Друг стад (Айболит из Алабамы) - Джон Маккормак

— Ага, я и сам такое сотню раз проделывал, — похвалялся он, следя, как я удаляю рога годовалой телке. — Сущие пустяки работенка, лишь бы звезды благоприятствовали. — Большинство фермеров этой области ни за что бы не стали удалять рога, кастрировать теленка или производить любую другую необязательную хирургическую операцию над своими животными, не сверившись предварительно в календаре насчет фаз луны и зодиакальных знаков. Я, конечно, не возражал: лишь бы звезды благоприятствовали получению гонорара!

— Ага, мне уж сколько раз доводилось объяснять начинающим ветеринарам, что к чему, — напропалую хвастался он. — Кто, как не я, помог доку Уильямсу из Уэйнсборо встать на ноги, — а теперь в городе найдется немного людей богаче его. Разъезжает на вот такенной машине, работает в огроменном, пижонском собачьем госпитале. — Тут Саффорд пустился в пространные разглагольствования о том, как следует лечить чесотку у собак, как купировать уши бульдогам и почему суку можно стерилизовать только после того, как она несколько раз принесет щенят. — Ага, да я и сам вроде как ветеринар, вот оно как. Прослушал курс по ветеринарии, было дело.

— Правда? А где именно? В Оберне? — полюбопытствовал я.

— Ну, вообще-то это был не то чтобы настоящий курс… что-то вроде съезда скотоводов в Уэйнсборо под началом представителя совета графства. Он нам рассказывал, как телят кастрировать. — Так я, собственно, и думал. Однако знал я про себя, что собеседник обладает и некоторым количеством ценных сведений, так что, тестируя коров, я прислушивался к его разглагольствованиям со всем вниманием.

— А вы Карни Сэма Дженкинса знаете? — полюбопытствовал я, осматривая зубы очередного животного.

— Ага, всему, что он знает про коров, он у меня научился, — с гордостью объявил мой собеседник. Опять-таки, ничего неожиданного я не услышал. — Да только сейчас мы почти не видимся. Мы вроде как повздорили насчет того, как лечить пустохвост.

— В самом деле? — Я навострил уши. Мне всегда бывало любопытно послушать о различных вариациях лечения этого мнимого, явно фольклорного заболевания.

— Ага, он уверял, что, разрезав корове хвост, надо засыпать внутрь черный перец, а надо-то красный, это вам любой дурак скажет! По крайней мере, меня так учили в здешних краях. Может, этот новомодный способ он на севере графства подцепил. — Я не сдержал улыбки, живо представив себе двух взрослых людей, поглощенных жарким спором: какого цвета перец сыпать на хвост заболевшей корове. Суровые профессора из ветеринарного колледжа в обморок бы грянулись и, пожалуй, «провалили» бы на экзамене незадачливого студента, дерзнувшего хотя бы упомянуть про «пустохвост». Но я все чаще жалел про себя: и почему преподаватели не сочли нужным предостеречь нас, выпускников, о том, что нам предстоит столкнуться с верой в самые что ни на есть нелепые заболевания и методы лечения! Но тут очередной вопрос вернул меня в настоящее.

— Док, а сколько лет этой корове? — полюбопытствовал кто-то из толпы.

— Да ее, пожалуй, уже и до выборов допустят, — отвечал я. — Вы только гляньте: зубы до корней стерлись! — Пятеро наблюдателей немедленно шагнули ближе; увенчанные бейсболками головы сдвинулись в нескольких дюймах от пасти престарелой скотины, пока я держал ее за нос одной рукой, а другой оттягивал нижнюю губу. Пациентка покорно открыла пасть, — точно голодный птенец. Нормальный горожанин, проходя в тот момент по дороге и наблюдая странное зрелище, — группа мужчин заглядывает в разверстый коровий зев! классифицировал бы ситуацию как «нечто странное», — и под таким ярлыком ввел бы ее в пожизненную базу данных.

— Не диво, что бедолаге недужится, — объявил Саффорд. Однако мысли его были поглощены совсем другим. — Ага, вот что вам надо, юноша: обзаведитесь-ка вы расколом на колесиках, чтобы таскать его за собою от фермы к ферме и скотину пользовать. А то, того и гляди, набьете себе шишек, управляясь со здешними дикарками, особливо в окрестностях Нидхэма и Гилбертауна. Ага, это ваш счастливый билетик. Ага, я и доктору Уильямсу такую помог раздобыть. — Я заметил, что мой собеседник большинство своих фраз начинал со слова «Ага», причем в его устах это словечко звучало примерно как «Агэ». Так я и прозвал его, — «Саффорд Агэкалка», — про себя, конечно, а не вслух.

