Королек - Виктор Каннинг

Гримстер замолчал, глядя на Лили. Ее тело обмякло в кресле, ладони обхватили подлокотники, голова чуть наклонилась вперед. Гримстер протянул руку и мягко коснулся ее опущенных век; их легкое дрожание прекратилось. Убрав руку, он сказал:

– Спите, Лили. Спите.

Она чуть слышно вздохнула, и ее голова еще чуть наклонилась вперед, в неудобное положение. Гримстер обхватил ее голову пальцами и устроил на подголовнике кресла. Лили осталась в таком положении. И тут Гримстер на мгновение растерялся. Лили находилась целиком в его власти, готовая слушать и говорить, подчиняться ему, как раньше подчинялась Диллингу. Гримстер ощутил беспокойство. Он владел неизведанной силой, которую так не любила Лили… где-то глубоко внутри Гримстер тоже испытывал неприязнь к «копанию в человеческих мозгах», он чувствовал, что вступает туда, куда не собирался. Но это ощущение быстро прошло. В памяти Лили, там, куда даже она сама не могла проникнуть без гипноза, лежало то, что он должен знать, но сейчас – уверенный, что сможет повторить это состояние, если захочет, – он счел разумным не торопить Лили. Сам процесс должен стать для него столь же привычным, как для Диллинга, прежде чем можно будет подойти к дальним пределам ее скрытой памяти. Торопливость может разрушить новую связь. Нужно осваивать мастерство постепенно.

Гримстер мягко произнес:

– Лили, вы слышите меня?

Лили тут же отозвалась – голосом более низким и тихим, чем обычно:

– Да, я слышу вас.

Вспомнив, что Вольгеши советовал во время гипноза не прерывать поток слов и внушения, следить, чтобы предложения или вопросы лились непрерывно, Гримстер начал говорить с Лили, словно они вели обычную беседу.

– Лили, кто я? – спросил он.

– Вы Джонни. – В ее голосе не возникло никаких интонаций, которые позволили бы предположить, что это очевидный и ненужный вопрос.

– И вы знаете, что я не буду вам вредить или угрожать, да?

– Да, Джонни.

– И не буду просить делать или говорить то, что вам не понравится?

– Да, Джонни.

– Вы не против того, что, когда проснетесь, забудете все, о чем мы будем говорить?

– Нет, Джонни.

– Вы помните кольцо Гарри, – спросил Гримстер, – с эмалевым рисунком птицы?

– Да, Джонни.

– Вы помните, вчера я показал вам птицу и сказал, что это королек?

– Да, Джонни.

– Вы помните, что вам на секунду показалось, что слово «королек» что-то вам напомнило?

– Да, помню.

– Вы можете сказать сейчас, что именно? Что-то связанное с Гарри?

Неподвижная, запертая в гипнотическом сне, Лили произнесла ровным голосом:

– Это было связано с Гарри. В коттедже.

– Он говорил «королек» вам?

– Нет. Я спускалась по лестнице из спальни, а он говорил по телефону. Я не вслушивалась, но он сказал кому-то про «королька».

– Почему вы запомнили?

– Не знаю. Наверное, потому что это необычное слово.

– Вы спросили у Гарри, что оно значит?

– Нет. Он увидел меня на лестнице и махнул рукой, чтобы я ушла. Я поднялась наверх.

– И вы забыли об этом до сегодняшнего дня?

– Да, Джонни.

– Но вчера вы почти вспомнили, да?

– Наверное, да, Джонни.

Не зная пределов своих новых сил и не представляя, сколько Лили будет подчиняться, Гримстер не желал подвергать ее долгому стрессу и только спросил:

– Вы не знаете, с кем он тогда говорил по телефону?

– Нет, не знаю.

– Хорошо, Лили. Сейчас я прикажу вам проснуться, вы проснетесь и забудете все, о чем мы говорили. Понятно?

– Да, Джонни.

– Когда вы проснетесь, я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня, и это первое, что вы сделаете. Понимаете?

– Да, Джонни.

Гримстер не знал, правильно ли он поступает, но чувствовал, что это важно, чтобы оценить, насколько она управляема в таком состоянии. Кроме того, признался он себе, его немного согревала гордость и тихая радость от успеха. На мгновение вспомнилось, как они с Гаррисоном хохотали, словно безумные, над заколдованными курами в фермерском сарае…

Он сказал:

– Когда вы проснетесь, вы пойдете прямо к окну, выходящему в сад, и отдернете шторы. И все. Вам понятно, Лили?

– Да, Джонни.

– Хорошо. Итак. – Гримстер взял в руку ее вялые пальцы и продолжил: – Лили, просыпайтесь. Можете открыть глаза.

