Тайна шляпы с сюрпризом - Адам Багдай

Меня не покидало ощущение, что в лесу, обступившем дом, снуют какие-то тени, что-то мелькает за деревьями, кто-то всматривается в зашторенные окна. Я не трусиха, однако, мои опасения все возрастали, и дрожь пробирала меня при одной лишь мысли о том, какие неведомые опасности ежеминутно мне угрожают. Но время шло, а ничего не менялось, лишь по-прежнему капали с ветвей дождевые капли, и журчала в трубах вода.

Укрывшись в густых зарослях ежевики, я долго простояла около дорожки, ожидая, что калека отправится на коляске вслед за бородачом, но так и не увидела ни самого калеки, ни его инвалидной коляски. Он пропал где-то в лесу. Тогда я обошла дом в поисках более удобного наблюдательного пункта.

С давних пор известно, что наилучшим наблюдательным пунктом служит старое развесистое дерево. Сколько раз я читала о благородных индейских воинах племен сиу, апачей или делаваров, которые, словно лесные духи, мгновенно взбирались на деревья. Под ними внизу разыгрывались ужасные сцены, а они сидели, как ни в чем не бывало, фиксируя в памяти все, что происходило, и кто что сказал. Внизу в таких случаях всегда говорили о самых важных и секретных вещах, о которых никто не должен знать. Воины же посмеивались в кулак, а потом, когда опускалась ночь, соскальзывали с деревьев и отправлялись восвояси.

Не смутившись неудачей Мацека, я нашла подходящее дерево — старый невысокий дуб — и, как это делают индейцы, укрылась в листве, изображая собой самую толстую из его ветвей.

Пока все было спокойно, я не боялась. Но, увидев на дорожке инвалидную коляску, подумала, что сейчас свалюсь с дерева. Он снова здесь, старый хитрюга! Тогда он затаился в кустах, а сейчас нажимает на рычаги и плюет на всякую осторожность, считая, что никто его не видит.

Просчитался, бедняга. Забыл, что есть еще на свете девчонки, умеющие лазить по деревьям. Калека держал себя так, будто сам отвалил кучу денег за этот охотничий домик. Сначала он объехал вокруг дома, заглянув в каждый уголок, потом задержался у каменных ступенек крылечка.

Мне казалось, что, огорчившись, он повернет назад и уедет. Однако я ошиблась. То, что произошло в следующую минуту, невозможно было себе представить! Калека осмотрелся еще раз и внезапно резким движением сбросил укрывавший ноги клетчатый плед. Потом, выскочив из коляски, взбежал на крылечко и стал проделывать просто невероятные штучки. Он заглядывал в окна, ощупывал рамы, переворачивал коврик у двери, нажимал на ручку дверного замка и вообще орудовал, как у себя дома.

Вот и еще одна сенсация: калека вовсе не калека, не скажешь даже, что немощный человек, так как передвигается очень живо, как будто в молодости поработал циркачом. Так кто же он на самом деле? Хотела бы я это знать! Одно было ясно: вокруг дома симпатичного бородача творятся странные дела, а сам дом скрывает в себе какую-то тайну.

Не успела я об этом подумать, как калека легким балетным шагом сбежал по ступенькам и, усевшись в коляску, укрыл ноги клетчатым пледом; никто бы и не подумал теперь, что он в состоянии передвигаться при помощи собственных нижних конечностей. И тут я поняла, почему он заторопился: на дорожке появились две новые фигуры. Это были Франт и пани Моника! Они шли, держась за руки и не отрывая глаз друг от друга.

Ну и ситуация! Здесь калека, который вовсе не калека, там актриса, которая не актриса, и Франт, который не знаю уж за кого себя выдает. А я сижу на дереве, с интересом наблюдая за тем, как проходит их встреча. Но встречи как раз и не было. Они прошли, скорее проехали, демонстративно не замечая друг друга, словно никогда не были знакомы. Пани Монику пленила архитектура дома, калеку привела в восторг серебристая дымка над соснами, а Франт лишь посасывал незажженную трубку и ничем не восхищался. И лишь когда калека скрылся за кустами, он с неохотой поинтересовался:

— Кто этот человек?

— Какой-нибудь несчастный: парализованный или жертва войны, — ответила пани Моника, театрально вздохнув.

О, бесстыжая! Утром тащила его в коляске и укутывала ноги пледом, а сейчас не знает, кто он.

— Обожаю такие старые деревянные дома, — восхищенно произнес Франт. — Охотно бы в нем поселился.

— Да, — вздохнула пани Моника, — здесь в самом деле можно отдохнуть, как в старой усадьбе. Интересно, кто тут живет?

— Не имею представления, — ответил Франт. — В любом случае это человек, которому нравится одиночество.