Выруливая на подъездную дорожку у дома, я уже решил, что последую совету Агэкалки. Я не только куплю раскол; я попробую убедить окрестных скотовладельцев оснастить свои фермы более качественным оборудованием для работы с животными. Это поможет претворять в жизнь намеченную программу, равно как и существенно упростит для них рутинные процедуры вроде вакцинации, дегельминтизации и все такое прочее. Я знал, что некоторые скотоводы встретят эту мысль «в штыки»: особенно те, что терпеть не могут чужих наставлений. Но я скажу им, что авторы идеи — Агэкалка и Карни Сэм; в устах местного жителя она, небось, такого протеста не вызовет.

— Я вот надумал приобрести передвижной раскол, если подвернется что-нибудь за умеренную цену, — сообщил я Джан тем же вечером, с запозданием приступая к ужину.

— Ну, слава Богу! — с энтузиазмом поддержала меня жена. — Я вечно себя не помню от страха, думая, не случилось ли с тобой чего! Кроме того, тогда, небось, тебе не придется возиться с коровами до глубокой ночи! Глядишь, будешь домой приезжать пораньше! А то мы с детьми тебя почитай что и не видим!

Я и в самом деле с семьей проводил куда меньше времени, чем мне бы хотелось. Я частенько уезжал из дому, пока жена с детьми еще спали, а возвращался, когда они уже легли. Джан и я всегда мечтали об обширной клиентуре, но за последние месяцы на нас свалилось столько работы, что и не продохнуть.

Позвонив в несколько мест, я узнал про некоего умельца, живущего за три графства к востоку: он смастерил раскол для моего уважаемого коллеги и сокурсника доктора Уилсона по прозвищу «Кнут». Кнут остался очень доволен работой и обратился к мастеру от моего имени.

Конструкция приспособления была до крайности проста. Ходовая часть состояла из оси и двух колес, а сам раскол достигал примерно десяти футов в длину, — то есть вмещал двух взрослых коров, поставленных одну за другой. Стенки из пропитанных сосновых досок размерами два на двенадцать дюймов устанавливались под углом, на манер воронки: снизу на ширине 18 дюймов, но в верхней части расходились до 30. «Головной затвор», сделанный из того же материала, что и стенки, в нижней части крепился неподвижно, а вверху расходился надвое: корова совала голову в огромное V-образное отверствие, и оператор ее тут же фиксировал. Чтобы закрыть затвор, оператору достаточно было порезче рвануть за веревку, прикрепленную к вертикальной металлической перекладине, нескольким тросам и стяжной муфте. Однако проделать это нужно было, точно рассчитав момент: как только любопытная корова просунет голову между двумя вертикальными досками; в противном случае животное прорвется сквозь заслон и сбежит. Кроме того, дергая за веревку, оператор должен был убрать собственную голову подальше от опускающейся металлической перекладины, — в противном случае неосторожность грозила обернуться серьезной травмой.

Большинство имеющихся в продаже расколов изготовлялись из стали, со стенками из вертикальных металлических прутьев. Но стоило корове ступить в новый деревянный раскол, свет и потенциальный путь к спасению животное видело только впереди, ведь стенки были сплошными. Такая конструкция, как утверждалось, вполне себя оправдывала, ежели установить ее напротив частично приоткрытой двери в хлев, битком набитый коровами.

На изготовление моего раскола у мастера ушел какой-нибудь месяц, причем трудился он только по вечерам. В воскресенье мы вчетвером загрузились в белый микроавтобус Джан и покатили в окрестности города Эвергрин забирать наше приобретение: его предстояло доставить назад на прицепе. Разумеется, мы воспользовались возможностью заодно навестить доктора Уилсона с семьей. Пока он и я беседовали о делах профессиональных, — уж так оно водилось среди ветеринаров в те времена, наши супруги делились опытом насчет выведения зеленых пятен с комбинезонов и футболок и рассуждали на прочие женские темы, типичные для начала шестидесятых. В «дискуссиях» девяностых годов супруги зачастую меняются ролями. Дамы разглагольствуют о ветеринарной практике, в то время как мужчины обмениваются советами и мыслями насчет того, как управляться с непослушными детьми. В тот день все наши отпрыски отлично провели время, гоняясь друг за другом по двору; могу поручиться, что и они на свой детский лад делились своими наблюдениями насчет отцов и их пациентов.

Однако приятности общения не вечны; очень скоро мы уже возвращались в графство Чокто. На обратном пути машина слегка сбавила скорость, ведь на буксире ехала моя новая игрушка! Попривыкнув к мысли о том, что раскол здесь, никуда не делся, Джан и я принялись обсуждать недавний визит к коллеге-ветеринару. Хотя среди обитателей графства Чокто друзей у нас появилось немало, славно было пообщаться с кем-то, кто тоже зарабатывает себе на жизнь столь же необычным способом, как и мы. Я весьма высоко ценил наш независимый образ жизни, однако зачастую тосковал по обществу другого ветеринара-профессионала, с которым мог бы проконсультироваться по поводу трудных случаев, или предаться воспоминаниям о зубодробительных курсах из нашего студенческого прошлого, не говоря уже о том, чтобы разделить срочные вызовы и воскресные дежурства.