Куколка - Генри Олди

– А также мастерство признавать ошибки и приносить извинения. Редкий талант для мужчины. Уверена, мы сработаемся. Итак, у вас есть ко мне вопросы?

– А у вас – ответы? Не ваше, мол, дело?

– Вы спрашивайте. А я подумаю.

– Проблему моего рабства, как я понимаю, оставим на закуску?

Юлия кивнула, посасывая соломинку.

– Тогда для начала хотелось бы знать, чем я буду заниматься, работая на вас. Или это чрезвычайная наглость с моей стороны?

– Ну почему же? Вы имеете полное право знать свои обязанности. Отвечаю: вам предстоит делать то, за что вы угодили в рабство к Гаю. Делать регулярно, с полной отдачей и за хорошие деньги.

– Простите, не понял?

– Вы будете причинять боль помпилианцам. Ментальным способом. Комбинируя таланты невропаста и экзекутора.

– Леди изволит шутить?

– Ничуть. Вы даже не представляете, Борготта, какой вы уникум. До сих пор никому, кроме сильнейших психиров, не удавалось причинить боль помпилианцу на ментальном уровне. Для Гая это оказался колоссальный шок. Потому и реакция его была столь болезненной и неадекватной. Впрочем, есть люди, которым шок только на пользу.

«…Вы боитесь причинить боль мне?! Не переоценивайте свои жалкие способности! Это я могу причинять боль. Я! И никак не наоборот.»

– …недостающий компонент в разрабатываемой нами методике.

– Методике чего?

– Вы сейчас задали главный вопрос: чем, собственно, занимаются курируемые мной лаборатории? Это лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Я прихватила с «Герсилии» кое-какие рабочие материалы…

Гибким движением Юлия поднялась из кресла, шагнула к столу и извлекла из верхнего ящика упаковку инфокристаллов. Выбрав нужный, вложила его в гнездо приемника и активировала «спящую» голосферу. Мглистый шар вспучился, быстро увеличиваясь в диаметре, заполняя кабинет; миг, и Лючано оказался заключен в облаке плотного тумана. Ноздри щекотал острый запах хлорки: видимо, какой-то сбой в настройках.

Запах быстро рассасывался.

Рядом слабо угадывались контуры непонятно чего.

– Мы исследуем пси-феномены разных рас, – раздался над ухом голос невидимой Юлии. Лючано даже показалось, что она вот-вот хихикнет и прикусит ему мочку острыми зубками. Но нет, помпилианка была серьезна. – Ищем причины и закономерности. Наиболее перспективные из феноменов – пытаемся воспроизводить искусственно…

Туман резко посветлел, сделался прозрачным и исчез, словно под лучами взошедшего светила. Кабинет сменился лабораторией. Незнакомое оборудование, матово-серебристые кожухи, работающие эмиторы, терминалы; люди в светло-зеленых комбинезонах из санация и матерчатых шлемах с фильтр-забралами. В закрытой капсуле под колпаком угадывалось тело обнаженного человека.

В углу всплыл инфоблок:

«Рабочая запись № 217-3. Дата… Объект: Аскольд Киссен, техноложец».

Инфоблок шел специфическим муаром, издавая слабый писк со смещением в ультразвук. Это гарантировало подлинность записи. В наше время, подумал Лючано, подделать можно все, от отпечатков пальцев до местоположения центра Галактики. Но стоит ли овчинка выделки? Затратить уйму сил и средств, задействовать сложнейшее оборудование для великой цели – обмануть семилибертуса Борготту? Да и когда бы Юлия успела? Подготовила заранее, рассчитывая на сегодняшнюю встречу?!

«Ты становишься параноиком, малыш…»

Лаборант за ближним терминалом подал коллегам знак рукой: внимание! Бедняга едва успел – терминал опрокинулся, голосфера схлопнулась и погасла. В воздух взлетел планшет для лабораторных записей; кто-то из ученых еле увернулся от чашки с остатками кофе, проявившей неожиданную резвость. Ножки стульев отбивали чечетку. Хаос мало-помалу охватывал помещение. В движении предметов сквозил явный ритм, похожий на биение сердца. Ритм ускорялся – вот обладатель сердца сел, встал, пошел, побежал, понесся сломя голову…

Человека в капсуле трясло вместе с его металопласстовым коконом.

Визжали, надрываясь, крепления.

– Аскольд Киссен – спонтанный телекинетик. Перевод способностей в управляемый режим не удался. Эффект воспроизводству не поддается. Анализ изменений тонких полей дал обнадеживающие результаты, но…

Голос Юлии «за кадром» напоминал комментарии экскурсовода.

Суматоха в лаборатории померкла. Низкие потолки, серые стены и отсутствие окон в следующем помещении, окружившем Лючано, наводили на мысли о подвале. Впрочем, комната с равным успехом могла находиться на двести шестом этаже небоскреба, или на орбитальной станции.

