Владыки Аспирона. В гостях у Тьмы - Артём Николаевич Мухин

class="p1">Но их здесь нет, их след простыл,

За комнатушками пустыми

Нет никаких потоков сил.

Алая нам открыла дверь,

Первой проскочила Лола,

Как голодный юркий зверь.

Она рукой коснулась пола.

– Miracte! – эхом пролетело.

Подруга вызвала слугу

И пустила его в дело

Навстречу мнимому врагу.

Но были комнаты пусты,

Будто враг бежал оттуда,

Поджав от ужаса хвосты,

Понимая – будет худо.

– Странно это всё, Алая!

Клянусь, что видела угрозу.

Куда все делись? Я не знаю.

– Не становись, подруга, в позу.

Нам просто нужно отдохнуть

И новых сил ещё набраться,

Чтоб снова выдвинуться в путь.

Пришлось Лоле соглашаться.

– Я в погребок, там все запасы.

Еды может прихватить?

Там есть хорошие колбасы,

Я не прочь что укусить.

– Мы тоже были бы не прочь, -

Я сказал негромко вслух.-

Может нам тебе помочь?

– Я сама, латайте дух.

И она пошла к себе.

Видно, погребок был там.

Здесь теснота, как в скорлупе.

Я пальцы приложил к вискам,

Вкушая время тишины,

Как услышал громкий 'БАМ!

Лола встала у стены:

– Чувствую плохое там!

Шум возни всё нарастал.

Алая пискнула: “Спасите!”

Это был для нас сигнал,

Предупреждал он о визите

Неожиданных гостей.

Мы, не думая, рванули.

Была Лола чуть быстрей,

Её глаза огнём сверкнули.

У кровати был лишь люк,

Подруга даже не запнулась:

Головой вперёд, без рук.

Хорошо – не промахнулась!

Я же влез туда ногами,

Надеясь уловить ступеньку.

И, держа себя руками,

Стал спускаться помаленьку.

Но меня стянули вниз

Бесцеремонно, как мешок.

Неожиданный сюрприз:

Саданули мне в висок.

Боль пронзила моё тело,

Я пытался вызвать свет,

Но будто больше всё темнело.

Силы рядом просто нет.

И я вспомнил ощущенье.

Таким же беззащитным был.

Как обидно, пораженье -

Тюремный камень всё глушил.

Зажёгся факел пред глазами,

Алая гадко улыбнулась:

– Вы прыгнули в ловушку сами.

Тьма в сознании сомкнулась.

Глава 8

Мужчина шёл у края Леса

В сопровождении охраны,

Под ним мутная завеса

Тормошила грунт песчаный.

Древний изучал границу.

Его хмурый цепкий взгляд

Подмечал зверьё и птицу,

Что покой в Лесу хранят.

Он был задумчив, он был зол.

Его спутники молчали,

И болезненный укол

Их потревожил бы едва ли.

Выдержка его людей

Не могла не впечатлять,

Будто горы из камней

Решили рядом постоять.

И тут возник недалеко

В сгустке пламени владыка,

Белый сам, как молоко,

И в цвет лица его туника.

Похоже, он совсем ослаб.

На шее чёрное клеймо

Говорило, что он раб.

Он нес в руке одно письмо.

Остановился за три шага,

Ожидая позволенья.

Дрожала для письма бумага:

Курьер испытывал волненье.

Древний нехотя кивнул,

Охрана цапнула посланье.

Владыка Тьмы конверт стряхнул,

Сфокусировав вниманье.

– "В Бизаре опыт удался,

Хоть шавки Света мутят воду,

Сорвать замысел грозя.

Но мы готовы к их приходу".

Это радостная весть!

На них можно положиться.

Дураков вокруг не счесть,

Легко в команде ошибиться.

И он продолжил вновь читать:

– "Был замечен сам Кораг.

Он сумел нам помешать".

Какой смелый, глупый шаг.

Это где? Ага, в Филоне.

