Владыки Аспирона. В гостях у Тьмы - Артём Николаевич Мухин

прока.

– Их ритуал в разы сложнее,

Чем тот, что провернули мы.

Уверена, они слабее.

Это их проклятье Тьмы.

Споря рьяно на ходу,

Мы прошли почти квартал,

Не попав пока в беду.

Город же пока что спал.

Возможно, страх быть заражённым

Держал людей всех взаперти.

Не хотелось быть сожжённым,

А хотелось жизнь спасти.

Но я видел, из окон

На нас смотрели, изучая.

Я напялил капюшон,

Также сделала Алая.

Я услышал вдруг мольбу,

Женский голос звал: “Спасите!”

Такой услышишь и в гробу.

Я приготовился к защите,

А сам уже бежал на крик.

Меч в руке дарил прохладу.

Он будто просто так возник,

Было даже звать не надо.

Снова "НЕТ!" раздалось эхом.

Мужчина с маленьким ножом,

Разразившись громким смехом

Настиг жертву с торжеством.

Он замахнулся, и порез

Появился на щеке.

Времени совсем в обрез.

Но меч уже в моей руке.

Добежать я не успею,

Но ведь я практиковался,

Думаю, попасть сумею.

Вновь противный смех раздался.

Бросок был мощным, прям до боли!

Нож больше женщину не тронет,

Клинок мой это не позволит.

Нападавший жалко стонет.

Я пригвоздил его к стене,

Пронзив его ладонь мечом.

Мы с ним почти наедине,

Алая, Лола за углом.

Растворить его? Ну, нет.

Возникнут странные вопросы,

А на них не дать ответ.

Ну что, бандит черноволосый,

Тебя допросят, но не я.

Девчата сильно запыхались,

Но, увидев бугая,

Королевами держались.

Но шли к женщине сперва.

Лола, выудив пучок,

На вид какая-то трава,

Провела им возле щёк.

Порез закрылся и засох.

– Шрам останется, увы.

Был бы только Серый Мох.

– Шрам не страшен для вдовы.

Женщина была приятной.

След не портил красоту.

Она казалась аккуратной

Несмотря на черноту,

Что тут и там являл наряд

Синеватого оттенка.

Она пятилась назад,

Хоть позади стояла стенка.

– Некому ценить красу…

Одинокая слеза

Скатилась по её носу.

Она смотрела мне в глаза.

В благодарность был кивок.

Страх всё ещё её держал.

Она видела клинок,

Что нападавшего сковал.

Тот пытался вырываться,

Но, по мне, так это тщетно,

Нужно сильно постараться,

Его мучения заметны.

Закончив женщину лечить,

Лола подошла к бандиту.

Он стал проклятиями крыть.

Лицо подруги из гранита:

Не дрогнул мускул ни один.

Гад плюнул было – не попал.

– Ах ты, мелкий сучий сын,

Ты страх, похоже, потерял,

Я помогу его найти.

Твоя гильдия ночная,

Твои делишки не ахти,

Репутация больная.

Насилие и грабежи,

У каждого клеймо на шее,

У всех такие вот ножи,

Не найти людей гнилее.

Но ты что-то припозднился:

Светило встало, Крак исчез.

От стаи, что ли, ты отбился?

И сделала ему порез.

Он закричал, но звук пропал.

– Ну как тебе? Не нравится?

Ты же сам им тут махал!

Должен с болью справиться.

Знаешь, это ведь отлично,

Что мы тебя здесь повстречали.

Разведка ваша безгранична.

Вы ночью что-нибудь видали?

– Не скажу, меня убьют!

– Тогда готовься испытать

На грубой шее тонкий жгут.

Поспеши его достать!

И протянула руку мне.

Что за игры у подруги.

Я подошёл к её спине

Для исполнения услуги.

И сделал вид, что копошусь.

Бандит ничуть не испугался.

– Я игр ваших не боюсь.

И сразу же за горло взялся.

Лола сжала свои пальцы.

– А я, глупыш, и не играю,

Не повезло тебе, страдальцу.

Похоже, я контроль теряю.

– Они сидят в одном трактире

После каждого обряда.

Его глаза открылись шире.

– Отпусти…Дышать…Не надо…

– Ты, я вижу, не соврал,

А ты видел сам обряд?

Бандит так тяжело дышал,

Будто выпил страшный яд.

Он рот открыл, но захрипел.

Кожа будто посинела,

Сломались кости, словно мел,

Плоть очень быстро постарела.

Я чуть сдержал позыв желудка,

Алая вовсе побелела.

Было правда очень жутко.

Сказала Лола, зная дело:

– Мир Смерти, точно. Их работа.

– Нам ничего никто не скажет.

А если и захочет кто-то,

На тех проклятье сразу ляжет.

Визг спасённой был приглушен.

Конечно, зрелище не очень.

Будет сон теперь нарушен,

Но выжить лучше, между прочим.

– Ну-ну, не бойся. Его нет, –

Успокоила Алая. –

Пусть тебя прикроет Свет.

Она кивнула нам, рыдая.

И тут бедняжку прорвало.

– Он… Он давно за мной следил,

Его дела – сплошное зло!

Он эту участь заслужил!

Чума забрала мужа, дочь,

Я ежедневно выходила

Работать с мертвецами в ночь.

На душе так горько было.

И я стала замечать,

Что этот гад, не уставая,

Начал кровь мою сосать,

По пятам везде шагая.

Так продолжалось день за днём,

Но он сегодня осмелел.

Людей ведь не было кругом.

Он почти…почти успел.

Как будто мало нам проблем,

Люди мрут и мрут, как мухи.

Явно, плохо будет всем.

И молодые, и старухи –

Все отправятся к Чидару.

Не важен статус, список дел.

Он уготовил эту кару,

Он этим местом овладел.

– Не Чидар всех убивает,

Это Древний мутит воду,

У него-то слуг хватает.

Столько погубил народу, -

Скривившись, молвила Алая.

– Он нам часто помогал.

Всех дел его, увы, не знаю,

Но он владык к нам присылал,

Когда нас засуха съедала,

Алхимиков – лечить больных.

Он нам помогал немало!

– На фермах, знаешь ли, свиных

Хрюшек кормят, гладят тоже,

А потом готовят нож.

По мне, так это всё похоже.

Или скажешь – это ложь?

– А что мы можем? Только ждать!

– Не совсем, – вдруг влезла Лола. -

Чем время попусту терять,

Поднимите гордость с пола.

Вы не скот, чтоб вас душили

И превращали всех в сырьё.

Лучше б дух объединили,

Пора б вам заточить копьё!

Разнеси всем эту весть:

Скоро люди из-за Леса

Принесут проклятым месть.

Не уснут они от стресса.

В глазах спасённой вспыхнул свет.

– Из-за Леса? Вы не врёте?

Но там край! Там счастья нет!

Вы нас на смерть, поди, зовёте.

– Мой друг, – кивнула на меня, -

Принесёт всем вам спасенье,

Как будет завершенье дня.

Хватит прятаться за тенью,

Боритесь! Разнеси слова,

Пусть площадь соберёт народ.

Светило спрячется едва,

Я обещаю, Свет спасёт!

Ты всё поймёшь! И, Конгномен,

Ей нужны твои объятья.

Подними её с колен,

А то ещё оттопчешь платье.

Я сделал это осторожно:

Свет нельзя было засечь,

Только со спины, возможно.

Я тайну продолжал беречь.

Но был виден результат:

Спасённая воспряла духом.

Был этому и Живчик рад,

Он заёрзал там, за ухом.

Возможно, он учуял свет

И хотел себе немножко.

Но пока что, друг мой, –