Искатель. 1986. Выпуск №2 - Виктор Пшеничников

— Не торопись с выводами! — покачал головой Олафсон. — Догадываюсь, куда ты метишь. Но это крайняя мера, обсуждать ее преждевременно. Мы ведь не все испробовали.

— Сэнтиллект! — подсказал Хоралес.

— Вот именно.

— А если он не выдержит? — не отступал Ким. — Мы не Знаем, какие поля на Верге.

— Рискнем! — подвел черту Олафсон. — Лучше сэнтиллект, чем…

Зонд, пилотируемый сэнтиллектом — самопрограммируемым высокоинтеллектуальным роботом, — не вернулся…

Когда ожидание стало бессмысленным, Олафсон вновь собрал экипаж на совет.

— Предлагаю возвратиться. С нас хватит, — махнул рукой Стефаник. — Пусть Винницкий…

— Поддерживаю, — встал Андреас Миль. — Сделали все, что могли, никто не осудит. Итак, «теория Ви-Ви» ошибочна. Результат отрицательный. Но в науке…

— О чем вы, Андреас? — повысил голос Олафсон. — Если теория Викки — Винницкого действительно ошибочна, с нами покончено! Ни о каком возвращении тогда нельзя и мечтать. «Каравелла» затеряется в хаосе Вселенной, словно капля в океане!

— Мы знали, на что шли… — потерянно пробормотал Миль.

— Эх вы, горе-исследователи! — едко усмехнулся Бен Скиф. — Раз, два — и в кусты…

— Вам легко рассуждать, Бен! — вспыхнул Стефаник. — Небось вы-то не полетите туда… На Вергу… в неизвестность… в эту чертову бездну!

— Положим, от вас там тоже не будет проку…

— На самом деле, — подхватил Ким. — Лететь надо мне, и только мне. Это как раз тот случай, когда искусственный интеллект не может соперничать с человеческим. Верга экранирует электромагнитные излучения. И наверняка там огромный фон помех. Магнитные бури, каких на Земле не видывали. Значит, остается одно: биоволновая связь. Я полечу на Вергу и буду передавать…

— Мальчишка! — взревел Миль. — Он, видите ли, полетит! Решил за всех… Если уж лететь, то мне! Я опытнее. Напряженность моего биополя выше. Я старше, наконец.

— Да, вы опытнее, — срывающимся голосом проговорил Ким. — Как волновик, я не стою вас. Именно поэтому должен лететь. Ваши рецепторы на порядок чувствительнее моих. Что проку, если полетите вы, а я не смогу принять сигналы?

— Он прав, — подытожил Нильс Олафсон. — Принимаю решение…

Я не считаю себя смелым. Мне часто приходилось испытывать страх. Отвратительное ощущение! Чувствуешь себя ничтожным, жалким. Воля парализована, хочется сжаться в комок, стать неприметной амебой, отдаться течению, авось пронесет…

Вероятно, кто-то из моих пращуров был отчаянным трусом, и эта постыдная черта передалась мне через множество поколений. То, что я научился преодолевать страх, — не моя заслуга. К счастью для меня, ученым удалось вывести его формулу. Страх разложили на компоненты, аппроксимировали многочленом Лэннока и подобрали компенсирующую функцию. Какой-то шутник назвал ее «антихристом».

Математика — универсальный ключ. Воспользоваться им, как говорили древние, — дело техники… «Вакцина антистраха»? Ничего подобного! Анализ и синтез на молекулярном уровне, юстировка гормонального аппарата.

Трус становится героем? И снова нет — обыкновенным человеком, способным сопротивляться страху, не попадать к нему в зависимость.

Я не имел права быть трусом: биоволновая связь незаменима в дальнем космосе, а там трусу нечего делать. Несколько лет меня держали «в запасе» — на каботажных рейсах по Солнечной системе. Это была хорошая школа. Я обрел уверенность, научился владеть собой в обстоятельствах, которые принято называть экстремальными, взял за правило быть там, где трудно. И конечно же, узнав о готовящейся экспедиции, тотчас подал на конкурс. В числе претендентов оказался еще один в о л новик — легендарный Андреас Миль; пример этого прославленного астронавта помог мне в выборе жизненного пути. И вот теперь…

К счастью, мы не были конкурентами: волновики работают в паре. И хотя формально один из нас старший, другой — младший, оба незаменимы. Каждый на своем месте. Сейчас мое место здесь…

Да, я на Верге, в ее неистовой атмосфере. И если рассуждаю о преодолении страха, то потому лишь, что из последних сил борюсь с ним. Стоит страху восторжествовать, мне конец. Впрочем, так или иначе, едва ли выберусь отсюда… И это не печальное открытие: я ведь представлял, что меня ждет…

Хватит! Нужно трезво и бесстрастно оценить происходящее. Абстрагируйся от эмоций, Ким! Сосредоточься, настрой мозг — передатчик биоволн. Усилить излучение…

На другом конце биолинии — Андреас Миль. Вспыльчивый и нетерпимый, но безмерно добрый, щедрый, самоотверженный. Сейчас он прикрыл бледно-голубые глаза набрякшими веками, свел к переносице лохматые брови, отключился от всего постороннего. На льняной голове кружево датчиков. Тонкие — уголками вниз — губы непроизвольно шевелятся: «Ким, что с тобой? Почему молчишь? Давай, Ким, давай, голубчик…»

Сумбур в мыслях, нельзя так! Вот, уже лучше… Андреас, Андреас! Слушайте меня! Вокруг вакханалия… Приборы сошли с ума! Сигнальные матрицы стреляют беспорядочными огнями. На дисплеях сплошная засветка. Горизонт… Черт его знает, где горизонт! Автопилот докладывает самоотключение. Он честен, этот автомат. Не прикидывается всемогущим… Пытаюсь управлять вручную, наугад двигаю рулями… Атмосферные вихри швыряют винтокрыл из стороны в сторону, вырывают штурвал из рук. Но хоть какая-то обратная связь, поэтому и не перехожу на кнопки. Удар следует за ударом! Странно, что до сих пор не раздолбало в крошево…

Сиреневая мгла и всполохи. Над головой яркий бледно-фиолетовый круг бешено крутящегося винтокрыла. Мертвенное пламя статического электричества пытается испепелить авиар вместе со Мною, омывает кабину, срывается с выступающих частей. Время от времени веред глазами взрывается молния. Затем — чернота, медленно отступающая перед фиолетовой свистопляской. И снова всполохи, удары, слепящие вспышки…

Вот и вся информация, Андреас! Вся! Как хорошо, что вы на «Каравелле»… Обнимите за меня Землю…

— Академик Винницкий? Вы ли это?

— Конечно же, я, дорогой Ким! Вот, решил навестить. Хотел и раньше, еще неделю назад, но врачи не позволили. В таких случаях они неумолимы: больному нельзя волноваться, и все тут!

— Я совершенно здоров, — улыбнулся Ким.

— Ну, насчет совершенно, это вы слишком…

— Правда, здоров. На днях обещают выписать. Я уже договорился с Андреасом…

— Как договорились?.. — поразился Винницкий. — А меня уверяли, что я первый посетитель. Ах, да… Какого я свалял… Вы же с ним можете…

— Да, мы с ним общались все это время. Но я так и не могу поверить…