Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Современная проза » Голоса летнего дня - Ирвин Шоу

Голоса летнего дня - Ирвин Шоу

Читать онлайн Голоса летнего дня - Ирвин Шоу

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 46
Перейти на страницу:

Ли развелась с мужем в 1939-м — на три года позже, чем следовало бы, так сказала она Федрову в Париже. И еще добавила, что он нравится ей, а также очень нравится отказывать полковникам и генералам, что так и вились вокруг нее, объясняя свой отказ тем, что у нее назначено свидание с простым сержантом. Благодаря неустанному кокетству, а также обширным связям в высших военных кругах, Ли выбила себе отдельную квартирку, где они с Федровым занимались любовью. И это получалось у них так хорошо и доставляло столько радости и наслаждения, что Ли начала поговаривать о свадьбе. Идея вовсе не претила Федрову, напротив, казалась весьма привлекательной. Ведь он знал Пегги всего месяца три или около того, и бесплотный призрак, воплощенный в конвертах, казался чуждым, нереальным. Они были связаны чисто условной поспешной и почти позабытой церемонией бракосочетания. Образ призрака тоже поблек, и это несмотря на то что Пегги посылала ему фотографии — точь-в-точь как матрос, выброшенный на остров после кораблекрушения и кидающий в открытое море бутылки с записками. К тому же ее занимали вещи, казавшиеся совершенно незначительными, пустячными, особенно мужчине, который не на жизнь, а на смерть сражался на другом континенте. Новости, сообщаемые призраком — о введении карточек, подлых интригах в медицинских войсках, жалобы на цинизм мужчин, получивших выгодные должности в глубоком тылу и наживающих целые состояния на войне, — все это, на взгляд Бенджамина, было мелким, неуместным и недостойным даже упоминания.

К тому же прошло целых три года. Отношения с Пегги выглядели теперь чисто формальными. И попахивали уже не любовью, а тягостным долгом. Сам он фотографий домой не посылал — не то теперь было у него лицо, чтобы красоваться в рамочке на тумбочке, возле постели молодой девушки в белом теннисном платьице. Девушки, которая ходила на танцы в Ю-эс-оу[18] и продавала дурацкие книжки чиновникам в униформе в штате Джорджия.

Его письма носили некий отстраненный и обобщающий характер, были написаны с намерением успокоить и утешить. Никаких деталей о массовой гибели солдат в 1944-м и 1945-м, которая перестала ужасать его самого, в них не приводилось. Он недостаточно хорошо знал свою жену, чтобы сказать ей правду, описать все пережитое. Порой, когда Бенджамин садился писать очередное письмо Пегги, у него возникало ощущение, что он пишет другу детства, с которым был знаком много лет назад. Пишет умному и красивому ребенку, которого, понятное дело, следует как можно дольше оберегать от ужасов и несчастий взрослого мира. Ребенку, который за это время так вырос и изменился, что ему придется изрядно поднапрячься, чтобы узнать его при встрече.

К зиме 1945 года Бенджамину уже с трудом верилось, что он женат. Слишком уж долгими оказались годы разлуки. Что такое в сравнении с ними те короткие, пролетевшие как сон несколько месяцев, что он знал Пегги?..

1948 год

Война закончилась, вот уже три года как он был дома, но Пегги до сих пор вставала каждое утро, шла на кухню, готовила и подавала ему завтрак. Поднимался он с постели почти всегда в скверном настроении и предпочел бы готовить себе завтрак сам. И спокойно почитать за ним «Нью-Йорк таймс» — словно специально с целью усилить подавленное расположение духа еще и утренними новостями со всего мира. К тому же он любил очень черный и очень крепкий кофе, но Пегги твердила, что это вредно действует на нервную систему, и варила кофе слабеньким и жидким. Наученная отцом-врачом, она также считала, что завтрак должен быть плотным и питательным в отличие от ленча и всех остальных трапез дня. Она включала в него большой стакан апельсинового сока, бисквиты и джем, бекон или ветчину, а также яйца. Иногда вместо последних Бенджамина ждали блинчики с сосисками и еще обязательно стакан молока. И только потом, после всего этого — кофе. Она неустанно доказывала мужу и его друзьям, что он слишком много работает, что он слишком худой, слишком много пьет и мало ест. И как бы ни противился этому Бенджамин, каждое утро его ждал стол, заставленный тарелками с едой, а также совершенно, по его мнению, неуместно застеленный лучшей в доме льняной скатертью. На ней неизменно красовались великолепные хрустальные бокалы и маленькая вазочка свежесрезанных цветов в центре. К тому же ее постоянные уговоры съесть что-нибудь еще просто выводили его из себя.