— И мечтательная натура… — вздохнув, дополнила пани Моника.

Я не слышала больше, о чем они говорили, так как романтичная парочка повернула и удалилась от дома. Он восхищался, она вздыхала, оба не имели представления, кто тут живет, а тем временем оба, наверно, прикидывали, как пробраться в дом и свистнуть — если не ошибаюсь — шляпу или что-нибудь другое, о чем я просто не могла догадаться. Одним словом, эта разыгранная для виду романтичная сценка — не более чем взаимный обман. И для чего нужно было покупать целую корзину ярко-красных роз?

Они ушли, а я еще ненадолго задержалась на дереве. Голова была как в тумане, я забыла даже, где нахожусь. И тут я заметила на дорожке возвращавшегося бородача. Он был в великолепном настроении и в такт своим шагам напевал что-то вроде «пим-па-дра-ла-пим-та-брум».

Забыв, что еще не спустилась на землю, я прокричала ему с дерева:

— Добрый день! Хочу поблагодарить вас за конфеты.

Бородач замер как вкопанный и посмотрел вверх.

— Что происходит, черт побери! — закричал он. — Кто со мной разговаривает?

— Это я. Девятка.

— Какая Девятка? Где ты?

— На дереве.

Только сейчас он заметил меня среди ветвей, и на него напал приступ смеха.

— Ну и напугала же ты меня! Ну и разыграла! Думал, что со мной говорит ангел небесный. Что ты там делаешь?

— Наблюдаю! — откликнулась я. Могла бы сказать, что изображаю кукушку или дятла, но решила быть с ним откровенной, ибо он казался мне симпатичным и вообще очень понравился.

— Слезай, — предложил он, — а то еще упадешь!

Я все же не упала, а, быстро соскользнув с дерева, оказалась на земле перед смеющимся бородачом. В плаще с капюшоном и больших резиновых сапогах он был похож на деда Мороза, выкрасившего свою бороду в модный рыжий цвет.

— Что ты болтаешь? За кем наблюдаешь? Что ты тут делаешь?

— Ничего. Хотела только поблагодарить вас за шоколадные конфеты. Вкуснотища, пальчики оближешь!

Бородач обхватил меня за плечи и, притянув к себе, посмотрел прямо в глаза. Я была уверена, что получу нахлобучку, а он только усмехнулся и громыхнул:

— Ты мне очень нравишься, похожа на мою внучку Малгосю. Те же глаза, тот же озорной взгляд и, наверно, такой же авантюрный характер. Приглашаю тебя на землянику со сметаной.

Есть шляпа!

Земляника была действительно пальчики оближешь — свежая и ароматная, сметана — великолепная, а порция — великанская. Я с трудом справилась с ней и опасалась, что обедать уже не смогу.

Все в этом доме выглядело просто очаровательно. Сначала попадаешь в сени, в которых над дверьми висели большие оленьи рога, а на стенах два старинных ружья. Одним словом, как в избушке старого охотника. Затем через занавешенные ковриком двери проходишь в большую комнату, где находятся чучела птиц: ястреб с распростертыми крыльями, сова с невозмутимыми глазами философа и великолепная утка. Но наибольший мой интерес вызвала шкура, лежавшая на полу у большого кожаного кресла. Похоже, это была шкура какого-то дикого зверя: громадный лоб, безжалостные глаза, разинутая пасть с громадными белыми клыками. Мне казалось, зверь хочет проглотить меня живьем.

— Это рысь, — пояснил бородач.

Я осматривалась в надежде увидеть шляпу, но так и не увидела. Зато на письменном столе лежало множество бумаг: разного рода карточки, листки и листочки, а на них диковинные знаки, графики и закорючки. Значит, бородач умел не только ловить рыбу!

«Но, черт возьми, где же шляпа? — подумала я. — Наверно, где-то ее припрятал».

Тем временем мы с наслаждением уплетали великолепную землянику.

— Вкусно? — полюбопытствовал бородач.

— Еще как! — вполне искренне отвечала я. — А вы и не знаете, что вам угрожает опасность, — совершенно неожиданно вырвалось у меня, хоть я и собиралась сказать что-то о рыси.

Мне казалось, он должен побледнеть либо свалиться с кресла, а он только рассмеялся.

— Что это тебе пришло в голову?

— Ничего, просто я видела собственными глазами. Крутятся здесь какие-то подозрительные типы.

— А ты сидишь на дереве и наблюдаешь?

— Да, потому что это дерево — лучший наблюдательный пункт.

— Интересно, почему ты считаешь их подозрительными?

— Потому что они хотят проникнуть в ваш дом или, по крайней мере, пытаются найти возможность для этого.