Россiя въ концлагерe - Иван Солоневич

Не знаю, куда загнули въ лагерe: вправо или въ "лeвацкую" сторону. Но прожить въ этакой грязи, вони, тeснотe, вшахъ, холодe и голодe цeлыхъ полгода? О, Господи!..

Мои не очень оптимистическiя размышленiя прервалъ чей-то пронзительный крикъ:

-- Братишки... обокрали... Братишечки, помогите...

По тону слышно, что украли послeднее. Но какъ тутъ поможешь?.. Тьма, толпа, и въ толпe змeйками шныряютъ урки. Крикъ {62} тонетъ въ общемъ шумe и въ заботахъ о своей собственной шкурe и о своемъ собственномъ мeшкe... Сквозь дыры потолка на насъ мирно капаетъ тающiй снeгъ...

Юра вдругъ почему-то засмeялся.

-- Ты это чего?

-- Вспомнилъ Фредди. Вотъ его бы сюда...

Фредъ -- нашъ московскiй знакомый -- весьма дипломатическiй иностранецъ. Плохо поджаренныя утреннiя гренки портятъ ему настроенiе на весь день... Его бы сюда? Повeсился бы.

-- Конечно, повeсился бы, -- убeжденно говоритъ Юра.

А мы вотъ не вeшаемся. Вспоминаю свои ночлеги на крышe вагона, на Лаптарскомъ перевалe и даже въ Туркестанской "красной Чай-Ханэ"... Ничего -живъ...

БАНЯ И БУШЛАТЪ

Около часу ночи насъ разбудили крики:

-- А ну, вставай въ баню!..

Въ баракe стояло человeкъ тридцать вохровцевъ: никакъ не отвертeться... Спать хотeлось смертельно. Только что какъ-то обогрeлись, плотно прижавшись другъ къ другу и накрывшись всeмъ, чeмъ можно. Только что начали дремать -и вотъ... Точно не могли другого времени найти для бани.

Мы топаемъ куда-то версты за три, къ какому-то полустанку, около котораго имeется баня. Въ лагерe съ баней строго. Лагерь боится эпидемiй, и "санитарная обработка" лагерниковъ производится съ безпощадной неуклонностью. Принципiально бани устроены неплохо: вы входите, раздeваетесь, сдаете платье на храненiе, а бeлье -- на обмeнъ на чистое. Послe мытья выходите въ другое помeщенiе, получаете платье и чистое бeлье. Платье, кромe того, пропускается и черезъ дезинфекцiонную камеру. Бани фактически поддерживаютъ нeкоторую физическую чистоту. Мыло, во всякомъ случаe, даютъ, а на коломенскомъ заводe даже повара мeсяцами обходились безъ мыла: не было...

Но скученность и тряпье дeлаютъ борьбу "со вшой" дeломъ безнадежнымъ... Она плодится и множится, обгоняя всякiя плановыя цифры.

Мы ждемъ около часу въ очереди, на дворe, разумeется. Потомъ, въ предбанникe двое юнцовъ съ тупыми машинками лишаютъ насъ всякихъ волосяныхъ покрововъ, въ томъ числe и тeхъ, съ которыми обычные "мiрскiе" парикмахеры дeла никакого не имeютъ. Потомъ, послe проблематическаго мытья -- не хватило горячей воды -- насъ выпихиваютъ въ какую-то примостившуюся около бани палатку, гдe такъ же холодно, какъ и на дворe...

Бeлье мы получаемъ только черезъ полчаса, а платье изъ дезинфекцiи -черезъ часъ. Мы мерзнемъ такъ, какъ и въ теплушкe не мерзли... Мой сосeдъ по нарамъ поплатился воспаленiемъ легкихъ. Мы втроемъ цeлый часъ усиленно занимались боксерской тренировкой -- то, что называется "бой съ тeнью", и выскочили благополучно. {63}

Послe бани, дрожа отъ холода и не попадая зубомъ на зубъ, мы направляемся въ лагерную каптерку, гдe намъ будутъ выдавать лагерное обмундированiе. ББК -- лагерь привиллегированный. Его подпорожское отдeленiе объявлено сверхударной стройкой -- постройка гидростанцiи на рeкe Свири. Слeдовательно, на какое-то обмундированiе, дeйствительно, расчитывать можно.

