Сталь разящая - Евгений Лукин

— Вот и он так считал.

— Чего они орут? — поморщился Егорка. — Наверно, уже в других павильонах слыхать! Главное, вопить‑то зачем? Губами шевели — и все дела…

— В образ вошли… Погоди‑ка!

Все трое вскочили. В следующий миг отдаленный павильон, в котором и происходила утренняя склока, как бы взорвался, разлетелся на бесчисленное множество собственных подобий, и показалось, что подобия эти заполнили разом все зазеркалье. Затем, словно всосанные невидимой воронкой, серебристо‑серые кубы стремительно втянулись в бесконечно удаленную точку, где, надо думать, располагались так называемые осколочные пространства. На месте исчезнувшего павильона остались лишь две злобно озирающиеся персоналии — мужская и женская.

— Гля‑а!.. — в восторге завопил Егор. — А ты еще, дядь Лень, им завидовал! Зеркало грохнули, козлы…

— Они‑то тут при чем? — хмуро одернул его дядя Семен. — Что было, то и отразили…

— А воспитывать? — не удержавшись, снова поддел Егор.

— Воспитывать… — недовольно повторил ветеран. — У нас в Элладе, знаешь, как говорили? «Сначала отражать, и лишь потом уже поучать…» Так‑то вот… — Он снова повернулся к месту катастрофы. — Однако труппа у них большая была… Куда ж остальные делись? В осколочники, что ли, сразу подались? М‑да…

— Труппа‑то большая, — заметил Арчеда. — А уровень, прости, невысокий. Конечно, в осколочники… Вот эти двое — да! Это школа! Ничего не скажешь, хорошо работали…

Те, о ком шла сейчас речь, горестно покручивая головами, негромко толковали меж собой. Первое потрясение уже прошло, и теперь трудно было даже поверить, что это именно они пару минут назад столь адекватно изображали грызущихся супругов. Женщина растерянно улыбалась, мужчина ее успокаивал, утешал, трогал за плечо. Они долго еще говорили… Наконец взялись за руки — и двойным стремительным бликом унеслись в сторону биржи.

— Василия так и нет? — прозвучал рядом начальственный суховатый голос.

Услышав его, Егорка непроизвольно подтянулся, как салага при появлении сержанта. Арчеда надменно отворотил нос. Дядя Семен остался равнодушен.

Голос принадлежал их невидимому распорядителю. Вообще‑то распорядители бывают всякие: и видимые, и невидимые. Это уж смотря из кого он в начальство пролез: из персоналий или из технического состава (иными словами — из той же обслуги). Если из персоналий, то, кроме общего руководства, он обычно кого‑нибудь еще и отражает. В своем, конечно, зеркале…

Этот, как видим (точнее, как не видим), был из технарей.

— Да нет, — оглянувшись на старших товарищей, поспешил ответить Егор. — Нету его…

— Кстати, давно хотел спросить… — несколько скрипучим голосом осведомился Леонид Витальевич, высматривая что‑то в бесконечной дали. — Вы по‑прежнему не намерены обеспечить меня работой?

Незримый болезненно крякнул.

— Леонид! — сказал он. — Ну что опять за выпады?

— Выпады? — удивился тот. — Когда я устраивался к вам в зеркало, что вы мне обещали?

— Что я вам обещал?

— Вы обещали мне частого гостя… Ну и где он, этот ваш частый гость? Я его отразил, вы меня посмотрели, сказали, что проба удалась… И что дальше? Три месяца простоя… Три месяца!

— Да кто же знал, что так получится! — уже нервничая, проговорил незримый распорядитель.

— Нет, позвольте! Я, как дурак, срываюсь с места, гоняю по всем зеркалам, ищу этого Арчеду… Рискую, между прочим!

— Побойся бога, Леонид! — попытался урезонить его распорядитель. — Чем ты рисковал? По‑моему, мы с тобой договорились: если что — я тебя кем‑то временно подменю…

— Не об том речь! Я что, обязан был этим заниматься? Я вам что, мальчик? Мальчика нашли!..

— А кто был обязан этим заниматься? Я?

— Да, вы! Вы распорядитель! Вы здесь за все отвечаете!

— Здесь — да! Но не там! В реальности я не хозяин!

— Да вы и здесь не хозяин!

— Послушай, Леонид, что за тон! Чего ты, собственно, от меня хочешь?.. Рекомендацию?

Последнее слово прозвучало несколько угрожающе, и Арчеда вспыхнул:

— Да меня и без рекомендации везде с руками оторвут! Вы что же, думаете, на вашем пыльном стеклышке свет клином сошелся? Меня вон в бар Союза писателей приглашают! Зеркало — три на четыре, а я еще, дурак, думаю… И попрошу мне не тыкать! — взвизгнул он вдруг. — Что за амикошонство!..