Обстановка, по контрасту с предыдущей, напоминала не исследовательский институт, а лабораторию безумного ученого из дешевого арт-транса «Воскрешение Годо»: зловещего вида агрегаты с медными спиралями, громоздкими изоляторами из керамики и допотопными шкалами стрелочных приборов. Толстенные кабели, жгуты проводов в промасленной оплетке; в венчиках разрядников с треском скачут голубые молнии.

Было трудно поверить, что все это – взаправду. Так и ждешь, что вот-вот из угла всплывут титры фильма. Однако вместо титров возник знакомый инфоблок:

«Рабочая запись № 249-2. Дата… Объект: Гассан аль-Маруди, варвар.»

На аль-Маруди Лючано взглянул лишь теперь. Прежде все внимание привлекала несуразная, бутафорская аппаратура. Фигура Гассана соответствовала антуражу: голый по пояс, мускулистый варвар в темно-лиловых шароварах скалился, радуясь не пойми чему. Крупные желтые зубы вкривь и вкось торчали из черной как смоль бороды. Казалось, над челюстями варвара славно потрудился тот же безумец-ученый, что оборудовал лабораторию.

Аль-Маруди шагнул к одному из агрегатов, в голос расхохотался – и с решимостью фанатика дернул вверх здоровенный рубильник.

Щелчок.

Зловещее гудение.

Гассан, ухмыльнувшись, схватился за два блестящих электрода. В следующее мгновение его выгнуло дугой, волосы на голове встали дыбом. Тарталья вздрогнул, ясно представляя, как сейчас задымится, обугливаясь, человеческая плоть. Нет, ничего подобного не произошло. Варвар содрогался всем телом, кудри и борода отчаянно искрили, раскидывая вокруг снопы молний – и только.

Вскоре аль-Маруди с явной неохотой разжал пальцы и выключил рубильник.

– А теперь смотрите внимательно, Борготта.

Варвар остановился напротив стены, на которой висел выпуклый щит из металла. Над щитом выпирало полукружье шкалы антикварного прибора; стрелка покоилась на нуле. Гассан вытянул руки перед собой, ладонями наружу. Сплел пальцы, хрустнув суставами…

Ослепительная вспышка заставила Лючано зажмуриться. Когда он вновь открыл глаза, то обнаружил: из рук аль-Маруди в щит с треском и шипением бьет, ветвясь, непрерывный голубовато-белый разряд. Щит плавился, стекая на пол тяжелыми блестящими каплями. Стрелка прибора плясала у красной черты, силясь перескочить ее и в испуге удрать за край шкалы.

– Гассан – живой аккумулятор электричества. Врожденное свойство. Ни у кого из соотечественников аль-Маруди подобных эффектов не зафиксировано. Мощность разряда – в семь раз выше, чем у полицейской «Гюрзы».

Из глубин подсознания с восторгом крякнули маэстро Карл и Гишер.

– Мы были вынуждены установить здесь древнее оборудование. Собирали по схемам из музейных архивов. Современная техника в присутствии Гассана горит синим пламенем. В прямом смысле слова. А раритет – ничего, держится…

Щит окончательно расплавился и стек на пол. Аль-Маруди повернул к зрителям оскаленное, счастливое лицо. Космы бровей сошлись на переносице, полыхнул разряд – и картина померкла.

– Опять следящую камеру сжег. Бандит, и шутки бандитские. Теоретический фундамент под Гассана мы уже подвели. Пробуем воспроизвести.

Тарталья представил, как он сперва мучает добровольца болевым шоком, а потом через несчастного пропускают электрический ток, дабы превратить его в «живой аккумулятор». Второй раз наступить на экзекуторские грабли? Благодарим покорно!

Тем временем из пепла восстал современный интерьер, и инфоблок известил:

«Рабочая запись 296-4. Объект: Патрик Асумбу, вудун.»

Патрик, нагой и костлявый, даже не прикрыв ладонью срама, стоял посреди ярко освещенной комнаты с белыми стенами. Вудуна держали в перекрестье лучи доброго десятка сканеров. Данные выводились на сотню дисплеев и голосфер. Цветными червяками ползли кривые параметров, мигали столбики объемных диаграмм, мелькали колонки цифр и символов.

Вся эта дребедень ничего не говорила Лючано.

А Юлия молчала.

Вудун втянул голову, бритую наголо, в плечи. Лопатки его вздыбились, как у зверя, спина обросла шерстью: короткой, плотной, с темными пятнами по охристому фону. Лючано ждал, что сейчас Патрик упадет на четыре лапы, выпустит когти и щелкнет клыками, на манер оборотня из фильма…

Надежды не оправдались.

Асумбу продолжал стоять на двух ногах. Шерсть втянулась обратно под кожу, зато правая рука превратилась в морщинистый хобот слона. Хобот мотнулся из стороны в сторону – видимо, для наблюдателей – и вернул руке ее первоначальную форму. У вудуна заострились уши, ноги выгнулись коленями назад, обросли пегими лохмами. Ступни сжались и затвердели, превращаясь в копыта…