Снова очередь у какого-то огромнаго сарая, изнутри освeщеннаго электричествомъ. У дверей -- "попка" съ винтовкой. Мы отбиваемся отъ толпы, подходимъ къ попкe, и я говорю авторитетнымъ тономъ:

-- Товарищъ -- вотъ этихъ двухъ пропустите...

И самъ ухожу.

Попка пропускаетъ Юру и Бориса.

Черезъ пять минутъ я снова подхожу къ дверямъ:

-- Вызовите мнe Синельникова...

Попка чувствуетъ: начальство.

-- Я, товарищъ, не могу... Мнe здeсь приказано стоять, зайдите сами...

И я захожу. Въ сараe все-таки теплeе, чeмъ на дворe...

Сарай набитъ плотной толпой. Гдe-то въ глубинe его -- прилавокъ, надъ прилавкомъ мелькаютъ какiя-то одeянiя и слышенъ неистовый гвалтъ. По закону каждый новый лагерникъ долженъ получить новое казенное обмундированiе, все съ ногъ до головы. Но обмундированiя вообще на хватаетъ, а новаго -- тeмъ болeе. Въ исключительныхъ случаяхъ выдается "первый срокъ", т.е. совсeмъ новыя вещи, чаще -- "второй срокъ" старое, но не рваное. И въ большинствe случаевъ -- "третiй срокъ": старое и рваное. Приблизительно половина новыхъ лагерниковъ не получаетъ вовсе ничего -- работаетъ въ своемъ собственномъ...

За прилавкомъ мечутся человeкъ пять какихъ-то каптеровъ, за отдeльнымъ столикомъ сидитъ нeкто вродe завeдующаго. Онъ-то и устанавливаетъ, что кому дать и какого срока. Получатели торгуются и съ нимъ, и съ каптерами, демонстрируютъ "собственную" рвань, умоляютъ дать что-нибудь поцeлeе и потеплeе. Глазъ завсклада пронзителенъ и неумолимъ, и приговоры его, повидимому, обжалованiю не подлежатъ.

-- Ну, тебя по рожe видно, что промотчикъ3, -- говоритъ онъ какому-то уркe. -- Катись катышкомъ.

-- Товарищъ начальникъ!.. Ей-Богу...

-- Катись, катись, говорятъ тебe. Слeдующiй.

"Слeдующiй" нажимаетъ на урку плечомъ. Урка кроетъ матомъ. Но онъ уже отжатъ отъ прилавка, и ему только и остается, что на почтительной дистанцiи потрясать кулаками и позорить завскладовскихъ родителей. Передъ завскладомъ стоитъ огромный и совершенно оборванный мужикъ. {64}

3 Промотчикъ -- человeкъ проматывающiй, пропивающiй, проигрывающiй казенное обмундированiе. Это преимущественно уголовники.

-- Ну, тебя, сразу видно, мать безъ рубашки родила. Такъ съ тeхъ поръ безъ рубашки и ходишь? Совсeмъ голый... Когда это васъ, сукиныхъ дeтей, научатъ -- какъ берутъ въ ГПУ, такъ сразу бери изъ дому все, что есть.

-- Гражданинъ начальникъ, -- взываетъ крестьянинъ, -- и дома, почитай, голые ходимъ. Дeтишкамъ, стыдно сказать, срамоту прикрыть нечeмъ...

-- Ничего, не плачь, и дeтишекъ скоро сюда заберутъ.

Крестьянинъ получаетъ второго и третьяго срока бушлатъ, штаны, валенки, шапку и рукавицы. Дома, дeйствительно, онъ такъ одeтъ не былъ. У стола появляется еще одинъ урка.

-- А, мое вамъ почтенiе, -- иронически привeтствуетъ его завъ.

