Приватизация по-российски - Анатолий Чубайс

За неделю мы подготовились основательно. Провели работу с основными противостоящими нам силами и сумели склонить их, по крайней мере, частично, на свою сторону, пойдя на определенные компромиссы. В начале очередного заседания центровой нападения противоборствующей команды — конечно же, депутат Косопкин, — в соответствии с тем сценарием, который мы совместно разработали, взял слово и сказал, что хоть у них и остались отдельные замечания, но после встречи с Чубайсом удалось найти взаимоприемлемый вариант. Однако господин Еремин заявил: “Пока что мы разоряем нашу экономику этой приватизацией”. Вот с таким раскладом сил мы начали в Верховном Совете второе обсуждение уже доработанного документа и пошли по его отдельным статьям. При все нарастающем сопротивлении.

Здесь пора сказать об основных линиях конфликта. Первой проблемой, вокруг которой разгорелись парламентские страсти, стала аренда с выкупом. В атаку пошел мощный депутатский блок, состоявший из борцов за права трудовых коллективов, коммунистов и промышленников-директоров. Причем атака эта велась тактически весьма искусно. Вопрос ставился так: существуют разные формы приватизации, мы прибавляем еще одну — аренду с выкупом. “Почему мы должны пренебрегать этой формой?” — спрашивал господин Еремин. Напомню, что речь-то шла о возможности приобретения коллективом собственности фактически за бесценок — за остаточную стоимость. Естественно, тем самым все не члены трудового коллектива исключались из акта покупки, при этом врачам, учителям, другим бюджетникам вообще ничего не доставалось. Соответственно государство ничего в таком случае не получало, так как те, кто готовы были предложить большие деньги за имущество, сделать этого не могли. Коллективу все отдавалось бесплатно. Это был удар в солнечное сплетение приватизации. К тому же уничтожались будущие приватизационные чеки. Если мы отдаем все трудовому коллективу, то нечего будет раздать на приватизационные чеки.

При этом хорошо известно, что лозунги о защите прав трудовых коллективов — полная фикция. Собственность все равно потом перераспределяется и достаточно быстро попадает в руки третьих лиц. В сущности, за лозунгами о расширении форм приватизации стояло стремление вести циничную торговлю льготами при полном отстранении государства.

Наши оппоненты подготовили глубоко эшелонированное наступление: для начала стали бить нас “теоретическим обоснованием” и “передовым опытом”. Теорию и опыт символизировал на трибуне вице-президент международной ассоциации предприятий с коллективной собственностью Тарасов, который должен был подвести слушателей к мысли о том, что в приватизации “по Чубайсу” есть “здоровая альтернатива”: коллективная собственность, к которой можно прийти через аренду с выкупом.

И аргументы Тарасова на первый взгляд звучали довольно убедительно. Ведь тогда среди предприятий с коллективной собственностью было много довольно сильных коллективов. Таких, например, как Саратовский авиационный завод. Однако это объяснялось вовсе не преимуществами коллективной собственности как таковой, но личностными качествами самих руководителей предприятий. Ведь на заре реформ, в 1992 году, аренда с выкупом была самым продвинутым, видом рыночных преобразований и на нее решались только очень крепкие директора, сильные личности, с мощной поддержкой внутри трудового коллектива.

Вместе с тем мы прекрасно понимали: если индивидуальная схема будет распространена на всех, если по стопам передовиков пойдет вся промышленность, то получится не что иное, как ограбление государства и надувательство граждан. В этом-то и было коварство ситуации: отстаивая массовую приватизацию завтрашнего дня, мы вынуждены были выступать против нынешних “флагманов реформы”.

Ну так вот, проведя мощную теоретическую “артподготовку”, Тарасов красиво выкатил главный аргумент наших оппонентов: не нужна нам никакая чековая приватизация, а нужна хорошо зарекомендовавшая ч себя идея выкупа предприятий трудовыми коллективами. Идея эта состояла в следующем: работники предприятия создают закрытое акционерное общество; дальше это общество выкупает оборотные средства своего предприятия и делит их на паи для членов трудового коллектива. Работники предприятия получают свой пай после того, как оплачивают его стоимость обществу. Основные фонды по этой схеме продавать не рекомендовалось из-за инфляции.

