Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этнически смешанным было в прошлом и городище с посадом в г. Сабиле в северной Курземе, исследованное Э.С. Мугуревичем. Судя по украшениям, найденным при раскопках, это поселение принадлежало куршам и ливам. Описание памятника имеется в разделе, посвященном куршским древностям.
Раскопки в Риге показали, что на территории нынешнего старого города в XII в. существовало два поселения — одно в устье р. Риги, где находилась и торговая гавань, и другое — на берегу Даугавы. Население их занималось рыболовством, ремеслами и торговлей. В строительстве жилых построек доминировала срубная техника. В плане они имели прямоугольную форму, размерами от 3×3 до 6×6 м. Рубка стен в «обло», проконопачивались мхом. Полы были деревянные на лагах или глинобитные на грунте. Отапливались жилища печами-каменками, глинобитными печами или очагами. Печи обычно находились в углу помещения, очаги — в центре. Хозяйственные постройки имели как срубные, так и столбовые стены. Оба поселения на месте старой Риги принадлежали в основном ливам. Однако вещевые находки позволяют полагать, что вместе с ливами здесь селились также латгалы, селы, земгалы.
В экономике ливов в X–XII вв. центральное место принадлежало земледелию и скотоводству. География археологических памятников показывает, что ливы заселяли прежде всего те районы, которые характеризуются благоприятными условиями для ведения этих отраслей хозяйства.
Железные сошники, свидетельствующие о развитии с XI в. пашенного земледелия, найдены на поселении Мартиньсала, а находки зерен ржи в культурных отложениях селищ даугавских ливов указывают на господство паровой системы. Вместе с тем продолжали бытовать подсечная и переложная системы. Серповидные ножи и косари, найденные на территории даугавских ливов, связаны с подсекой.
Судя по остеологическим материалам Айзкраукльского и Даугмальского городищ, доминирующую роль в скотоводстве ливов играла свинья (до 50 % среди домашних животных). Около трети костей домашних животных составляли кости крупного рогатого скота. В сравнительно небольшом числе представлены кости мелкого рогатого скота и лошади.
На ряде ливских поселений заметное место принадлежало рыболовству. При раскопках обнаружены рыболовные крючки различных размеров, грузила сетей и некоторые иные орудия рыбной ловли. На территории даугавских ливов значение охоты, судя по остеологическим материалам, было невелико. Не исключено, что в более северных частях ливского региона охота играла большую роль.
Найденный при раскопках поселений и могильников ливов вещевой инвентарь свидетельствует о значительном развитии ремесел, прежде всего кузнечного дела и ювелирного производства. Высокий уровень железообработки демонстрируют предметы вооружения из ливских курганов. Кузнецы владели не только изготовлением различных сортов стали, дамасцированием и другими технологическими приемами, но и техникой инкрустирования серебром боевых топоров и наконечников копий. Судя по обильным ливским украшениям, развитым было и ювелирное ремесло.
В экономике даугавских ливов благодаря географическому положению важное место занимала торговля. На Даугаве находились пристани и торговые пункты, и с XII в. этот регион был вовлечен в широкую международную торговлю. Торговые взаимоотношения ливов с соседними землями и пути сообщения, проходящие через земли ливов, стали объектом специального исследования Э.С. Мугуревича (Mugurevieš Е., 1961, 61–81 lpp).
Общественные отношения ливов в X–XII вв. характеризуются последней стадией развития первобытно-общинного строя. Археологические материалы ярко свидетельствуют о наличии в ливской среде имущей знати, составляющей ядро военной силы ливов. Так, в ряде могильников даугавских и гауйских ливов найдено дорогостоящее оружие; отдельные погребения в целом выделяются богатством могильного инвентаря. По-видимому, основная часть ливского населения, занимавшаяся сельским хозяйством, рыболовством, охотой и бортничеством, а также ремесленной деятельностью, находилась в некоторой зависимости от знати. Однако ливскую знать еще нельзя считать феодальной. Ливы еще стояли на пороге феодального общества и образования своей государственности. Этот процесс был прерван завоеванием их территории крестоносцами.
Вопросы этнической истории ливов в эпоху раннего средневековья дискуссионны. Яркая культура ливов начинает отчетливо проявляться с X в., и ее истоки не вполне ясны. Финский лингвист И. Коскинен в прошлом столетии высказал предположение, исходя из некоторых общих элементов карельского и ливского языков (Koskinen J., 1866, р. 389), что ливы пришли на побережье Рижского залива из Карелии. Сторонниками этой концепции были А. Биленштейн (Bielenstein А., 1892, s. 100) и С.К. Богоявленский (Богоявленский С.К., 1900, с. 95, 96).
В 30-х годах XX в. на основе археологических данных Э. Штурмс (Šturms E., 1936b, s. 51) и Ф. Балодис (Balodis Fr., 1935, s. 29, 30; 1938, 137–139 lpp.) высказали предположение, что нижнее течение Даугавы и бассейн Гауи во второй половине I тысячелетия н. э. были заселены балтскими племенами, только с X в. здесь появились ливы, переселившиеся из северной Курземе.
В 50-х годах вопрос о происхождении ливов Видземе был заново рассмотрен Х.А. Моора (Moora H., 1952, 162–168 lpp.) Он пришел к заключению, что ливы являются потомками местного прибалтийско-финского населения, которое во второй половине I тысячелетия н. э. в нижнем течении Даугавы и в бассейне Гауи обитало совместно с балтами и отчасти подверглось акультурации.
С точкой зрения Х.А. Моора согласился Э.Ю. Тыниссон. Однако он допускает возможность частичной миграции в Видземе курземских ливов, в результате чего и сформировалась культура видземских ливов X–XII вв. (Tõnisson Е., 1974, s. 183–188).
Вывод Х.А. Моора об автохтонном происхождении видземских ливов подтверждается антропологическими исследованиями Р.Я. Денисовой (Денисова Р.Я., 1975, с. 176–180; 1977, с. 164–168). Ливы X–XII вв. принадлежат к долихокранному узколицему антропологическому типу, восходящему к древнему населению той же территории.
А.Я. Стубавс, вновь проанализировавший вопрос о происхождении видземских ливов, пришел также к выводу о местном генезисе этого племени (Стубавс А.Я., 1977, с. 50–54). Исследователь соглашается с тем, что во второй половине I тысячелетия н. э. в Видземе имело место смешение прибалтийско-финского и балтского населения. Начиная с X в. развитие ремесла и оживленные