Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Любовные романы » Исторические любовные романы » Лето в присутствии Ангела - Ольга Тартынская

Лето в присутствии Ангела - Ольга Тартынская

Читать онлайн Лето в присутствии Ангела - Ольга Тартынская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 43
Перейти на страницу:

Пока пела, она боялась взглянуть на публику, а особенно на Nikolas. Все были тронуты, бурно рукоплескали. И только тогда Лизавета Сергеевна, залитая румянцем, решилась поднять глаза на юношу. Мещерский не скрывал сильного волнения, в его глазах, кажется, стояли слезы. Татьяна Дмитриевна спасла положение:

— А наш музыкальный гений на гитаре может что-нибудь исполнить? — она повернулась к соседу.

— Я попробую, — ответил тот и протянул за гитарой руку.

Перебрав несколько аккордов и немного подумав, Nikolas запел «Погасло дневное светило». Бархатистые ноты его голоса естественно ложились на звуки струн, сообщая мелодии необыкновенную изысканность и чувственность. Все замерли, забыв о бокалах и вилках. Он пел, а сердце Лизаветы Сергеевны сжималось от какого-то тревожного предчувствия. Оно не оставило даму, а даже упрочилось, когда о пении уж не было помину. Наталья Львовны, как всегда, на весь стол, громко спросила:

— Это вашего сочинения стихи?

— Нет, это Пушкин, — слегка улыбнувшись, ответил певец.

Лизавете Сергеевне почудилось, что сидящий рядом Волковский пробормотал: «Дура!», но никто, кажется, ничего не слышал.

— Сюда, сюда гитару! — требовал Александров. Оказалось, Налимов созрел для того, чтобы исполнить некую балладу.

Лизавета Сергеевна почти не слышала, что исполнял Налимов (что-то из гусарского обихода, залихватское, без особых вокальных затрат), она искала в глазах Мещерского ответа на щемящее чувство тревоги. Юноша понял ее немой вопрос, но только грустно улыбнулся и покачал головой.

После обеда был назначен спектакль. Все, кто был занят в действе, отправились в гостиную устанавливать декорации, наряжаться и гримироваться. Остальные отдыхали, примеряли маскарадные костюмы. Затем предполагалось: премьера водевиля, после спектакля парад масок, танцы, ужин и уже в финале — фейерверк. Аннет и девочки Волковские раздавали афишки спектакля, исполненные Машей.

На афишке значилось название водевиля, неприятно удивившее Лизавету Сергеевну: «Все еще невестится бабушки ровесница». Все роли исполняли молодые мужчины, даже роль некой вдовы, фигурирующей в комедии, играл Петя. Тревожное предчувствие, посетившее Лизавету Сергеевну, окончательно овладело ею. Чтобы как-то успокоиться и не испортить праздника себе и другим, она занялась делами. Заглянув в девичью, чтобы сделать кое-какие распоряжения, Лизавета Сергеевна подзадержалась там. У кого-то из девушек гостила молодайка из деревни с младенцем. Сердце помещицы затосковало, когда она увидела этого розовощекого, здорового малыша. Ей захотелось взять ребенка на руки, тот сразу ухватился за косынку на ее шее.

— Ванечка, покажи барыне рожицу!

Ванечка насупил брови и состроил уморительную гримасу, что привело всех в умиление, потом он разулыбался во весь свой беззубый рот, добавив общего веселья. Держа на руках чумазого крестьянского ребенка и вдыхая его уютный детский запах, Лизавета Сергеевна почувствовала, как из самых потаенных уголков души поднимается опять давно задавленная тоска по материнству, почти инстинктивная, нутряная. «Пушкин говорил: „Брюхом хочется!“» — почему-то вспомнилось ей. Да, именно так, брюхом хочется хотя бы однажды еще прикоснуться к главному чуду, почувствовать в себе новую жизнь, а потом произвести ее на свет, чтобы вместе насладиться радостью жить.

Вернув ребенка матери, Лизавета Сергеевна, задумавшись, побрела в сад. Она вспомнила, как будучи еще монастыркой, как они говорили, совсем еще «кофейной» (то есть, носила платье кофейного цвета, которым отличались младшие классы от старших, голубых и белых), она представить себе не могла, чем станет для нее материнство. Юной Лизе казалось, что она совсем глуха к инстинктам, более того, не любит детей, хотя выросла среди многочисленных кузин и кузенов. Подруга Таня укрепляла ее в этом мнении: «Фи, свивальники, пеленки!»

Став постарше, девочки поняли, что этого не избежать, более того: именно для замужества и материнства они живут, учатся в институте домовничать и ухаживать за детьми и мужем. Их готовили к этой участи как единственно имеющей смысл и святость. Впрочем, они неплохо успевали и в разных других науках, даже физика и астрономия были доступны юным умам.

