё перемешано в этом мире. Друг с врагом, враг с другом. Как всё перемешано и во мне.

А я… Я до сих пор так и не выяснил, как разделать вальдшнепа… Если это кому-нибудь и было нужно…

И важно…

Олег Столяров

177 Москва

Край земли

С утра бушевала страшная метель, заметавшая всё кругом. Её завывания походили на горькие жалобы. Могло показаться, что она злилась. Злилась на судьбу, на людей, пришедших сюда, покусившихся на её единоличное владычество. Злилась, потому что не хотела делиться с ними тем, что имела, а делиться пришлось.

Укутанный в громадные, пушистые шубы человек беспомощно лежал на мягком ложе, на дне огромной, утеплённой ямы, окруженный вниманием суетившихся около него людей. Умирать было до боли обидно. Столько походов и экспедиций позади – казалось бы, вот она та земля, которую мечтал открыть и уже открыл – тут бы впору порадоваться, ан нет – дежурит с косой за плечами, торопит к ответу, финалу, пророчит Судный день. А он-то так ждал, так надеялся! Видел в заветных снах край земли… Ну вот он – край и что с того?.. Высадились здесь с полуразбитого, раскуроченного стихией «Святого Петра», чтобы остаться на зимовку, не ведая выживут – не выживут… Оставалось только гадать «на кофейные гущи»… Но как-то ненаучно это, да и суевериями средневековыми сильно попахивает…

Капитан-командор тяжко вздохнул. Привстал на подушках. Посмотрел вдаль. «Да, Витус Ионансен, да, Иван Иванович (так звали капитан-командора на русский лад с момента поступления его на русскую службу)», – мысленно обратился Беринг к самому себе, – «пробил, видать, и твой час!». Не знал капитан-командор, что остров, которого достигла экспедиция – нарекут его именем, как и то не знал, что имя его навсегда будет вписано золотыми буквами в историю флота российского.

Беринг медленно угасал. Память освежала картины былых сражений и экспедиций, да так явно, будто всё это было лишь вчера. Ему вспомнилась Первая Камчатская. Вспомнилось, как они добиралась из Петербурга до Охотска через всю Сибирь долгих два года: на лошадях, пешком, на речных судах. Надо же целых два года! Подумать только – с января 1725 по январь 1727! А промелькнули, как один миг!..

Перезимовав в Охотске, а зимовка выдалась, надо сказать, не из лёгких, экспедиция переправила снаряжение на лодках и собачьих упряжках к устью реки Камчатка, что на восточном побережье полуострова, где к лету 1728 года было уже закончено строительство бота «Св. Гавриил». На нём экспедиции предстояло продолжать путь.

В июле-августе 1728 года бот поднялся на север, а затем продолжил движение на северо-восток вдоль материка.

– В ходе плавания были нанесены на карту Карагинский залив с островом, залив Креста, бухта Провидения, Анадырский залив и остров Святого Лаврентия. Иван Иванович свято чтил и безукоризненно исполнял заветы Петра Великого по научному изучению географии России и сопредельных территорий – в первую очередь, проводя, как и завещал Император, инструментальные съёмки и составление «генеральных карт», – вдохновенно внушал студентам исторического факультета МГУ профессор Доброхотов. – Весьма уместно напомнить, – профессор выдержал длительную паузу, внимательно обвёл глазами благодарно притихшую аудиторию, – что в 1714-1716 годах, уже после присоединения Камчатки к России, по личному указанию Петра было налажено морское сообщение на ладьях между Охотском и западным побережьем Камчатки. Зная об этом, Беринг решил организовать поиск побережья Северной Америки, которое, как он полагал, находится недалеко от Камчатки или даже смыкается с Азией.

Страсть к путешествиям и изучению неведомых земель поселилась в сердце Беринга ещё с юношеского путешествия в Ост-Индию. Именно тогда юный офицер буквально начал бредить географическими открытиями. Не оставила романтического датчанина эта страсть и после поступления на русскую службу. На русском флоте Витус служил образцово. В царствование Петра Алексеевича дошёл до чина капитана 2-го ранга, подал в отставку, дабы поправить здоровье – и с 1726 г. был вновь в строю. Уже в чине капитана 1-го ранга.

