Искатель. 1986. Выпуск №2 - Виктор Пшеничников

— Как договорились?.. — поразился Винницкий. — А меня уверяли, что я первый посетитель. Ах, да… Какого я свалял… Вы же с ним можете…

— Да, мы с ним общались все это время. Но я так и не могу поверить…

— Что Верга и Земля одно и то же?

— Но ведь я был там…

— И передали уникальную информацию.

— Уникальную? Я же передавал бог знает что!

— Ну уж и «бог знает»… Очень впечатляющая передача. Все, кто прослушивал запись, поражались вашей выдержке.

— Но какое отношение…

— Я обратил внимание, что запись сопровождается странными помехами. Андреас Миль уверял, что они нетипичны для биоволновой связи. Все это время мы с коллегами занимались их расшифровкой. И вот вчера… Заметьте, Ким, вчера, и вы первый, с кем я делюсь своим новым открытием… Хотя оно скорее ваше. Да-да, по праву ваше!

— Ничего не понимаю… — прошептал Ким Волин.

— Сейчас поймете. Оказалось, что это и не помехи вовсе, а модулирующие сигналы, которые накладывались на излучаемые вами биоволны. Вы передали на «Каравеллу» послание к нам, миллиарды байт ценнейшей информации.

— Если я не сошел с ума, то…

— Верга — Земля, какой она станет в нашем галактическом домене через полтора миллиарда лет. Вам посчастливилось открыть будущее нашего разума. Да, Верга-Земля воплощает в себе сверхразум. Вы вторглись в его святая святых. Представляю, авиар вынесло из атмосферы Верги, как… пузырек воздуха на поверхность воды. Подобрать вас «Каравелле» было уже нетрудно.

— Подождите… Дайте прийти в себя… — с трудом выговорил Ким. — Земля… Верга… Будущее…

Винницкий помолчал, направился к двери, остановился. Обернувшись, сказал:

— Я ухожу. Отдыхайте. Понадобится время, чтобы осмыслить все это.

И уже с порога добавил:

— Вселенная бесконечна, Ким. Но есть бесконечность большая — разум.

Александр КАЗАНЦЕВ

ТАЙНА ЗАГАДОЧНЫХ ЗНАНИЙ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ФИЛОСОФ[8]

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОЙ ЧАСТИ

Готовый служить Добру, вернулся Сирано де Бержерак во Францию, где в Париж, бушевали события.

Часть знати, противоестественно объединившись с простолюдинами, восстала против жестокого и коварного правителя кардинала Мазарини, сменившего на этом посту почившего кардинала Ришелье.

Кардинал Мазарини не уступал покойному патрону в хитрости и коварстве, снискав всеобщую ненависть. Однако, подобно своему предшественнику, он расчетливо вступил в запретную для кардинала, но полезную для карьеры связь с вдовствующей королевой Анной Австрийской, ставшей после смерти Людовика XIII регентшей малолетнего короля Людовика XIV, которого по желанию матери учил властвовать его наставник Мазарини.

Сирано воспринял гневное движение Фронды как противостоящее Злу и принял участие, как поэт, своими злыми, направленными против Мазарини памфлетами в знаменитой стотомной «Мазаринаде».

Кардинал Мазарини, узнав, кто автор самых язвительных памфлетов, решил жестоко отомстить Сирано. и в результате гнусных кардинальских интриг Сирано тяжело заболел и попал в больницу доктора Пигу, где здоровье Сирано было окончательно подорвано. Казалось, ему уже не оправиться и не выполнить завещания своего Демония, представлявшего «Миссию Ума и Сердца» далекой Солярии.

Однако всему приходит конец. Закончилось лечение Сирано, приближался и конец Фронды.

Глава первая

ВОЛЯ СКЕЛЕТА

Судьба Фронды, по свидетельству историков, решалась в сражении в парижском предместье св. Антония

Кардинал Мазарини, находясь в Кёльне, сумел собрать достаточно поиск и двинул их на Париж. Во главе он поставил Тюрена, сурового гугенота, отца нового военного искусства, хладнокровного до медлительности, умеющего побеждать превосходящего его противника малыми силами с помощью хитрых маршей и верно выбранных позиций.

На этот раз ему противостоял всего лишь с ополчением Фронды, меньшим его армии, молодой Людовик II Конде, образец былой рыцарской отваги, беззаветный боец, отважный до безрассудности, считавший, что сражения выигрываются личным примером участия военачальника в схватке.

Король Людовик XIV, уже юноша, наблюдал за сражением с холма, стоя рядом с Тюреном, издали руководившим боем, в то время, как королева Анна возносила молитвы за успех Тюрена.

Сам же Тюрен, уверенный и невозмутимый, отдавая дань своему противнику Конде, недавнему сопернику в борьбе за власть в Фронде, говорил, что покрытый кровью и пылью принц Конде носился по полю сражения как бог войны Марс. «Я видел не одного, а дюжину Конде», — замечал он не без иронии, имея в виду безуспешность этой рыцарской отваги, побежденной холодным военным расчетом.

Над вытоптанными крестьянскими посевами стоял дым от мушкетных и пистолетных выстрелов, конные сшибались в рукопашной сече, пешие стреляли, били, кололи, рубили друг друга. Зелень местами покраснела н усеялась телами людей, меньше всего заинтересованных в исходе войны и бездумно отдававших свою кровь и жизни за солдатское жалованье во имя безразличных им приказов крушить все равно какого врага.

За дымовой стеной последнего сражения стоял Париж Фронды, четыре года излучавший молнии язвительных памфлетов «Мазаринады», служа прибежищем хрупкого как стекло, лишенного единства союза ненавидящих друг друга сторон: знати, магистрата и народа.

«Колесница междоусобной войны» грохотала, словно катясь по усыпанной камнями дороге.

Жители предместья в ужасе бежали.

Хитроумный Тюрен, тесня ополчение, продвигался вперед.

Со стен неприступной крепости Бастилии вздымались дымки не только мушкетных выстрелов.

Верная своему обещанию, столь же дерзкая, как и обворожительная, принцесса Монпансье, стоя у пушки, сама наводила ее на наступающие королевские войска и подносила огонь к запальному фитилю, торжествующе взвизгивая при каждом ухающем громовом ударе пушечного выстрела и потом восторженно следя за полетом ядра и его падением среди неприятелей. Ядро некоторое время крутилось на земле, прежде чем взорваться.

И, глядя со стен Бастилии на разорванные ее ядрами тела вражеских солдат, которые тоже были французами, принцесса Монпансье ликовала, требуя, чтобы ей подносили все новые и новые ядра.

Но вместо очередного канонира с ядром перед нею предстал запыленный гонец с черным измученным лицом.

— Ваше высочество! Принц Конде прислал меня к вам с известием, что битва в предместье св. Антония проиграна, и, если ему не откроют сейчас ворота Парижа, где он мог бы укрыться, его ждут позор и эшафот!