Под занавес своего выступления Тарасов заверил почтенное собрание: “Я хочу вам сказать, что эта методология прошла экспертизу Мирового банка, и он ждет от нас конкретных предложений. Мы имеем отношения с английским фондом “Ноу хау”, который тоже готов дать деньги под пробные проекты по такому виду приватизации”.

Признаюсь, мы заранее знали, какие аргументы станут выдвигать наши оппоненты. И по поводу Мирового банка разузнали все досконально. Выяснили: бумаги, которыми козырял Тарасов, никакого отношения к Мировому банку не имели. Да, они имели отношение к одному из экспертов, связанному с Мировым банком, — но это далеко не одно и то же. Поэтому Мостовой, выступив и разъяснив пороки предложенной концепции, дающей неоправданные преимущества коллективу, в конце сообщил: у нас есть официальные документы от Мирового банка и от Европейского банка реконструкции и развития, в которых отвергается какое-либо отношение этих организаций к подобного рода исследованиям.

Пришлось и мне ввязаться в дискуссию. Я постарался коротко и ясно сформулировать наши контраргументы и в частности сказал: “Если мы сегодня говорим “да” аренде с выкупом, значит, мы говорим “нет” всем не членам трудовых коллективов. “Да” сегодня аренде с выкупом — “нет” завтра всем личным приватизационным вкладам для всех граждан”. А о личных приватизационных вкладах речь шла буквально через выступление.

И дико мне было наблюдать: как раз те политические силы, которые наиболее бурно отстаивали передачу трудовым коллективам всей собственности, проиграв эту драку, сразу же стали бичевать нас за пренебрежение интересами пенсионеров и учителей. Это типичный прием политической борьбы (привыкать к нему трудно и, честно говоря, противно), когда человек по сути дела отстаивает две противоположные позиции почти одновременно. Обсуждается вопрос о трудовых коллективах, — он требует все отдать рабочим и клеймит своих противников за то, что они этого не делают. Заходит речь о социальной сфере, — он клеймит за то, что учителя и пенсионеры получат от приватизации мало. Принцип прост: главное — угодить электорату. А то, что в таких обличениях — ни на йоту здравого смысла и элементарной человеческой порядочности, это уже обличителя абсолютно не волнует.

Так вели себя наши наиболее яростные “друзья” из коммунистического лагеря. Но ведь и более интеллигентные наши оппоненты выбрали для себя такой сценарий. В период бурных дискуссий о правах трудовых коллективов, когда на нас выливали ведра помоев, они молчали, наблюдая, как этот мордобой происходит на ринге, смачно комментируя: “Смотри, как этому врезали, а еще и этому...” Но зато потом, когда пошла приватизация, они весомо, убежденно и грамотно разъясняли, как Чубайс все отдал трудовым коллективам. Тут просто недостаток честности в критике. Да, претензия правильная, но люди высказывающие ее, очень хорошо понимали, почему мы должны были сделать именно так, почему других вариантов не оставалось.

Возвращаясь к аренде с выкупом, скажу, что эту атаку мы отбили. После наших выступлений право выкупа отклонили. Но на этом конфликт не кончился. Начались мелкие кавалерийские наскоки Исакова, требовавшего увеличить рассрочку в платежах трудовому коллективу до шести лет (у нас было до трех), сократить первоначальный взнос трудового коллектива за имущество с 30 до 10 процентов. Но и это довольно легко удалось отбить.

Далее пошли более серьезные разговоры. Комитет по промышленности и энергетике во главе с Ереминым предложил поправку, а по сути целую новую статью, означавшую альтернативный закон. Предлагалось давать трудовым коллективам право выкупа имущества по балансовой стоимости. Это был заход с другой стороны, теперь уже не Исаков, а Еремин (то есть промышленники) выдвигал поправку к другой статье, чуть-чуть по-другому сформулированную, хотя смысл оставался тот же. То был их последний шанс, и потому все главные ораторы оппозиции ринулись на защиту этой поправки.

Косопкин произнес большую речь о том, что Чубайс опять воспроизводит идеи большевизма, стремясь по большевистскому принципу раздать имущество всем. Я позволил себе напомнить, что это у большевиков главный лозунг был: “Земля — крестьянам, фабрики — рабочим”. И именно этот лозунг отстаивают Еремин, Косопкин и все остальные. Возможно, аргумент подействовал. В конце концов хоть и не без труда, но мы приняли и эту поправку тоже.