Казино «Руаяль». Живи, пусть умирают другие. Мунрэкер - Ян Флеминг

Он умолк на секунду и слегка приподнял над коленом орудие пытки. Бонд сжался, почувствовав, как колотушка коснулась тела.

— Что касается вас, то надежда только на то, что я избавлю вас от новых страданий и оставлю в живых. Только на это, ни на что больше.

Бонд закрыл глаза, ожидая удара. Он знал, что в пытке самое худшее именно начало. Это как агония. Нарастающее до максимума крещендо. Потом нервы все слабее и слабее откликаются на боль, затем беспамятство и смерть. Единственной надеждой было быстрее достичь этого максимума боли, уповая на то, что силы воли хватит дождаться желанного мига. А там можно отпустить тормоза и катиться под гору.

Коллеги, которые побывали под пытками немцев и японцев и выжили, говорили ему, что под конец наступает момент приятной апатии и почти физиологического наслаждения, когда боль оборачивается удовольствием, а ненависть и страх перед мучителями уступает место мазохистской сосредоточенности. Высшее проявление силы воли, какому говорили, — скрыть в тот момент признаки этого состояния. Если палач поймет, что с вами происходит, он либо немедленно убивает, либо оставляет вас на время в покое, чтобы нервы заработали вновь. И потом продолжает.

Бонд на секунду открыл глаза.

Намбер ждал именно этого мига. Словно гремучая змея прыгнула вверх. Намбер бил и бил. Бонд закричал и потом, как брошенная марионетка, обмяк в кресле.

Намбер бил до тех пор, пока не заметил, что реакция Бонда на удары стала слабеть. Тогда он присел на свой трон, налил себе еще кофе и чуть поморщился, как хирург, бросивший во время сложной операции взгляд на электрокардиограф.

Когда веки у Бонда дрогнули и он открыл глаза, Намбер вновь заговорил, но теперь с чуть заметным нетерпением.

— Мы знаем, что деньги где-то в вашем номере, — сказал он. — Вы получили чек на предъявителя на сорок миллионов франков и поднялись к себе, чтобы его спрятать.

Удивительно, отметил вдруг Бонд, что он так во всем уверен.

— Как только вы отправились в ночной клуб, четверо моих людей обыскали вашу комнату.

«Должно быть, Мюнцы помогали», — подумал Бонд.

— Мы нашли много разных вещей в ваших наивных тайниках. Поплавок в смывном бачке подарил нам интересный листочек с кодом. Были и другие бумажки, приклеенные снизу к ящику стола. Мы разобрали по досочкам всю мебель, а вашу одежду, шторы, простыни аккуратно нарезали мелкими кусочками. Каждый сантиметр в номере был прощупан, каждая розетка развинчена. И очень жалко, что нам не удалось найти чек. Иначе вы бы сейчас спокойно спали в своей постели, может быть, с симпатичной мисс Линд, а не сидели бы здесь. — И он снова ударил Бонда колотушкой.

Сквозь кровавый туман накатившей боли Бонд подумал о Веспер. Можно было представить, что с ней вытворяли те двое. Бонд вспомнил толстые слюнявые губы «корсиканца», методическую жестокость худого. Бедное создание, попавшее в этот капкан! Бедная зверушка!

Намбер вновь заговорил.

— Пытка — ужасная вещь, — начал он, закурив новую сигарету, — но для исполнителя — совсем не сложная, особенно, если пациент, — тут он улыбнулся, — мужчина. Вы видите, дорогой Бонд, с мужчиной нет никакой нужды терять время на реверансы. С помощью этого простого инструмента или любого другого подходящего предмета мужчине можно причинить сколько угодно или сколько нужно боли. Не верьте тому, что вы читали в романах или мемуарах про войну. Результат этой процедуры не только мгновенная агония от боли, но и постоянная мысль о том, что в конце концов, если вы не уступаете, то перестаете быть мужчиной. И эта мысль, дорогой Бонд, печальна и страшна. Словом, непрерывная цепь страданий не только тела, но и души. А в конце — тот миг, когда вы закричите, моля, чтобы я вас убил. Все это неизбежно, по крайней мере, если вы не скажете мне, где спрятан чек.

Он налил себе немного кофе и неторопливо выпил его. В уголках губ остались коричневые следы от стакана.

Бонд с трудом разжал зубы. Во рту пересохло. Он хотел сказать: «Пить», но выдавил из себя только страшный хрип. Распухшим языком он облизал потрескавшиеся губы.

— Ну разумеется, мой мальчик! Как я забыл!

Намбер наполнил кофе второй стакан. На полу вокруг кресла Бонда образовалось кольцо из капель пота.

— Нужно, чтобы голос вернулся.