Там школа рекрутов, бараки,

Где прописаны в законе

Увеселительные драки,

Что закаляют мне бойцов.

И он продолжил вновь читать:

– "Бунт назреть был там готов,

Кораг сумел его поднять".

Тьма была, казалось, плотной,

Утром наступила ночь.

Ладонь курьера стала потной,

Он хотел убраться прочь,

Но Древний рявкнул вдруг: – Стоять!

Я ещё не дочитал.

Ты ведь должен передать,

Что хозяин испытал.

"Город Варес – там измена.

Город Улак – склад сгорел".

Слюна летела, словно пена,

Курьер исчезнуть там хотел.

– "В Дасте травит кто-то воду".

У моих солдат горячка!

Не было такого сроду,

Чтоб у всех была болячка.

Они везде: Аркас, Варад!

Они сведут меня с ума.

Ты расстроил меня, гад,

Да проглотит тебя Тьма.

Курьер не знал, куда деваться,

Он просто приносил посланья,

Он крайним не хотел остаться,

В страхе затаил дыханье.

Древнего всего трясло.

Чернота ползла на Лес,

Плотное живое зло.

Свет не проходил с небес.

Защитники границ рычали,

Звери прыгнули во тьму,

На время из виду пропали,

Словно спрятавшись в дыму.

Раздались крики драки, боли.

Древний этим наслаждался,

Он ломал тем тварям волю,

Их отчаяньем питался.

Тьма рассеялась в листве,

Показав, что там творилось.

В мятой, скомканной траве

Что-то в муках смертных билось.

Они всё ещё пытались

Собратьев укусить своих,

Умирая, трепыхались.

В их глазах, таких пустых,

Грусть-тоска смешалась с тенью.

И лишь ящер смог спастись,

Лесное белое творенье.

Он поднял свою морду ввысь,

Глаза медленно закрыл

И очень жалобно завыл.

Он очень многих погубил,

С кем покой границ хранил.

Голос Древнего как кнут:

– Иди, убей или умри,

Твари выжившие ждут,

Да не мешкайся смотри.

Курьер кивнул и двинул в Лес,

Держа пламя наготове.

Ящер первым в бой не лез,

Ожидая в луже крови.

Искры владыка был готов

Надеть личину палача.

Щёлкнули ряды зубов,

И зверь ринулся, рыча,

Увернулся от огня

И сшиб корпусом владыку.

Засверкала вдруг броня.

Он нёсся к смерти с диким криком.

Охрана тёмного не спала:

Земля поднялась, вспыхнул прах, –

Но этого, похоже, мало.

В глазах Древнего был страх.

И лишь в последний самый миг

Завыли лезвия мечей

Двух защитников-владык.

Они пропели всем: “Убей!”

Древний тяжело дышал.

Виноватый взгляд охраны

Его пуще поддевал.

Не входили в его планы

Ни стычки гадкие со Светом,

Ни эта выжившая тварь.

– Не разглашаться! Под запретом! -

Голос твёрдый, как сухарь,

Резанул владыкам уши. –

Раб, – к курьеру обратился,

Град презрения обрушив. -

Хоть ты и сильно провинился,

Отпустив его живым…

Древний пнул ногою тушу,

Был взгляд ящера пустым.

– Но я не трону твою душу,

Вернись и донеси слова.

Каждый, кто меня расстроит,

Клеймо выхватит сперва,

А потом Леса освоит.

Воткну каждому гарат

И отправлю на убой.

Беги к хозяину назад.

Всё! Исчезни! Тьма с тобой!

Дважды не пришлось просить,

Кирт легко забрал курьера.

Делай всё, коль хочешь жить.

И только испарилась сфера,

Как Древний дико заорал.

Он бдил спокойствие с другими,

Но охране доверял.

Как за стеною был за ними.

Смерти Мир и Мир Горы

Берегли его покой,

Наверно, с давней той поры,

Как Лес всех разделил чертой.

Два очень крепких человека,

Способных