-- Здравствуйте вамъ, -- съ неубeдительной развязностью отвeчаетъ урка.

-- Не дали погулять?

-- Что, развe помните меня? -- съ заискивающей удивленностью спрашиваетъ урка. -- Глазъ у васъ, можно сказать...

-- Да, такой глазъ, что ничего ты не получишь. А ну, проваливай дальше...

-- Товарищъ завeдующiй, -- вопитъ урка въ страхe, -- такъ посмотрите же -- я совсeмъ голый... Да поглядите...

Театральнымъ жестомъ -- если только бываютъ такiе театральные жесты -урка подымаетъ подолъ своего френча и изъ подъ подола глядитъ на зава голое и грязное пузо.

-- Товарищъ завeдующiй, -- продолжаетъ вопить урка, -- я же такъ безъ одежи совсeмъ къ чертямъ подохну.

-- Ну, и дохни ко всeмъ чертямъ.

Урку съ его голымъ пузомъ оттираютъ отъ прилавка. Подходитъ группа рабочихъ. Всe они въ сильно поношенныхъ городскихъ пальто, никакъ не приноровленныхъ ни къ здeшнимъ мeстамъ, ни къ здeшней работe. Они получаютъ -- кто валенки, кто тeлогрeйку (ватный пиджачокъ), кто рваный бушлатъ. Наконецъ, передъ завскладомъ выстраиваемся всe мы трое. Завъ скорбно оглядываетъ и насъ, и наши очки.

-- Вамъ лучше бы подождать. На ваши фигурки трудно подобрать.

Въ глазахъ зава я вижу какой-то сочувственный совeтъ и соглашаюсь. Юра -- онъ еле на ногахъ стоитъ отъ усталости -- предлагаетъ заву другой варiантъ:

-- Вы бы насъ къ какой-нибудь работe пристроили. И вамъ лучше, и намъ не такъ тошно.

-- Это -- идея...

Черезъ нeсколько минутъ мы уже сидимъ за прилавкомъ и приставлены къ какимъ-то вeдомостямъ: бушлатъ Пер. -- 1, штаны III ср. -- 1 и т.д.

Наше участiе ускорило операцiю выдачи почти вдвое. Часа черезъ полтора эта операцiя была закончена, и завъ подошелъ къ намъ. Отъ его давешняго балагурства не осталось и слeда. Передо мной былъ безконечно, смертельно усталый человeкъ. На мой вопросительный взглядъ онъ отвeтилъ: {65}

-- Вотъ ужъ третьи сутки на ногахъ. Все одeваемъ. Завтра кончимъ -- все равно ничего уже не осталось. Да, -- спохватился онъ, -- васъ вeдь надо одeть. Сейчасъ вамъ подберутъ. Вчера прибыли?

-- Да, вчера.

-- И на долго?

-- Говорятъ, лeтъ на восемь.

-- И статьи, вeроятно, звeрскiя?

-- Да, статьи подходящiя.

-- Ну, ничего, не унывайте. Знаете, какъ говорятъ нeмцы: Mut verloren -- alles verloren. Устроитесь. Тутъ, если интеллигентный человeкъ и не совсeмъ шляпа -- не пропадетъ. Но, конечно, веселаго мало.

-- А много веселаго на волe?

-- Да, и на волe -- тоже. Но тамъ -- семья. Какъ она живетъ -- Богъ ее знаетъ... А я здeсь уже пятый годъ... Да.

-- На мiру и смерть красна, -- кисло утeшаю я.

-- Очень ужъ много этихъ смертей... Вы, видно, родственники.

Я объясняю.

-- Вотъ это удачно. Вдвоемъ -- на много легче. А ужъ втроемъ... А на волe у васъ тоже семья?

-- Никого нeтъ.

-- Ну, тогда вамъ пустяки. Самое горькое -- это судьба семьи.

Намъ приносятъ по бушлату, парe штановъ и прочее -- полный комплектъ перваго срока. Только валенокъ на мою ногу найти не могутъ.