Место встречи - Левантия - Варвара Шутова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ваньшеневич.
— Иосифа Ваньшеневича, — на автомате добавил Мануэль, а потом, выпучив глаза, резко развернулся к Шорину. — Дава! Ты это слышал?
— Может, совпадение. Фамилия не редкая.
— А скажите, Иосиф Ваньшеневич, как вашу бабушку зовут? — обратился Мануэль вкрадчиво.
— Фрида Левоновна, многострадальная женщина, сколько ей крови этот поросенок попил, — вздохнула Арина. — Она его приличным человеком считала, мол, Осенька и на скрипочке учится, и в школе отличник, — а Осенька ее…
Арина сокрушенно покачала головой.
— Фрида Левоновна Ли? Звучит странно даже для Левантии, — удивился Мануэль.
— Озанян она, кажется, была…
— Озанян, Озанян, она мамина мама. А папину маму я никогда не видел. Как-то ее звали… Ли Тао Лун, кажется. Она китайка, у них фамилии сначала, а имя потом.
Цыбин аж подпрыгнул — и завопил радостно:
— Ну? Что я тебе говорил? Она самая, самая она! Насчет «звали» — это вы поторопились, юноша. Насколько мне известно, ваша бабушка и ныне вполне себе здравствует, вполне бодра, без скидки на возраст.
— Мне бы так, — подтвердил Шорин.
— А не говорили ли в вашей семье, — продолжил Цыбин вкрадчиво, — о некоторых, гм, способностях вашей уважаемой бабушки Ли Тао?
— Не, не говорили. Бабушка ее не любила, а родители померли — мне и пяти не было.
— А знаете ли вы, что значит слово Лун на китайском? Произносится, впрочем, немного не так. Арина и Ангел смотрели на Цыбина полными любопытства глазами.
— А означает это слово — «дракон», — торжественно произнес Цыбин.
— Видел бы ты, как мы с твоей бабушкой порезвились в тридцать девятом под Уханем, — потянулся Шорин, улыбнувшись, — на нас сам Жуков матом орал за некую излишнюю активность.
— А вы что? — открыл рот Ося.
— А мы — ну, ответили, мол, рады стараться… Ну, не так немного. В общем, ругается твоя бабка не хуже, чем воюет.
— Говорят, после Халхин-Гола в Японии не осталось драконов старше десяти лет. Вот и сидели смирно, пока не подрастили. Потом снова наглеть начали…
Цыбин замолчал, наверное, вспоминал что-то свое.
— Так что там с этим вашим «Маскарадом»? — нарушил тишину Шорин.
— А что с «Маскарадом»? Брали банки, склады, как-то даже музей грабанули, — вышел из задумчивости Мануэль. — Взяли их в сорок первом. В январе...
— Ага. Громкая история была. Мы с Евгением Петровичем сутками совпадения искали.
— А мимо меня чуть не пролетело. Типа не мой район. Я тогда по Приморскому работал… Погодите, им же тогда всем дали… Ну, по максимуму.
— Честно говоря, не узнавала.
— Ну да, даже мелкой шушере, которая как бы ни при чем, — лет по десять. Откуда они вдруг взялись?
— Ну, значит, другие. Они вывеску не патентовали. Кто хочешь приди, «Маскарадом» назовись — и пожалуйста.
— Значит, повезло Ангелу. Раз у них фантазии даже на новое название не хватило, то и поймать их будет нетрудно. Да, Ося?
Арина и Мануэль повернулись к Ангелу. Тот сидел с открытым ртом, во все глаза глядя на прикорнувшего Шорина.
— Эй, Ангел, ты там живой? — Арина похлопала его по плечу.
— А? Не, нормально все. Так получается, я тоже — немножко дракон?
— И не мечтай. У вас только по женской линии, — развел руками Цыбин. — Старшая дочь старшей дочери. Ты не знаешь, у тебя тетка есть?
— Не знаю. Бабушка мне не рассказывала… Ну, бабушка Фрида.
— Так что, может, у тебя есть кузина-дракон.
— Ага, Аманда Ли, дочь Ли Сюин. Обе в Америке. Союзнички, так сказать, — Шорин, казалось, и не спал вовсе.
— А у меня — никаких шансов?
— Не, пацан, это либо с рождения, либо никак.
— То есть я никогда не буду как вы?
— А что я? Вот бабка твоя…
— Расскажете?
Цыбин встал со своего сидения — и жестом пригласил Ангела поменяться местами.
— Это теперь надолго… — вздохнул он, присаживаясь рядом с Ариной.
Но доехали быстро, Шорину пришлось пообещать Ангелу, что на обратном пути расскажет еще.
Орсовский склад Левантийской судоверфи, бывший склад Федяковых, по-купечески добротное и унылое здание из грязного красного кирпича, прятался за бетонным забором с узкой проходной и шлагбаумом для грузовиков.
Катафалк, впрочем, внутрь не пустили — пришлось спешиться.
— Сахар-рафинад колотый — десять мешков, мука пшеничная сорт первый — восемь
мешков, сорт второй — двенадцать мешков… — монотонно перечислял потери завскладом, глядя в ведомость.
Цыбин слушал, тоскливо разглядывая «автограф» банды — нарисованную на стене углем черную маску-домино, похожую на поваленную букву В. Арина ползала среди нагромождения продуктов, как Папанин среди торосов. Все было понятно, но ничего не ясно. Вот тут взяли, вот сюда поволокли, передавали по цепочке.
А дальше?
— Эх, собачку бы нам, следы вынюхивать, — вздохнула Арина.
— У нас этот вместо собачки, — кивнул Мануэль на Шорина. — Хочешь — можешь сахарком угостить.
— Я, между прочим, все слышу, — пробормотал Шорин, — Монь, опять фонишь.
— И что сделаешь? Укусишь? — улыбнулся Цыбин, но отошел.
— О! Другое дело. Чисто, следов нет.
— О! Есть след! — почти одновременно воскликнула Арина, — хорошо так наследил, прямо в муку вступил. Впрочем, бесполезно. Сапог кирзовый рядового или младшего командного состава армии, без каких-то характерных отличий. Размер сороковой — тоже вполне стандартный.
След Арина, конечно, сфотографировала, но, как любил говорить Евгений Петрович, «для семейного альбома» — то есть абсолютно не веря в пользу дела.
— Простите, Давыд Янович, не знаю, как фонят, но свет вы мне загораживаете, — обратилась она к Шорину.
Тот пожал плечами и вышел на свежий воздух. Послонялся, насвистывая, по двору, остановился, замер — и вдруг закричал:
— Моня, быстро сюда, тут это… след.
Цыбин подбежал с другого конца двора, где общался с унылым завскладом, Ангел выскочил откуда-то из конторы, даже Арина пришла глянуть на редкое зрелище.
— Значит, вот тут он начал мутить.
— Что делать? — не понял Ангел.
— Проявлять в деле Особые способности, — объяснил Цыбин, — давай отойдем на пару шагов — не будем мешать.
— Воздух, четверка. Настроение — приподнятое, веселое. Куражился он, развлекался так. Сытый, здоровый… здоровая.
— Женщина? — переспросил Цыбин, — Откуда понял?
— У нее