– В 1720-1721 годах одна из экспедиций, направившись с Камчатки на юго-запад, – важно внушал аудитории авторитетный учёный, – достигла середины Курильской гряды, но американского побережья так и не отыскала. Уже перед самой смертью Пётр снарядил на Дальний Восток очередную экспедицию, которую и возглавил Витус Беринг. По секретной инструкции российского императора, Берингу было поручено и вменялось в обязанность построить два корабля, направиться вдоль побережья, попробовать отыскать перешеек или пролив между Азией и Северной Америкой, а затем спуститься вдоль североамериканского побережья на юг.

Иван Иванович в полубреду вспоминал свою юность. Перед ним, как живые вставали походы, сражения, экспедиции. Вот он на палубе фрегата, в гуще сражения отдаёт приказы и распоряжения офицерам, матросам и комендорам. Вот, склонившись над картой Российской Империи вместе с государем Императором Петром Великим, мечтает об организации научных экспедиций по изучению неосвоенных, не нанесённых на карту загадочных территорий, как магнитом притягивающих к себе и распаляющих воображение путешественника и исследователя. Беринг видел себя молодым, полным сил и энергии. К несчастью, только видел. Ощутить прежней силы и энергии в своём теле умирающий капитан-командор уже не мог. Воспоминания согревали его предсмертные часы.

– Важную роль в организации и работах Первой, а затем – и Второй Камчатской экспедиции, – увлечённо продолжал Доброхотов, ободренный неподдельным вниманием студенческой аудитории, – играли помощники Беринга – капитан-командор А. И. Чириков и М. П. Шпанберг. О них тоже можно справедливо сказать много хорошего. Это вполне заслуженно.

Студенческая аудитория охотно согласилась с мнением профессора. Лекция о географических открытиях Беринга превратилась в настоящий спектакль. Будущие профессора и академики напряжённо следили за развитием исторического сюжета. Им была интересна неординарная судьба Витуса Беринга.

– Дальний Восток… Камчатка… – профессор мечтательно зажмурился, – замечательные места… Красотища неописуемая!.. Вот эта картина и открылась взору Беринга и его соратников… Они увидели уникальные по своей красоте места!.. Природа манила к себе, зазывая всё дальше и дальше вглубь неисследованной, таинственной территории… Люди Беринга шли вперед… Им предстояли открытия…

Грузное, отекшее тело уже не слушалось хозяина. Оно вконец обездвижило. Капитан-командор был готов разрыдаться от отчаяния и осознания собственной обреченности. Такого унижения он ещё не испытывал никогда в жизни. Кончики пальцев на руках и на ногах неотвратимо холодели. Смерть подкралась близко. Он явственно ощущал её дыхание.

«Что ж, дело сделано… Мы достигли края земли… Мы открыли, нанесли на карту империи и описали множество неведомых, дотоле диких, уголков, поражающих своей красотой и величием… Жил я не зря в итоге… Не зря… Оставляю после себя в дар России край земли… Во имя России!.. Для России!.. Это – Её Победа!.. Исключительно Её!..»

– На севере от села Никольского – единственного населённого пункта на Командорских островах, – многозначительно произнёс Доброхотов, – на диком берегу у подножия горы, где ветер нещадно треплет выгоревшую, выцветшую траву возвышается крест, ограждённый цепями. На плитах, лежащих в основании креста, если подойти ближе, то можно прочитать: «Место первого захоронения командора Витуса Беринга и пяти матросов «Святого Петра» в 1741 году». Далее находятся ещё несколько крестов. К ним ведёт деревянная лестница. У высокого чёрного железного креста бронзовая плита, с отлитыми на ней словами: «1681-1741. Витусу Берингу от жителей Камчатки. Июнь 1966 г.». Дальше – ещё 6 могил с двумя крестами. На каждой лежат небольшие бетонные плиты с прикрученными металлическими табличками: