Его запретная малышка (СИ) - Дашкова Ольга

Твою мать! Ну вот, снова. Член налился кровью, начал выделять смазку, так что я чувствовал уже влагу.

Надо успокоиться, а лучше трахнуться, а самый шикарный вариант — это Машка. Потому что не уверен, что какая-то другая женщина меня удовлетворит. Да я и не такой, что кидаться со стояком на баб.

Иди уже такой?

Но стояк — это теперь мой неотъемлемый характерный признак. Все скоро будут видеть сначала его, а уже потом Дениса Олеговича.

Откладываю телефон, ерзаю на стуле, так, надо собраться: в три часа у меня важное мероприятие — собеседование в одной престижной финансовой компании. Не хватало там светить своими причиндалами.

Серафима вернулась из уборной, сверкнула глазками, вильнула попкой. Ой, девочка, я тебя умоляю, вот не работает твое все это. Сколько было вас таких, на работе я кремень, глыба, скала.

Но видимо, эта глыба даст огромную, как мой стояк, трещину, если вот здесь также будет сидеть Маша, кусать карандашик, облизывать губки, мне пиздец.

Хорошо, что ее нет сейчас. Иначе я выпровожу всех, разложу ее на парте, и никакая Юлия Витальевна мне не помешает, а ей не помешает ничего уволить за аморальное поведение.

Звонок, студенты засуетились.

— Работы на край стола, все свободны.

— Денис Олегович…

— Серафима, мне некогда, давай все вопросы потом.

— Но я хотела поговорить о дополнительных занятиях.

— Для чего?

— Ну как, ваш предмет такой интересный и очень важный.

— Самое интересное и важное в твоей жизни будет то, какого мужа тебе найдет папа.

— У меня не такой папа, а замуж я пойду за того, кого полюблю, — Сима фыркает, отворачивается и уходит.

Обиделась, ну и бог с ней. Когда за последним студентом закрылась дверь, все-таки набрал номер Маши. Слышу длинные гудки, их ровно семь.

— Да.

— Мария Владимировна, вы, почему не посещаете пары? Я, как ваш преподаватель по профильному предмету, очень обеспокоен.

Пауза, шорох. Я, конечно, в очередной раз кретин и идиот редкостный, нашел с чего начать.

— Не думаю, что вас так сильно, Денис Олегович, должна беспокоить моя посещаемость. И поверьте, на этом свете есть более интересные вещи, чем сидеть и тухнуть, слушая ваши лекции.

Тухнуть? У меня, что, такие скучные лекции? Вот же заноза в заднице.

— Интереснее, говоришь, это какие?

Я, конечно, несу ахинею, но я хочу поговорить с ней с глазу на глаз, а не объясняться вот так по телефону.

— Например, секс — первое, что пришло на ум, или, наоборот, не выходит из головы, — голос девушки стал таким вкрадчивым, так и представил, как она потягивается голенькая, лежа на смятых простынях.

Встаю, сжимаю кулак, упираюсь им в рабочий стол. Ревность как высеченная из камня яркая искра вспыхивает моментально. Стараюсь не наговорить лишнего, но в своих фантазиях уже содрал с этой девчонки трусики и, перегнув через колено, отшлепал по упругой попке.

— Маша, мы должны поговорить, как взрослые люди.

— Вы еще не повзрослели, Денис Олегович, но я не собираюсь ждать, когда это случится. Извините, я не одна, вы мне мешаете.

Дальше только гудки, стою как последний лох, тупо смотрю впереди себя.

Меня только что культурно послала на три буквы двадцатилетняя соплюха, да так красиво послала, что мне и ответить нечего.

Посыл заслуженный, но поговорить малышке со мной все равно придется.

Смотрю на часы, собираю свои вещи со стола, через час собеседование. Я реально хочу изменить свою жизнь, добиться большего, зарабатывать больше денег, делать что-то более значимое, чем учить будущих экономических гениев заученным терминам.

Глава 20 Маша

Отложила телефон, смотрю в окно.

Надо же, он хочет поговорить как взрослые люди. И года не прошло, а всего какая-то неделя и два дня. Черт, с силой сжала карандаш в руке, да так, что сломала его. Я уже дни считаю, вспоминая моменты нашей встречи.

Взрослые люди не ведут себя, как он, ему не тринадцать, а тридцать три.

