Чужой среди своих 2 (СИ) - Василий Сергеевич Панфилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А когда выяснилось, что нужно ещё и осматривать маму, у которой, со слов отца, на спине, в районе позвоночника, внушительный лиловый синяк, она откровенно сморщила нос, смерив маму неприязненным взглядом. Встав, врачиха подвинула ширму так, чтобы перегородить часть кабинета.
— Проходите и раздевайтесь, — сухим голосом велела она, с грохотом двигая стул и всем своим видом показывая, что делает нам большое одолжение.
— В течение пятнадцати минут подойдёт, — доложила начальству вернувшаяся медсестра, усаживаясь на своё место и подвигая венский стул к массивному столу. Мельком глянув на нас, она тут же закопалась в бумаги, иногда делая какие-то записи мелким бисерным почерком.
— Так-с… — врачиха, выйдя из-за ширмы, глянула на тонкие золотые часики, браслет которых перерезает её пухлую руку, и постучала пальцами по столу, напряжённо морща лоб.
— Подождите пока в коридоре, — решила она наконец, — я вас вызову, когда понадобитесь.
В коридоре, довольно-таки широком, освещённом дневным светом из двух распахнутых окон по обеим его сторонам, и нескольких тускловатых лампочек, полно кашляющего, сморкающегося и переговаривающегося народа. Стойкий запах лекарств почти перебивает запах немытых старческих тел, табака и нечищеных зубов, и у меня возникло подозрение, что может быть, не всё так просто, и сестра-хозяйка, повинуясь негласному распоряжению главврача, попросту дезодорирует помещение с их помощью.
Ждать, впрочем, долго не пришлось, и милиционер, относительно молодой мужик с вытянутым унылым лицом, похожий на страдающую похмельем борзую собаку, деловито прошёл в кабинет, придя заметно раньше отведённого срока. Я было отлепился от стены, но как оказалось, зря, и, помаявшись так минуты две или три, снова принялся подпирать больничную стену.
— Савеловы! — высунувшись из кабинета, громко позвала медсестра, и очередь проводила нас недовольным ворчанием, на что женщина, с нотками визгливой скандальности, поведала народу о нашей ситуации, ухитрившись, не соврав ни в едином слове, перевернуть всё едва ли не с ног на голову.
— Вот, — громко констатировала Елизавета Анатольевна, со стуком собирая несколько папок на столе и вставая, — Савеловы!
Парой фраз она очень сухо описала наши травмы и вышла, оставив нас наедине с помощником участкового. Я не вполне понимаю, почему милиционер, курирующий тот чёртов колхоз, который на минуточку, вообще не относится к городу, опрашивает нас здесь, и насколько эта ситуация вообще законна.
Но родители, с их-то опытом, воспринимают это достаточно спокойно, как нечто само собой разумеющееся, и оглянувшись на них пару раз, я не стал раздувать скандал. Хотя, чёрт подери, мне это не очень нравится…
Почему-то казалось, что согласно Букве Закона, нас должны были вызвать повесткой на соседний участок… Как вариант, местный шериф мог зафиксировать сам факт обращения в милицию, и затем передал бы нас либо по адресу, своему сельскому коллеге, либо, что для нас более желательно, в центральный аппарат.
Но очевидно, или я чего-то недопонимаю, или, что вернее всего, у сотрудников внутренних органов есть своя, сложная система взаимозачётов на грани законности или даже чуть-чуть за гранью. А то, что при этом нарушаются права граждан… так наверное, смотря каких граждан! Меньше формализма, товарищи!
Разговор мне не понравился с самого начала, потому как если сходу ошарашивают подростка перечислением статей о клевете, а потом, раз за разом, настойчиво предлагают «подумать», то думать, собственно, и не о чем… Будь я действительно подростком четырнадцати лет, то, несмотря на присутствие родителей, поплыл бы, и наверное, дело окончилось тем, что мы отказались от показаний, и оно, в лучшем случае, было бы переквалифицировано в несчастный случай, или, возможно, закрыто.
Но это в лучшем… Помощник участкового довольно настойчиво пытался подловить меня и маму на каких-то несуразностях, и чуть ли не повернуть дело так, что мы сами оказались виноватыми. Это было не очень явно, но заметно и мне, и, очевидно, родителям.
— Вы, граждане, — ещё раз надавил милиционер, сделав донельзя официальный вид, — подумайте как следует! Я, конечно, всё понимаю, но с другой стороны — коллектив! Знаете же, что если ты плюнешь в коллектив, то коллектив утрётся, а если коллектив в тебя, ты утонешь…
Прозвучало это откровенной угрозой, но давать заднюю, по ряду причин, мы не стали, и, подписав все положенные документы, ушли с изрядно попорченным настроением.
— Да-а… — протянул отец, выходя во двор, и, надев кепку, тут же сдвинул её на затылок, подставляя солнцу лицо. Мимо, чуть задев нас, проскакал давешний милиционер, зажав папку подмышкой.
Проводив его угрюмыми взглядами, переглядываемся.
— Ну… может, мороженое? — неуверенно предложила мама, пытаясь исправить если не ситуацию, то хотя бы настроение.
— А давай! — с несколько натужным весельем согласился отец, — Когда я московское мороженое ел…
В голосе его, несмотря ни на что, просквозили отчётливые нотки тоски, протянувшейся далеко в прошлое.
Недолго думая, пошли на поиски мороженого, и минут через десять наткнулись на тележку. Выстояв довольно длинную очередь, состоящую в основном из ребятни, молодых мам и совсем юных парочек, взяли по два пломбира и отошли на ближайшую аллею, где, из-за тощих, только что высаженных деревцев, не дающих совершенно никакой тени, нашлась свободная лавочка.
Московское мороженое, кто бы что ни говорил о ГОСТах, по вкусу всё-таки отличается от провинциального, и как по мне, довольно-таки заметно. Не сказать, что это прямо-таки необыкновенно вкусно, но если сравнивать с «пальмовыми» сортами, то разница, конечно же, явственно ощущается.
Первую порцию я смолотил быстро, аж зубы от холода заныли, да и родители не слишком-то от меня отстали. Вторую мороженку ем уже вдумчиво, неторопливо, стараясь наслаждаться каждой сладкой молекулой, но мысли, сцука, лезут и лезут в голову…
Ситуация, на самом деле, довольно-таки неприятная, если не сказать больше. Советское законодательство, а отчасти и унаследовавшее его российское, имеет ряд особенностей, и с некоторыми я сталкивался лично, ну а о других хорошо наслышан, и, скажем так, впечатлился на чужих примерах. Самооборона в СССР и в России, это, для тех кто понимает притча во языцех…
Помню прекрасно историю, как к мужику, идущему на работу в ночную смену, докопались два придурка, а работяга, мужик крепкий и резкий, чем-то там в своё время занимался, и придурки, вместо сигарет, денег, телефона и морального удовлетворения, получили по щщам. Ситуация, в общем, банальная…
… а вот продолжение — не очень.
Работяга, отбившись, и даже не слишком сильно обидев мудаков, пошёл себе на работу, а мудаки — в полицию, с заявлением. В итоге, работяга сел[ix]…
