Старик в углу - Эмма Орци
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, я ошибся, заявив, что тогда никто не осознал важность заявления врача; существовало три человека, мгновенно оценившие серьёзность положения и поразительное развитие, которое дело начало принимать.
– Конечно, обо мне и речи не шло, – добавил странный Старик с присущим ему неподражаемым самомнением. – Я тут же догадался, где именно полиция ошиблась, и по какому ошибочному пути она будет двигаться дальше, пока таинственная смерть в метро не канет в забвение вместе с другими случаями, когда полицейские оказались в тупике.
Итак, существовало три человека, понимавших серьёзность заявлений врачей – во-первых, детектив, первоначально обследовавший железнодорожный вагон, молодой человек, кипящий энергией и полный ошибочных суждений. Другим был мистер Хейзелдин.
В этот момент в судебном процессе произошёл интересный поворот: на свидетельскую трибуну вышла Эмма Фаннел, горничная миссис Хейзелдин. Насколько тогда было известно, она стала последней из тех, кто видел несчастную женщину живой и говорил с ней.
«Миссис Хейзелдин завтракала дома, – объяснила Эмма, из-за застенчивости отвечая почти шёпотом, – она выглядела здоровой и весёлой. Она вышла около половины четвёртого и сказала мне, что идёт к Спенсу, на церковный двор собора Святого Павла, чтобы примерить новое, сшитое на заказ платье. Миссис Хейзелдин собиралась пойти туда утром, но ей помешал визит мистера Эррингтона».
«Мистера Эррингтона? – небрежно спросил коронер. – Кто такой мистер Эррингтон?»
Эмма затруднилась с ответом. Мистер Эррингтон… это мистер Эррингтон, вот и всё.
«Мистер Эррингтон – друг семьи. У него квартира в апартаментах Альберт Мэншенс. Он очень часто приезжал на Аддисон-Роу и обычно задерживался допоздна».
Под градом вопросов Эмма, наконец, заявила, что недавно миссис Хейзелдин несколько раз ходила в театр с мистером Эррингтоном, и что в те дни хозяин выглядел очень мрачным и весьма сердитым.
Повторно вызванный, молодой вдовец вёл себя на удивление сдержанно. Он отвечал крайне неохотно, и коронер, очевидно, был чрезвычайно доволен собой, когда после четверти часа твёрдых, но дружелюбных вопросов получил от свидетеля те сведения, какие хотел.
Мистер Эррингтон был другом его жены. Он был состоятельным джентльменом и свободно распоряжался своим временем. Самого мистера Хейзелдина не особо волновало существование мистера Эррингтона, и он определённо никогда не делал никаких замечаний жене по его поводу.
«Но кто такой мистер Эррингтон? – повторил коронер ещё раз. – Чем он занимается? У него какое-то дело? Что у него за профессия?»
«У него нет ни дела, профессии».
«Чем же тогда он занимается?»
«Особо ничем. У него достаточно личных средств. Но он много времени посвящает своему увлечению».
«Какому увлечению?»
«Он постоянно занят химическими опытами, и с точки зрения любителя я считаю его выдающимся токсикологом».
ГЛАВА XI.
МИСТЕР ЭРРИНГТОН
– Вы когда-нибудь видели мистера Эррингтона, джентльмена, так тесно связанного с загадочной смертью в метро? – спросил Старик в углу, выкладывая пару небольших любительских снимков на стол перед мисс Полли Бёртон. – Вот он, такой, как и в жизни. Довольно симпатичное, достаточно приятное лицо, но обычное, абсолютно обычное. Именно это отсутствие каких-либо особенностей почти, но не совсем, надело петлю на шею мистера Эррингтона. Но я забегаю вперёд, и вы потеряете нить.
Публика, конечно, так никогда и не узнала, как могло случиться, что мистер Эррингтон, богатый холостяк из Альберт Мэншенс, член Гросвенора и других клубов молодых щёголей, в один прекрасный день предстал перед судьями на Боу-стрит по обвинению в причастности к смерти Мэри Беатрис Хейзелдин, проживавшей в № 19 по Аддисон-Роу.
Могу заверить вас, что и пресса, и общественность пребывали в полной растерянности. Видите ли, мистер Эррингтон являлся известным и очень популярным членом определённой части лондонского общества. Он был постоянным гостем в опере, на ипподроме, в Королевском парке и Карлтон-отеле, имел множество друзей, и поэтому тем утром в полицейском суде[40] толпилось полно людей.
Выяснилось следующее:
После того, как в ходе дознания были обнаружены весьма разрозненные улики, двое джентльменов подумали, что, возможно, им надлежит исполнить некий долг перед государством и общественностью в целом. Соответственно, они заявили о себе, предлагая пролить свет на таинственное преступление, совершённое на подземной дороге.
Полиция, естественно, осознавала, что эти сведения поступили довольно поздно. Но поскольку они оказались чрезвычайно важными, а упомянутые джентльмены, помимо всего, занимали достойное положение в обществе, полиция изъявила благодарность и приступила к соответствующим действиям; короче, мистера Эррингтона привлекли к суду по обвинению в убийстве.
Обвиняемый выглядел бледным и встревоженным, когда в тот день я впервые увидел его в суде, и это не удивительно, учитывая ужасное положение, в котором он оказался.
Он был арестован в Марселе, откуда намеревался отплыть в Коломбо.
Мне кажется, что он не осознавал, насколько ужасно его положение, до тех пор, пока не заслушали все доказательства, касающиеся ареста, и Эмма Фаннел повторила своё заявление относительно утреннего визита мистера Эррингтона по адресу Аддисон-Роу, 19, а также поездки миссис Хейзелдин на церковный двор Святого Павла в 3:30 пополудни.
Мистеру Хейзелдину нечего было добавить к показаниям, сделанным им на коронерском следствии. В последний раз он видел свою жену живой утром рокового дня. Она казалась абсолютно здоровой и весёлой.
Думаю, все присутствующие понимали, что он пытался сказать как можно меньше, чтобы не связывать имя своей покойной жены с именем обвиняемого.
Однако из показаний служанки несомненно выходило, что миссис Хейзелдин – молодая, красивая и, очевидно, восторженная – неоднократно раздражала мужа своим несколько неприкрытым, но совершенно невинным флиртом с мистером Эррингтоном.
Публику приятно поразило умеренное и достойное поведение вдовца. Вот его фотография. Именно так он и появился в суде. В тёмно-чёрном одеянии, конечно, но без малейших признаков демонстративности траура. В последнее время он снова отпустил бороду и придал ей остроконечную форму.
После его показаний настало время для сенсации дня. Высокий темноволосый человек, вокруг которого, казалось, витают буквы, складывающиеся в слово «Сити», поцеловал Библию и приготовился говорить правду и ничего, кроме правды[41].
Он назвал своё имя – Эндрю Кэмпбелл, глава брокерской фирмы
