Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов

Широко представлены спиральные и пластинчатые перстни, а также янтарные подвески.

В составе инвентаря мужских захоронений обычны предметы вооружения. Среди них много мечей типов S, Т, Z по классификации Я. Петерсена (Petersen J., 1919), встречающихся по всей Северной Европе. В могильниках ливов найдены также бронзовые и серебряные наконечники ножен типов, распространенных в Северной и Восточной Европе.

Наконечники копий еще более многочисленны. Они втульчатые, принадлежат к типам G и М по классификации Я. Петерсена (Petersen J., 1919), втулки некоторых из них отделаны серебром или золотом и украшены орнаментом с растительными и звериными мотивами. Такие копья встречаются в Прибалтике, Финляндии и других регионах Балтики, датируются в основном второй половиной XI и началом XII в. Прибалтийские, в том числе ливские, находки этих наконечников копий исследовались А.К. Антейном (Антейн А.К., 1973, с. 72–83).

Основная часть топоров из ливских могильников — боевые, но при необходимости они могли употребляться как рабочие. Преобладают широколезвийные топоры с выемкой и опущенным лезвием двух типов. Первый — топоры с удлиненной в обе стороны спинкой обуха, широко распространенные в землях латгалов, даугавских и гауйских ливов. В памятниках последних еще чаще встречаются топоры с двумя парами боковых выступов-щековиц и удлиненным в обе стороны обухом, происходящие, как полагают исследователи, с территории Руси.

В некоторых погребениях ливов зафиксированы остатки щитов. С ношением оружия связаны кожаные пояса с пряжками и другими металлическими деталями. Из пряжек преобладают лировидные, реже встречаются пряжки с ажурной обоймой. Нередки также поясные оковки разного облика — в виде фигурок звериного стиля, пальметтообразные, сердцевидные.

К мужским предметам принадлежат также подковообразные застежки. Самыми распространенными на территории гауйских ливов являются застежки с дугой ромбического сечения и гранеными пуговками на концах. Часты также застежки с маковидными и трубчатыми концами.

В состав могильного инвентаря как мужских, так и женских погребений обычно входят глиняные горшки. Среди них лепные немногочисленны, доминируют гончарные. Встречаются в могильниках ливов изредка бронзовые чаши, остатки питьевых рогов, весы, гирьки и другие предметы.

Хронологическая периодизация гауйских курганов разработана Э.Ю. Тыниссоном (Tõnisson Е., 1974, s. 140–162). Нижняя граница этих памятников надежно определяется серединой XI в. Ранние курганы характеризуются небольшими размерами (высота 0,4–0,8 м) и сравнительно глубокими могильными ямами. Наряду с погребениями головой на север встречаются захоронения с северо-западной ориентацией. В погребениях обычны лепные сосуды. Число ранних курганов сравнительно невелико. Инвентарь их неотличим от синхронных погребений даугавских ливов.

К следующей хронологической группе (вторая половина XI — первая половина XII в.) принадлежат курганы высотой 1–1,5 м с могильными ямами незначительной глубины (0,1–0,2 м). С этой группой связаны основные находки мечей, наконечников копий, инкрустированных серебром, боевых топоров и других многочисленных вещей.

Курганы третьей стадии (вторая половина XII — начало XIII в.) тоже относительно высокие. Могильные ямы незначительной глубины, а иногда захоронения находятся на погребенной почве или даже на невысокой подсыпке. Количество предметов вооружения заметно уменьшается, набор женских украшений остается неизменным.

Третьим регионом расселения ливов стала средневековая область Метсеполе, включающая бассейн р. Салаца и Лимбажскую округу. Эта обширная территория по населенности и роли в событиях начала XIII в. значительно уступала землям даугавских и гауйских ливов. Это был лесной край.

Погребальными памятниками метсепольских ливов являются курганные и грунтовые могильники. По расположению, форме и размерам насыпей, а также по погребальному ритуалу курганы этого региона идентичны курганным могильникам гауйских ливов. Исследовались здесь могильники Звиедрукалнс, Вайнижи и Эйкени. В курганах встречаются каменные кладки; вместе с человеком иногда хоронилась и собака.

Вещевой инвентарь этих курганов немногочислен. Так, в одном из эйкениских курганов исследовано мужское погребение, сопровождаемое черешковым наконечником копья, браслетом со звериноголовыми концами и спиральным перстнем. Во втором кургане этого могильника обнаружена лишь нижняя часть лепного сосуда. Инвентарь многих других курганов метсепольских ливов ограничивается отдельными предметами, но все они принадлежат к типам, известным из гауйских курганов. Датируются курганы Метсеполе второй половиной XI–XII в.

Грунтовые могильники этого региона остаются пока не исследованными. Они известны лишь по случайным находкам, датируемым XI и XII вв.

В Метсеполе обследованы археологами ливские жертвенные пещеры на правом берегу р. Светупе (Urtāns V., 1974b, 71–74 lpp.). Одна из них состоит из двух коридорообразных проходов длиной 47 и 19,5 м. На песчаниковых стенах пещеры выявлены знаки Юмиса (у латышей — божество плодородия), косые кресты, звезда, надписи. При разборке культурного слоя найдены перстни, фибулы, бубенчики, привески, керамика, 626 монет XIV–XIX вв., а также куски воска, рыбьи кости и чешуя, кости птиц, яичная скорлупа. Пещера использовалась для культовых целей, по-видимому, с XIV в. Как языческое святилище она упоминается в документах середины XVII в.

Прибалтийско-финское население северной Курземе тоже принадлежало ливам. Однако в культурно-археологическом отношении этот регион несколько отличается от основной ливской территории на восточном берегу Рижского залива.

В северной части Курземе вплоть до X в., очевидно, функционировали каменные могильники с оградками того же типа, что были упомянуты при характеристике древностей эстов. В частности, в каменном могильнике Рейнас был найден вещевой инвентарь, дающий основание утверждать, что захоронения здесь совершались позже IX в. Однако другие могильники с оградками исследованы пока недостаточно.

К периоду до X в. принадлежат в северной Курземе и каменные курганы. Пока раскопками было исследовано только три кургана в могильнике Дреймани в окрестностях Валгале (Šturms Е., 1934b, s. 34). Они содержат как трупоположения, так и сожжения. Вещевой инвентарь отсутствует. Э. Штурмс и Х.А. Моора высказали предположение, что каменные курганы Курземе происходят из каменных могильников с оградками (Šturms E., 1934, s. 33; Moora H., 1952, 125 lpp.). По внешнему виду каменные курганы сходны с такими же памятниками западной Эстонии, где они появляются в начале нашей эры. Поэтому Э.С. Мугуревич полагает, что каменные курганы северной Курземе не связаны происхождением с местными каменными могилами с оградками, а сопоставимы с эстонскими каменными курганами и принадлежат к какой-то группе прибалтийских финнов, родственной западноэстским племенам.

К X–XI вв. в северной Курземе принадлежат песчаные курганы. Э. Штурмс отметил 16 пунктов с такими курганными насыпями (Šturms E., 1934, s. 34). Однако сведения о некоторых из них являются не вполне достоверными. Песчаные курганы Курземе по своему внешнему облику, строению и погребальной обрядности очень сходны с ливскими погребениями XI–XII вв. в Видземе. В отличие от последних курземские курганы