След - Патрисия Корнуэлл

Он обвинил ее в том, что она запаниковала. Да, запаниковала. Нельзя было звонить 911. Руди абсолютно прав. Они и сами, своими силами, справились бы с ситуацией. Генри не какая-то Сьюзи Кью, сказал Руди. Генри – одна из их сотрудниц. Не важно, что она была голая и холодная. Она ведь дышала, так? Пульс не частил, давление не упало, так? Большого кровотечения не наблюдалось, верно? Чуть капало из носа, и все. И только когда Люси спешно отвезла Генри на частном самолете в Аспен, Бентон предложил объяснение, которое, к несчастью, представлялось вполне логичным. Да, на Генри напали, и она, возможно, на какое-то время потеряла сознание, но потом притворялась.

– Невозможно. Она абсолютно ни на что не реагировала, – попыталась возразить Люси, когда услышала это от Бентона.

– Генри – актриса.

– Уже нет.

– Перестань, Люси. Полжизни она была актрисой, а потом решила сменить карьеру. Не исключено, что попытка стать копом была еще одной ее ролью. Может быть, она вообще ни на что не способна, кроме как играть.

– Но зачем ей это делать? Зачем притворяться? Какой смысл? Я ведь ощупывала ее, разговаривала с ней, пыталась привести в чувство… Почему она так вела себя? Почему?

– Стыд и злость. Точно никто не скажет. Может быть, она не помнит, что случилось. Может быть, не хочет помнить. Может быть, пытается таким образом наказать тебя.

– Наказать меня? За что? Я же ничего не сделала. Ее едва не убили, и ей вдруг приходит в голову, а не воспользоваться ли случаем, чтобы наказать Люси?

– Люди способны на все, и тебя еще ждет немало сюрпризов.

– Нет. Невозможно, – сказала Люси Бентону, и чем чаще и упрямее она это повторяла, тем яснее понимала, что он скорее всего прав.

В спальне восемь окон, и все расположены так высоко, что верхнюю половину даже не приходится закрывать. Люси нажимает кнопку, и жалюзи на нижней половине сворачиваются с тихим жужжанием. За окном солнечный день, и она пробегает взглядом по прилегающей к дому территории. До сегодняшнего утра они с Руди были в Майами, а домой она не приезжала три дня, так что у Зверя было достаточно времени для наблюдения за домом. Вероятно, он вернулся ради Генри. Прошел через патио к задней двери и приклеил листок с рисунком. Напомнить ей о себе. Подразнить и напугать. И никто не позвонил в полицию. Люди в этом районе гадкие и подлые, думает Люси. Им наплевать, что тебя могут избить до смерти или ограбить, лишь бы ты своим поведением не осложнял жизнь всем остальным.

Люси долго смотрит на маяк на другой стороне залива. Достанет ли ей смелости и выдержки для визита к соседке? Женщина, что живет в доме напротив, никогда не выходит на улицу. Люси не знает ее имени, но знает, что она любопытна и фотографирует через стекло садовника, когда тот подстригает кусты или скащивает траву у бассейна. Скорее всего соседка собирает доказательства на тот случай, если Люси сделает нечто такое, что вызовет у нее эмоциональный стресс или от чего пострадает вид из окна. Конечно, если бы Люси разрешили дополнить трехфутовые стены еще парой футов железной решетки, преступнику было бы труднее попасть в патио, оттуда в дом, а затем уже в спальню, где лежала больная Генри. Но спор закончился победой докучливой соседки, и в результате Генри едва не убили, а на двери у Люси появился рисунок глаза, двойник того, что уже нацарапан на капоте ее «феррари».

Бассейн с третьего этажа почти не виден, но видна голубая лента Берегового канала, виден участок берега и за ним сине-зеленая гладь океана. Может быть, он подплыл на лодке? Оставил ее у плотины. Поднялся по приставной лестнице. И спрыгнул во двор. Такой вариант возможен, но ей почему-то кажется, что никакой лодки у него нет и к дому он подобрался не со стороны океана. Люси не знает, почему ей так кажется. Она отворачивается и подходит к кровати. В верхнем ящике столика лежит револьвер, «кольт-магнум», прекрасное оружие из нержавеющей стали. Люси купила его для Генри, потому что он не только элегантен и удобен, но и надежен и точен. Генри знает, как обращаться с оружием, и она не из трусливых. Люси убеждена, что если бы Генри услышала шум, она застрелила бы Зверя.

Жалюзи с тихим жужжанием закрываются. Люси выключает свет и выходит из спальни. Идет мимо небольшого спортивного зала, мимо двух чуланов, мимо просторной ванной с джакузи цвета агата. Каких-либо причин подозревать, что нападавший заглядывал в спортзал, чуланы или ванную, нет, но каждый раз, входя в них, Люси останавливается и пытается понять, что чувствует. Ни в спортзале, ни в чуланах она не чувствует ничего, а вот в ванной что-то есть. Она смотрит на ванну, на окна за ней, за которыми вода и небо, и видит все это его глазами. Каждый раз, глядя на глубокую ванну, она чувствует, что он тоже смотрел на нее.

