Куколка - Генри Олди

– Неужели! – патетически воскликнул щеголь.

И заткнулся, чтобы не спугнуть надежду.

В руках Фелиции тройняшки начали творить чудеса. Приплясывая на свободном пространстве стола, вехдены заиграли – слаженно и бурно. Гитарист бренчал на струнах, барабанщик избил барабан до полусмерти, а трубач поднес инструмент к губам, запрокинул голову и стал раскачиваться в такт мелодии.

Будь здесь зрители, они забросали бы хозяйку монетками.

Лысый сложил губы трубочкой и втянул щеки. «Милая крошка» – лихо, чуть гнусаво, словно на трубу надели сурдинку, понесся над лужайкой давно забытый кабацкий шлягер. Тапир фыркал, вторя музыке.

Доведя песню до конца, исполнитель с минуту отдыхал.

– Вы в курсе, Борготта, что фальшивите? – глубоким, чуточку нарочитым баритоном спросил он, глядя в пространство. – И выпадаете из ритма. В целом, недурно для любителя, но на эстраде вам делать нечего…

И сам ответил другим, усталым голосом:

– Ваша правда, Бижан. Вы не подозреваете, насколько правы. На эстраде пусть делают другие – что угодно. Я же сижу в тени кулис и делаю их. Хотя и это – в прошлом.

Хозяйка отложила кукол, допила водку и вернулась к прерванной стряпне.

– Вы в курсе, Борготта, что фальшивите? И выпадаете из ритма. В целом, недурно для любителя, но на эстраде вам делать нечего…

Лючано не стал возражать.

– Ваша правда, Бижан. Вы не подозреваете, насколько правы. На эстраде пусть делают другие – что угодно. Я же сижу в тени кулис и делаю их. Хотя и это – в прошлом.

– А что в будущем? – спросил вехден.

– Не знаю. В какой-то мере мое будущее зависит от вас.

Гитарист завершил коду. Только что пальцы «йети» терзали воображаемые струны, а глотка изрыгала замысловатый пассаж, стараясь уподобиться электрическому звучанию гитары – и вот Заль молчит. Рядом барабанщик Гив прекратил колотить себя ладонями по коленям.

Музыканты смотрели на лидера-трубача, дожидаясь ответа. Им было очень жаль аппаратуры и инструментов, оставшихся в покалеченном «Нейраме» на орбите Тамира. Но инструменты можно купить новые. И аппаратуру. А будущее не покупается.

– Следы мы замели, – выдержав длительную паузу, начал Бижан. – После второго РПТ-маневра нас уже не вычислить. Но корабль надо менять, и быстро. Фаруд на связь не выходит. Седьмой запрос – глухо. Шансов, что накрылся персональный канал – ноль целых, ноль десятых. Значит, Фаруд просто молчит. Занят, отсутствует; на ковре у начальства. Если он наконец откликнется и спросит о вас, Борготта…

В рубке угнанного спасбота было тесно. Четверо мужчин сидели, соприкасаясь локтями и коленями. Когда Лючано горланил ту лабуду, что называлась текстом «Милой крошки» («Моя крошка так мила, тур-ла-ла, что не сразу мне дала, тур-ла-ла!..»), он чувствовал на щеке жаркое дыхание Бижана – вехден ловко подражал звучанию любимой трубы.

Сейчас щека остыла.

– Я не умею врать, Борготта. Я умею манипулировать правдой. Но Фаруд, в свою очередь, обучен задавать точные вопросы. Вы на борту, и я не стану это скрывать. Я скажу полковнику Сагзи, – Бижан впервые упомянул вслух воинское звание Фаруда, тем самым подчеркивая характер их отношений, – что высажу вас в ближайшем космопорте. И дам денег на билет, если вы стеснены в средствах.

– У меня есть деньги, – глупо перебил Лючано.

Он вспомнил, что карточка, выданная ему Тумидусом, потеряна, а доступ к личному банковскому счету может быть заблокирован по причине рабства, и поправился:

– Наверное, есть.

Вехдены расхохотались, словно он отмочил невесть какую остроумную шутку.

– Я отпущу вас, даже если это будет стоить мне трибунала, – подвел итог Бижан. – И постарайтесь больше не попадаться мне на глаза. Вы отвратительно поете. Мой слух страдает от такого варварства.

– А мне понравилось, – неожиданно возразил барабанщик. – Капитан, ты слишком строг. «Тур-ла-ла!» было вполне приличным.

Жестом велев барабанщику заткнуться, Бижан еще раз набрал код персонального канала гиперсвязи с Фарудом. И снова потерпел неудачу.