Он откинулся в кресле, выпустив ее пальцы, и тут же Лили открыла глаза, и ее голова чуть двинулась вперед. Она поморгала, глядя на Гримстера, потом, не говоря ни слова, поднялась, подошла к окну и отдернула шторы. Потом вернулась к Гримстеру и остановилась, несколько озадаченная.

– Лили, зачем вы это сделали? – спросил Гримстер.

Она нахмурилась, покачала головой и тихо рассмеялась:

– Хоть убейте, не знаю.

– А хотите узнать?

Лили села и вдруг резко спросила:

– Джонни, что произошло?

Он поднялся.

– То, чего мы хотели. Нет-нет – сядьте и послушайте кое-что, а я пока принесу выпить.

Он нагнулся над столиком, перемотал запись и включил воспроизведение. Раздался его голос – пронзительный, с легким акцентом, которому Гримстер и сам удивлялся:

– «Ваши веки тяжелеют. Они закрылись. Вы расслаблены. Вам хорошо. Через мгновение вы заснете, Лили. Но вы будете слышать меня…»

Лили несколько мгновений слушала, потом распахнула глаза, вскочила и побежала к Гримстеру, схватила его за плечи и, перекрывая запись, закричала:

– Джонни! О, Джонни, вы сумели! Вы сделали то же, что Гарри!

Гримстер, не думая, нагнулся и легко поцеловал Лили в лоб.

Глава 8

Гримстер был в восторге – и не столько от профессионального удовлетворения, что нашел ключ к тому, что случилось в пропавшую пятницу, а от личного торжества – от той странной силы, которой он овладел. Теперь стало понятно, как эта сила действовала на Диллинга, почему у него возникло желание похвалиться этой силой – и он хвалился перед Билли Э – и даже садистский импульс этой силой злоупотребить. Наверняка Диллинг порой устраивал комические представления с Лили, а раз при всех формах садизма в основе лежит сексуальный подтекст, Гримстер не удивился бы, узнав, что такие представления могли быть хотя бы мягко порнографическими. Имея в своих руках настолько подверженную гипнозу Лили, Диллинг управлял ею и манипулировал, как настоящей куклой, спокойно удовлетворял свои прихоти, зная, что может приказать ей забыть все, что она делала и говорила. Хотя понятно, что этой силой нельзя злоупотреблять, у гипнотизера-любителя неизбежно возникает искушение – власть предъявляет свои требования. Можно зайти слишком далеко, и процесс выйдет из-под контроля.

Гримстер взял книгу Вольгеши, зрительная память быстро подсказала ему нужную страницу: «Я встречал в своей практике случаи (к счастью, немного), когда гипнотизер-любитель погружал легко поддающихся людей в такой глубокий сон, что ни он сам, ни врачи не могли их разбудить. Такой разрыв произошел, например, когда продавец из магазина в провинциальном городке привез ко мне племянника, неся его на плече, как мешок картошки; мальчик пробыл в ступорозном сне три дня. В 1926 году нестарый генерал привез свою подругу – он загипнотизировал ее в постели, а утром не смог добудиться». Сам Вольгеши, в молодости экспериментировавший с гипнозом, однажды погрузил девушку в транс и не смог вывести, и ему пришлось прибегнуть к помощи более опытного гипнотизера.

Совсем недавно Лили находилась в гипнотическом сне, но насколько глубоком, неизвестно. То, что можно с помощью внушения спуститься глубже, Гримстер понимал, но не знал, насколько он может быть властен над памятью Лили. В любом случае он хотел от Лили только воспоминания о той пятнице – и все. Он – не Диллинг, который управлял ею для своего удовольствия, чтобы почувствовать власть. Но, обдумывая это, Гримстер вспомнил реакцию Лили на успех попытки, вспомнил ее слова – «вы смогли то же, что делал Гарри», вспомнил ее движение навстречу и легкий поцелуй. Похоже, в те мгновения Лили перенесла многие свои чувства с Гарри на него. Гримстер к этому не стремился, но если они помогут узнать, где Гарри спрятал то, что спрятал, то согласился бы на этот перенос – и убедил в своем согласии Лили.

На следующее утро Гримстер позвонил Коппельстоуну по телефону с шифратором, но в разговоре даже не упомянул гипноз.

– Как идут дела, Джонни? – спросил Коппельстоун.

– Неплохо. Прогресс есть. Очень интересно. Все есть в отчете, который придет сегодня. Когда я получу информацию по Уильяму Принглу?

– Завтра. Мы занимаемся. Поскольку вы не хотели личного контакта, требуется какое-то время.

– Вот еще что: во время переговоров с Диллингом, особенно по телефону, было у предполагаемой сделки какое-то кодовое имя?

– А что?

– Это может помочь. Но если не хотите раскрывать мне, ладно.

– Вреда не будет, если вы узнаете… Он говорил «королек».

Гримстер улыбнулся.

– А вы знаете почему?

– Нет. – Коппельстоун немного помолчал. – Мне кажется, вас это не удивило.