Намбер положил колотушку на пол и встал. Подойдя к Бонду сзади, он собрал в кулак прядь его мокрых от пота волос и, резко дернув, откинул ему голову назад. Чтобы Бонд не захлебнулся, он вливал ему в горло кофе понемногу. Потом отпустил волосы, и голова Бонда упала на грудь. Намбер вернулся на свое место и взял в руки колотушку.

Бонд приподнял голову, захрипел и медленно проговорил:

— Деньги… вы ничего не сможете с ними сделать… Вас найдет полиция.

Эта фраза отняла у него много сил, и он вновь уронил голову на грудь. Он играл, но лишь немного. Он действительно был очень слаб. Ему нужно было выиграть время.

— Да, мой мальчик, забыл вам сказать! — хищно улыбнулся Намбер. — После нашей партии мы с вами снова встретились в казино. Вы были настолько благородны, что согласились сыграть со мной еще раз. Красивый жест настоящего британского джентльмена. К несчастью, вы проиграли, и это вас так расстроило, что вы решили немедленно уехать из Руаяль-лез-О в неизвестном направлении. Как джентльмен, вы имели честь вручить мне письмо, в котором изложили ситуацию таким образом, что мне будет исключительно просто получить по чеку ваши деньги. Видите, мой мальчик, мы все предусмотрели, и вам не стоит беспокоиться обо мне. — Намбер тихо засмеялся. — Продолжим? Я никуда не тороплюсь, и мне интересно посмотреть, сколько времени мужчина может выдерживать подобный вид побуждения к действию…

Он ударил колотушкой по полу.

Стало быть, приближается развязка, понял Бонд, чувствуя, как замерло у него сердце. «В неизвестном направлении» — это под землю, в море или, может быть, просто под разбитую «бентли». Но если ему так или иначе предстоит умереть… Не было никакой надежды, что Матис или Лейтер смогут вовремя оказаться здесь, но шанс, что они успеют поймать Намбера до того, как он уйдет за границу, был. Если сейчас около семи часов, то, вероятно, машину уже обнаружили. Нужно было выбирать из двух зол, но чем дольше Намбер будет его пытать, тем больше шансов, что расплата все-таки придет.

Бонд видел глаза Намбера, красные, в прожилках лопнувших сосудов; в них, как смородины в крови, плавали зрачки. Лицо Намбера было желтого цвета, полное, с коркой черной щетины; из-за расползавшихся вверх следов кофе в углах губ оно казалось улыбающимся; свет из-за штор ложился на него яркими полосами.

— Нет, — ясно произнес Бонд, — вы…

Намбер выругался и неистово заработал колотушкой. Время от времени он рычал, как дикий зверь.

Через десять минут Бонд с наслаждением потерял сознание.

Намбер вытер пот с лица, посмотрел на часы и задумался.

Он поднялся со своего трона и подошел к Бонду сзади. Лицо Бонда и верхняя часть тела были белыми как мел. Только легкое подрагивание кожи на левой стороне груди говорило, что он еще жив.

Намбер схватил Бонда за уши и с силой крутанул. Потом наклонился и стал бить его по щекам. Голова Бонда перекатывалась по груди из стороны в сторону. Постепенно дыхание стало глубже. Нечленораздельный звук вырвался из открытого рта. Намбер схватил стакан с кофе, немного влил в рот Бонда, остальное плеснул ему в лицо. Веки Бонда дрогнули.

Намбер сел на свой трон и примялся ждать. Он курил и смотрел, как кровь капает на пол и собирается в лужицу под креслом.

Бонд застонал. Это был нечеловеческий стон. Он открыл глаза и тупо посмотрел на своего мучителя.

Намбер оживился.

— Вот и все, Бонд. Теперь мы будем вас убивать. Вы понимаете?.. Не убьем, а будем убивать. Потом приведут вашу подругу, и мы посмотрим, можно ли что-нибудь вытянуть из того, что от вас обоих останется.

Он протянул руку к столу. И тут кто-то негромко произнес:

— Пожелай ему что-нибудь на прощание, Бонд.

18. Ангел смерти

Странно было слышать незнакомый голос, приглашавший к не менее страшному диалогу на фоне пытки. Ослабевший Бонд с трудом уловил смысл. Внезапно он сказался посередине между явью и забытьем. Он понял, что может снова видеть и слышать. После этих слов, произнесенных спокойным голосом кем-то, стоящим в дверях комнаты, воцарилась тишина, и Бонд ее слышал. Он увидел, как медленно полз вверх взгляд Намбера и как на его лице выражение недоумения, а затем нескрываемого изумления постепенно сменилось гримасой ужаса.

— Не двигаться! — все так же спокойно сказал голос.

Бонд услышал за спиной медленные шаги.

— Бросьте эту штуку! — скомандовал голос.

Бонд видел, как Намбер послушно уронил на пол консервный нож.