– Поймайте новости, – удивляясь самому себе, попросил Лючано. Опыт общения с маньяком-альгвасилом не прошел даром. – Эскалону, пожалуйста. Вдруг там уже всю планету подорвали?

Бижан сунул руку в сферу управления. Минута, другая, и на крайнем справа дисплее появилась заставка: олень, встав на задние ноги, держит в передних меч – герб Эскалоны. Заставка сменилась залом заседаний Совета Лиги: полторы тысячи депутатов слушали докладчика.

– Совет Лиги озабочен, – сообщила информателла, освещая галактические события, – ситуацией, сложившейся на Михре. Как стало известно нашим корреспондентам, михрянские сепаратисты перешли от слов к делу. Силой захватив власть в ряде ключевых областей планеты, они объявили об отделении Михра от империи вехденов, образовании независимой республики и начале глобальных реформ…

Еще не понимая, что поисходит, Лючано проклял свое любопытство.

– Вехденам Михра, не согласным с политикой реформизма, предписано носить на рукаве изображение огня, связанного веревкой. Правительство Михрянской Республики обратилось за помощью в сенат дружественной Помпилии. Республиканцы утверждают, что не доверяют миротворческим силам Лиги. Они просят сенат ввести ограниченный контингент войск для защиты завоеваний свободы и демократии от возможной агрессии кея Ростема I. «Нагнетание напряженности в секторе Колесницы, – сказал Франц Шустер, председатель Совета Лиги, – осложняет и без того непростую политическую ситуацию…»

– Это война, – без выражения сказал Бижан. – Мы летим на Хордад. А оттуда – куда пошлют. Не волнуйтесь, Борготта: на Хордаде еще долго будет царить спокойствие. Вы уберетесь без проблем. В славное тихое местечко. Я обещаю. Это не ваша война.

Рубка была тесной. Но Лючано показалось, что стены раздвигаются, теряясь в дымке неопределенности. Драма замкнутого пространства подходила к концу. Близилось время масштабных перемен. А перемены – зло.

Так утверждал весь опыт его жизни.

Ну и здравый смысл за компанию.

– В эфире, – запела информателла, покончив с мнением председателя Совета Лиги, – региональные новости Эскалоны. Гаю Октавиану Тумидусу, легату ВКС Помпилии в отставке, находящемуся в госпитале имени короля Бенуа, было предъявлено обвинение. Обвинителем выступает адвокат Фионина Вамбугу, защитница интересов похищенного террористами Лючано Борготты. Прибыв на Террафиму шесть часов назад, госпожа Вамбугу сделала заявление…

На дисплее возникло лицо красавицы-вудуни.

– В связи с близящимся праздником Лунгамбе, мой клиент был внесен в списки лиц, подлежащих амнистии. Согласно закону, я лично явилась на Террафиму с целью обследования состояния организма и психики моего клиента на предмет соответствия эталонному состоянию, с поправкой на естественное старение организма. И что я нахожу?

Адвокатша говорила спокойно.

Но чувствовалось: она возмущена до предела.

– Мой клиент похищен, пропал без вести, возможно, погиб! А баас Тумидус отказывается давать какие бы то ни было пояснения. За исключением невнятного лепета, что мой клиент свободен! Спрашивается, почему Лючано Борготта свободен, когда это противоречит поправке Джексона-Плиния? И кто допустил похищение моего клиента? Я заверяю, что баас Тумидус, как только ему позволит состояние здоровья, будет нести ответственность согласно Уголовному разделу Галактического Кодекса, статья 214-прим. И мне хотелось бы знать, какие действия…

Отключив звук, Бижан хлопнул Лючано по плечу.

– Рад за вас, Борготта! Погодите с возвращением, лягте на дно – и помпилианца упекут за решетку! Вы везунчик, я сразу это понял! Так отомстить хозяину – это надо уметь…

«Я – везунчик,» – подумал Тарталья. Он глядел на дисплей, где опять красовалась заставка с оленем-меченосцем, и видел мираж. Сквозь годы и расстояния, расшвыривая события, будто кегли. Не требовалось огрызка флуктуации с «волшебным ящиком», чтобы нарисовать простенькую картину и вдохнуть в нее жизнь. Может быть, картина получилась живее, чем все, что стряслось с Лючано в последнее время, от рабства до свободы.

Двухэтажный дом с черепичной крышей тонул в зелени яблонь и криптомерий. На веранде сидели двое стариков, куря и попивая водочку; за перилами, у вкопанного в землю стола, возилась пожилая хозяйка, стряпая ужин. Расстояние было слишком велико: лиц не разглядеть.

И не надо.

Старики смотрели в его сторону.

Они ждали.

Сентябрь 2006 г. – январь 2007 г.