Лизавета Сергеевна припомнила, как в последнем классе посватался к ней генерал Львов. Таня была просватана тогда же и чуть не той же свахой, в роли которой выступила благодетельница, императрица Мария Федоровна. Монастырки не знали своих будущих мужей, все решалось помимо них: сговор родственников, подсчет приданого и имения с обеих сторон…

Погруженная в себя, дама не заметила, как оказалась у себя в комнате: надо было одеться к спектаклю. Глядя на себя в зеркало, она думала о том, как мало было отпущено ей женского счастья, как быстро завершилось ее замужество, и что же теперь? Столько лет одна, никого не радуя ни любовью, ни теплом, ни лаской… Конечно, мужа своего она любила, но между ними сразу установились дружеские отношения и ничего похожего на страсть, бурную влюбленность.

Она вспомнила, как впервые увидела подтянутого, худощавого, с веселыми молодыми глазами генерала, его отечески-добрый взгляд. При знакомстве Владимир Петрович как-то задорно щелкнул каблуками и легко поклонился. Обращался с ней, как с ребенком, заботливо и бережно, иногда подшучивал, но не обидно, любя. И потом, когда они стали родителями, и прошло много времени, он к ней не переменился. Видимо, поэтому так тяжело было Лизавете Сергеевне оставаться одной, ведь с мужем она была, как у Христа за пазухой, он защищал ее от грубостей жизни, от тяжелых хозяйственных забот. И ничего для него не было важнее того, как чувствует себя Лизанька, как ей можется, не грустит ли, не недужит?..

На ее глаза набежали слезы. «Полно, Лиза, — сказала она себе, — ведь ты уже столько лет одна, давно научилась жить, строго блюсти интересы семьи и дома. Ох, как многому пришлось научиться! В кого ты превратилась, Лиза? — пытливо всматривалась в свое печальное лицо молодая женщина. — А ведь жизнь прошла… Ты забыла, что такое быть женщиной, и сейчас только поняла, что не была ею в полной мере никогда».

Придя к такому неожиданному заключению, Лизавета Сергеевна вспомнила, как часто они шептались с подругой Таней в институтском дортуаре, говорили о будущих женихах и их достоинствах. А ведь они совсем не знали мужчин! Им доводилось, как это называлось у институток, «обожать» учителей, даже молодого священника Осипова, к которому бегали за благословением по нескольку раз на день, пока тот не запретил им столь пылкие изъявления религиозных чувств. В выпускном классе монастыркам доводилось танцевать на балах с блестящими офицерами, со светскими молодыми людьми, но как это далеко было до житейских, обыденных отношений! Девочки делились страхами: а как это все произойдет? Они рисовали себе Грандисонов и Миловзоров, читали запретные французские романы и всем классом рыдали над каким-нибудь Огюстом, за что с них снимали фартуки и ставили на колени. Романы разжигали воображение и совсем не походили на то, что ожидало их в семейной жизни.

Таня расскажет потом, как долго она не могла простить мужу первой грубости, первого насилия над собой. Однако она скоро вошла во вкус и в своих чувственных поисках стала заходить слишком далеко. Совсем не так было у Лизы: иная натура, иной темперамент. Слушая откровенные истории подруги, она недоумевала: зачем столько риска, столько хлопот, ради чего?

Надо отдать должное мужу Лизы, он дал ей время привыкнуть к новому качеству и в близости оберегал и жалел ее, как ребенка. В благодарность ему Лизавета Сергеевна честно исполняла супружеский долг, рожала детей, но при этом оставалась целомудренной и невинной, не ведая страстей и сильных любовных порывов, никогда не испытывая желания и влечения к мужчине. Все в ней было ровно, спокойно, пока… Дама смутилась, глядя в глаза своему отражению. Да что же изменилось? Неужели в ней, наконец, проснулась женщина, сейчас, когда уже поздно, когда она рискует показаться смешной и нелепой в своем чувстве? При воспоминании о сильных руках Nikolas, о его поцелуях сладко ныла душа, и по телу бежали мурашки. «Негоже! — досадовала на себя молодая женщина. — Столько лет жила без любовных восторгов, даже не догадывалась об иных отношениях между мужчиной и женщиной. Жила, и мир не колебался, земля не уходила из-под ног. Была себе хозяйкой, в конце концов! Что же теперь?..»

— Матушка-барыня, там все уже собрались, изволят начинать, — сдавленным голосом сообщила горничная в приоткрытую дверь. Лизавета Сергеевна встрепенулась, поправила прическу, критически осмотрела себя в зеркале и выскользнула из комнаты.

— Mon ange, где ты пропадаешь? — таким возгласом встретила ее Татьяна Дмитриевна, придержавшая для хозяйки место возле себя. Занавес уж был поднят, и шла увертюра, исполняемая домашним оркестром. Декорация представляла собой мещанскую гостиную, убранную с отменным безвкусием и с претензией на дешевую роскошь. Петя, облаченный в такой же провинциальный наряд из фестончиков и фалбалы, наряд уездной вдовушки, появился на сцене и стал метаться по сцене, комично изображая душевные страдания. Нарочито тонким голосом он выводил куплеты. По мере того как разворачивалось действие пьесы, сердце настоящей вдовы стискивала боль, пальцы, сжимавшие дорогой веер, побелели, и изящная безделушка хрустнула. Публика же смеялась и рукоплескала.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 43
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Лето в присутствии Ангела - Ольга Тартынская торрент бесплатно.
Комментарии