Пегги также считала, что жена должна постоянно выглядеть самым лучшим образом, и в комоде у нее хранилось бесчисленное количество утренних пижамок, вышитых ночных рубашек и пеньюаров, в которых она и появлялась на кухне, подавая тарелки с горами еды и напитки. То, о чем мечтал он долгими и голодными вечерами во время войны, сбылось. Теперь он имел все это.

Все это плюс еще то, что Пегги, работавшей секретарем в приемной художественной галереи на Пятьдесят седьмой улице, было вовсе не обязательно подниматься с постели раньше десяти утра. Этот факт как бы не давал права Бенджамину быть чем-то недовольным, жаловаться и ворчать. Нет, это было бы черной неблагодарностью с его стороны. А потому он сидел за столом, покорно запихивал в рот еду, украдкой косясь на заголовки газеты, лежавшей рядом, на стуле. А также прикидывал, какую бы такую придумать хитрость, чтобы удержать жену в постели утром и иметь возможность есть и пить, что ему вздумается, а также иронически усмехаться, читая колонку в «Нью-Йорк таймс».

К тому же во время войны он приобрел привычку выпивать перед завтраком рюмочку кальвадоса или бренди. Теперь это тоже было невозможно — оттого что Пегги вставала и все время вертелась рядом. Иногда по утрам он страдал с похмелья. А когда напивался, становился агрессивным и вел себя просто безобразно. Но Пегги терпеливо и молча сносила и это. Закатывая по вечерам очередную сцену и видя, как она спокойно сидит напротив и пьет холодное молоко, точно маленькая девочка, и выглядит при этом ничуть не хуже, чем дамочки на цветных снимках в журнале «Дом и сад», он испытывал бешеное желание придушить ее на месте.

Она также имела привычку обсуждать за завтраком обеденное меню. Давясь едой, с отвращением предвкушая очередной, полный тягот и постыдных компромиссов рабочий день в этом убивающем душу и сердце городе, он с трудом мог сосредоточиться на вопросах типа: «Может, тебе хочется суфле?» Или: «Вчера видела на рынке такого замечательного морского окуня! Ты как, не против съесть за обедом немного рыбки?» Или же: «Помни, мы садимся обедать ровно в семь. Пруденс должна быть в Гарлеме самое позднее в восемь тридцать». Пруденс звали их служанку, которая приходила в час дня и, как совершенно правильно выражалась Пегги, должна была вернуться в Гарлем ровно в восемь тридцать вечера.

Нет, не то чтобы он не любил Пегги. Совсем напротив, любил, и часто им бывало очень хорошо вместе. Он не переставал наслаждаться ее телом, не переставал восхищаться ее умом, искренностью и нежностью, с какой она с ним обращалась. Нет, большую часть времени было хорошо, но иногда — слишком. Она обволакивала его. Она была слишком заботлива, наверное, ей просто хотелось компенсировать тем самым долгие годы разлуки, когда она ждала его и гадала, вернется ли он живым. Она была слишком старательна и слишком стремилась к совершенству во всем, что касалось убранства квартиры, еды, которую подавала на стол, сервировки этого самого стола, поведения мужа (то чудесного, то просто невозможного), друзей, которых они приглашали к себе и к которым сами ходили в гости, отпусков, в которые они ездили. Ну и конечно же, это относилось и к любовным утехам — после того как смолкли последние пушки войны. Иногда Бенджамину казалось, что в избытке рвения Пегги рано или поздно поместит его в некий вакуум, где все ему будет подано, все дозволено, за исключением одного — возможности вырваться из этого самого вакуума…

Он пил, он спал с другими женщинами, он оплачивал счета, он чувствовал, что скоро у них с Луисом наступит настоящий прорыв в бизнесе, он восхищался результатами любовной расчетливости Пегги, ее непоколебимым эгоизмом. Но случались вечера, когда он, прогуливаясь по улицам Нью-Йорка, с тоской и завистью поглядывал на чиновников и трогательно прихорашивающихся секретарш, выскакивающих из своих безобразных контор и офисов. Их ждал свободный вечер, не важно, хороший или плохой. Главное — этот вечер никто за них не планировал. В такие моменты он всерьез подумывал о том, а не броситься ли ему прямо сейчас под автобус?.. От одного сознания того, что он должен быть дома в семь. Ровно в семь.

Случилось это субботним утром. В те дни люди работали и по субботам, до середины дня. А на столе, поскольку была весна, стояли нарциссы. Солнце освещало платан с молоденькими светло-зелеными листочками, что рос на заднем дворе, в доме, где на Восточной Семьдесят четвертой улице и совсем рядом со Второй авеню жили Бенджамин и Пегги. Глядя на это освещенное солнцем дерево, Бенджамин вдруг подумал: люди, должно быть, окончательно свихнулись, раз продолжают жить в городах весной.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 46
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Голоса летнего дня - Ирвин Шоу торрент бесплатно.
Комментарии