— Я не намерен продолжать разговор в подобном тоне… — проскрежетал, сдерживаясь из последних сил, распорядитель. — Собрались уходить? Ваше право! Насильно никого удерживать не стану…

Далее голос его возник уже в павильоне.

— Что за бардак?! — сдавленно осведомился он. — Почему занавеска не на месте? Не видишь, что ее сквозняком вправо откинуло?.. Продерите глаза — утро на дворе! Вот‑вот хозяин вернется!..

Бедная обслуга!

— Пережимаешь… — по обыкновению ворчливо заметил Леониду Витальевичу дядя Семен. — Смотри, как бы в самом деле без места не остаться… — Хмыкнул, подумал. — Не нравится мне, что и он на биржу зачастил…

— Кто?

— Кто‑кто!.. Распорядитель. Не к добру это, Леня, ох, не к добру…

Егорка помалкивал, поглядывая с уважением и робостью на бедового дядю Леню.

Отражение # 7

Василий Полупалов заявился лишь к полудню. Отражение его прибыло на полчаса раньше, что вполне естественно, поскольку расстояний в глубоком зазеркалье, можно сказать, не существует и перемещение происходит, по сути, мгновенно, — не в трамвае трястись.

— Здравствуй, Васенька! Что‑то долгонько ты, свет наш…

Отражение Василия Полупалова обвело очумелым взглядом собратьев по ремеслу и, присев к столу, надолго задумалось.

— Чистенький, глаженый… Откуда ж ты такой?

— Ну, не томи, не томи! Где был‑то?..

Отражение подняло голову.

— Знаете, ребята… — несколько глуховато произнесло оно. — А этот мой Василий, оказывается, штучка. Я‑то думал, обыкновенный алкаш…

— Обыкновенных алкашей не бывает, — мудро заметил дядя Семен. — Только необыкновенные… Ты рассказывай давай!

— Да что рассказывать! — с горечью сказал Василий и жалко скривил рот. — У дамы был. Там и заночевал…

— Неужели на проспекте снял?

— Нет. Старая знакомая.

— А чего тормознутый такой?

Отражение Василия Полупалова нахохлилось — и вдруг ни с того ни с сего грянуло кулаком по хлипкому отражению стола.

— Бездарь!.. — рявкнуло оно, страшно раскрывая глаза. — Гнать таких в три шеи! В статисты! В осколочники!..

— Э! Э! Ты чего завелся?

— На штампиках! — ядовито изрыгал Василий. Лицо его подергивала судорога. — На ужимочках выехать решил! Мебель тебе отражать, а не живых людей! — Застонал с ненавистью и снова приложился кулаком — на этот раз к собственному лбу.

— Васенька! — отечески ласково обратился к буяну дядя Семен. — Ты подробнее можешь?

Василий с трудом взял себя в руки и нахохлился вновь.

— Ну, в общем… — начал он еще глуше. — Прибыл, куда было велено, смотрю — ничего понять не могу. Мало того, что не ментовка: ни одного бродяжки в труппе — сплошь приличные люди… Ага, думаю, накладка… Хрен там — накладка! Слышу: «Василий Полупалов, ваш выход!» Подлетает партнерша… — С каждым словом отражение делалось мрачнее и мрачнее — того и гляди опять кулаком шандарахнет. — Бабе — лет под сорок… Холеная, вся в коже, воротник норковый… Причем не из этих, не из торгашей — культура чувствуется… Иду я с ней, дурак дураком, к павильону, а сам думаю: если у Васьки моего такие знакомые, то это что же получается? Получается, никакой он не алкаш! Совсем недавно с нарезки слетел…

— А я тебе о чем с самого начала твердил? — не устоял перед соблазном назидания дядя Семен. — С двойным дном твой Василий! У меня глаз наметанный, я не ошибусь… Вот если бы ты сразу прежней его жизнью поинтересовался…

— А как бы я это сделал? Он же мне свободной минуты не давал! Если выйдет на улицу, то до киоска — и обратно…

— Ну а ночь‑то на что?

— Так он и ночью все время вскакивал, свет включал…

— Да ладно тебе, дядь Семен! — вмешался Егор. — Дальше гони, Вась!

Василий болезненно зажмурился, помотал головой.

— Стыдуха! — сдавленно признался он. — Позорище! Ну не было еще со мной такого… Черт бы драл эту старую знакомую! Как подменили Васятку моего! Я по эту сторону зеркала бомжа леплю, а он по ту сторону — интеллигента!.. Представляешь, Леня: в ритм попасть не могу!..

Не зная, что ответить, Леонид Витальевич полез было снова за сигаретами, но, взглянувши на дядю Семена, спохватился — и спрятал пачку.

— Самые лучшие бомжи как раз из интеллигентов… — с неловкостью проговорил он ни к селу ни к городу. Возможно, хотел утешить.