Проверяя внезапную догадку, Люси возвращается к проходу, который ведет к ванной. Может быть, поднимаясь по каменным ступенькам на третий этаж, он повернул не вправо, а влево и вместо спальни попал в ванную. То утро было солнечным, и в окна лился свет. Может быть, прежде чем повернуть назад и бесшумно пройти в спальню, где в полутемной комнате с опущенными жалюзи лежала больная и несчастная Генри, он задержался на секунду и заглянул в ванную.

«Ты заходил в мою ванную, – говорит ему Люси. – Ты стоял здесь, на мраморном полу, и смотрел во все глаза. Может быть, ты никогда не видел такой ванны. Может быть, ты представлял лежащую в ней женщину, обнаженную и расслабленную. Может быть, ты подогревал себя фантазиями, прежде чем убить ее. Если так, то ты неоригинален».

Люси выходит из ванной и спускается по ступенькам на второй этаж, где находятся ее временная спальня и кабинет. За уютным домашним кинозалом расположена большая гостевая спальня, перестроенная в библиотеку – с книжными шкафами и плотными шторами. Даже в самый солнечный день здесь можно проявлять фотопленку. Люси включает свет, и из темноты выступают сотни справочников, папок и длинный стол с лабораторным оборудованием. У стены слева – стол с формирователем изображений, который напоминает кряжистый микроскоп на треножнике. Рядом с ним запечатанный пластиковый пакет для вещественных улик, а в нем листок с рисунком.

Люси берет из коробки пару перчаток. Есть надежда, что отпечатки остались хотя бы на скотче, но его она оставляет на потом, потому что для скотча понадобятся химические вещества, способные повредить как бумагу, так и ленту. Проверив с помощью порошка «Магнадаст» всю заднюю дверь и ближайшее к ней окно, Люси не обнаружила ни единого отпечатка, даже смазанного. Неудача ее не огорчила, потому что обнаруженные следы скорее всего принадлежали бы ей самой, Руди, садовнику или мойщику окон. Впрочем, следы внутри дома особого значения тоже бы не имели. Другое дело – отпечатки на листке с рисунком. Натянув перчатки, Люси отщелкивает замки на жестком черном кейсе с подкладкой из пенорезины, осторожно извлекает мощную лампу «SKSUV30», переносит ее на стол и подсоединяет к удлинителю с сетевым фильтром. Нажав на кулисный переключатель, включает коротковолновый ультрафиолетовый свет и затем формирователь изображений.

Люси открывает пластиковый пакет, берет за уголки листок, осторожно достает его и поднимает к свету. С белого листка на нее смотрит нарисованный карандашом глаз. Водяных знаков на бумаге не проступает, только миллионы волокон дешевой пульпы. Она кладет рисунок на середину стола. Когда Зверь приклеивал листок к двери, он приложил полоску скотча к задней стороне рисунка, чтобы глаз смотрел через стекло, внутрь дома. Люси надевает защитные очки с оранжевыми стеклами, поправляет листок под градуированными линзами и приникает к окуляру, открывая ультрафиолетовую апертуру и медленно поворачивая фокальное кольцо, пока не появляется ячеистый зрительный экран. Левой рукой она направляет свет на объект исследования, подстраивает угол и начинает медленно передвигать лист бумаги, отыскивая отпечатки, надеясь на успех, на то, что ей не придется прибегать к опасным химикалиям, таким, как нингидрин или цианоакрил. В ультрафиолетовом свете бумага отливает потусторонним, зеленовато-белым, светом.

Люси перемещает лист до тех пор, пока в поле зрения не появляется полоска скотча. Ничего. Ни пятнышка. Можно попробовать розанилиновый хлорид, но сейчас нет времени. Может быть, позже. Она смотрит на рисунок. Ничего особенного. Просто глаз. Карандашный контур, радужка, зрачок, длинные ресницы. Женский глаз, нарисованный карандашом номер два. Установив цифровую камеру, Люси фотографирует увеличенные участки рисунка, потом делает фотокопии.

Она слышит, как открывается гаражная дверь, выключает ультрафиолетовую лампу и убирает рисунок в пластиковый пакет. Видеоэкран на столе показывает Руди, въезжающего в гараж на «феррари». Закрывая дверь библиотеки и сбегая вниз по ступенькам, Люси пытается решить, что с ним делать. Представляя, как он уходит, чтобы уже никогда не вернуться, она не может и думать о том, что станется без него с ней самой и созданной ею тайной империей. Сначала будет удар, потом оцепенение, потом боль, а потом она все переживет. Именно это говорит себе Люси, открывая дверь из кухни. За дверью Руди с ключами в протянутой руке – держит их, как дохлую мышь за хвост.