Встала, поправила юбку, прошлась по кабинету — хоть маленький, но мой собственный в компании отца. Заваленный бумагами стол у панорамного окна, ноутбук, несколько стеллажей с полками и папками на них.

А еще огромный кактус — мой любимчик, Дашка подарила два года назад, говорит, я такая же колючая, как он, но когда-нибудь расцвету. Ничего подобного, в сравнении с ней я сущий ангел, папа бы подтвердил.

— Мария, добрый день.

— Владимир Сергеевич, и вам доброго дня, я думала, вы на деловом обеде.

— Дочь, ну что за официальность?

— Так мы на работе, а не дома в сауне пиво хлещем.

— Когда это мы его хлестали с тобой? И убери это чудовище, об него точно кто-то покалечится.

Папа остановился у стола, с подозрением смотрит на меня и с опаской на кактус. Очень серьезный, а еще он у меня красивый, настоящий мужчина, вот он горы свернет, но найдет любимую женщину.

Не хочется вспоминать дела минувшей зимы, наш Дашкин спор, ее загул в другом городе, и то, как она случайно увидела отца с женщиной. А потом оказалось, что она… Ой, нет, не буду ворошить прошлое.

Владимир Сергеевич Дымов — один из богатейших влиятельных людей страны — тогда был сам не свой, на него жалко смотреть было. Но разве он расскажет, что у него случилось?

А сейчас глаза блестят, поправился, на щеках румянец, стильная стрижка, модный костюм. Жених, да и только.

— Ой, не с тобой было, да? Извини, перепутала.

Сдерживаю улыбку, но папа все понимает, качает головой.

— Шутница ты, сил моих нет, вся в маму.

— Скажи, какая она была?

А вот сейчас мы оба серьезны, смотрим друг на друга. Он не любит вспоминать при нас с сестрой и рассказывать о маме, никогда не показывает свою слабость и уязвимость.

Папа подходит ближе, обнимает меня, гладит по голове, убирая волосы за плечо. В его глазах столько любви, что я понимаю, вот это она и есть — безграничная, абсолютная любовь. Ни один мужчина не будет вас любить так, как отец.

— Самая лучшая женщина на свете. Добрая, милая, справедливая, но при этом ставила на место, как ты, ты ведь любого в асфальт закатаешь. Что не так, Маша? Что случилось?

Все-то он понимает, это только кажется, что наш отец весь в работе и ничего не замечает вокруг.

— Все отлично.

— Мне звонил дядя Миша, говорит, что ты прогуливаешь занятия.

— Наябедничал уже, а еще крестный, — обнимаю папу, чувствую защиту и спокойствие.

— Я понимаю, что ты девочка умная и можешь вообще не ходить в университет, но все же не особо приятно выслушивать жалобы декана на собственную дочь. Так что случилось?

Кусаю губы, ну, не буду же я рассказывать родному отцу, что последние два месяца мысли его дочери занимает один взрослый мужчина, он же ее первый сексуальный опыт, он же деревенский спаситель и соблазнитель, он же новый преподаватель макроэкономики. Чтоб он обосрался.

— Все в порядке, немного шерканула «Порш».

Вот теперь папа смотрит настороженно, хмурит брови. Ну а как его отвлечь от дурацких, совсем не уместных вопросов, строю виноватую физиономию. «Порше» реально шерканула, не рассчитала габариты, там был столб.

— Сильно?

— Слушай, а ты к косметологу ходишь?

— С чего ты решила?

— Кожа такая свежая, и морщинок меньше, — пристально разглядываю отца, он отворачивается, отходит в сторону. — И точно, меньше. Парикмахера сменил? Правильно, тот из тебя делал деда, хотя ты и так скоро дед.

— Мария, не заговаривай мне зубы. Когда ты успела попасть в аварию?

— Я ничего не говорила про аварию. Пап, а ты зачем купил ресторан?

Лучшая защита — это нападения. Если вы хотите, чтобы люди перестали задавать вам неуместные вопросы, начните задавать их сами.

— Какой ресторан?

— Вот ты мне и скажи — какой? Покупка заводов и пароходов слишком скучна? А кстати, Дашка с Ромой приедут на выходные, ты знал? Здорово, правда?

Отец сжимает губы, смотрит на часы на запястье, потом на меня, а я с трудом сдерживаю смех.