Маджонг - Алексей Никитин

Водитель бросил несколько тихих слов в трубку мобильного телефона. Вскоре от одного из особняков к машине направился человек в костюме.

— Это за вами, — сказал водитель. — Счастливо.

Константин Рудольфович вышел из машины.

Было тихо и спокойно. Пахло совсем как дома: осенью, свежестью, дымом далекого костра.

— Здравствуйте, — человек в костюме остановился в нескольких шагах от него. — Семен Семенович вас ждет.

— Тут что, река где-то недалеко? — стал оглядываться Регаме, словно рассчитывал разглядеть в быстро густеющих казахских сумерках речные обрывы и пляжи.

— Иртыш, — коротко ответил встречавший и быстрым шагом направился к дому. Регаме поплелся за ним.

В просторной прихожей их встретили звери. Они смотрели со стен коричневыми стеклянными глазами и ласково скалились. Олени, козлы, сайгаки. Ближе к лестнице, ведущей наверх, появились кабаны. Эти демонстрировали похабные ухмылки, своротив набок жизнерадостные рыла. Компания волков заходилась в беззвучном хохоте, довольно хихикали лисы и рыси. На втором этаже, радушно щуря глазки, их приветствовал носорог.

«Веселый, должно быть, человек этот Семен Семенович, — подумал Регаме, миновав носорога. — Все у него такие милые и обаятельные. Правда, перед этим он их завалил, не принимая в расчет ни добродушия, ни прочих семейных и жизненных обстоятельств, но это, конечно, не в счет».

В кабинете Батюшека на полу, раскинув лапы, голова к голове, лежали два медведя — белый и бурый — и с любовью глядели друг на друга. На стенах, отделанных деревом и камнем, висело оружие: старое и новое, холодное и огнестрельное. В глубине кабинета, под огромным, дорогущим бухарским ковром со щитами и саблями, за столом сидел Батюшек, маленький, крепкий и тщательно выбритый человек. Все, что не было у него выбрито или прикрыто рубахой, топорщилось жестким и густым черным волосом.

— Это ваши бывшие конкуренты, там, со стен ухмыляются? — спросил у него Регаме после рукопожатий и первых вежливых слов знакомства. Шутка была немного рискованной, но Батюшек ее принял.

— А? Там? — захохотал он. — На лестнице? Конечно! Конкуренты! Только не мои. Сам я не охотник, мне этот дом достался уже с обстановкой: с оружием, с коврами, с этим зоопарком, — он кивнул в сторону медведей, — и с гаремом бывшего владельца, — еще раз хохотнул он. — Шучу. Зачем мне чужой гарем, ну подумай?! У меня свой есть. К оружию я тоже равнодушен, так что при случае подарю кому-нибудь. Ты оружие не собираешь?

— Нет, — качнул головой Регаме, — я больше по книгам.

— Ну вот, и я тоже. Я Европу люблю. Средние века, Ренессанс. А ты?

— Я ничего не люблю, это мой заработок, — соврал Регаме. Он и в самом деле приехал работать и откровенничать не собирался.

— А по моей теме есть что-то любопытное?

— Ну-у, — протянул Регаме, — всегда у кого-то что-то есть. Надо записи поднять, посмотреть. А если вот так, с ходу… недавно видел «Истинную сокровенную философию» Агриппы Неттесгеймского.

— «Оккультную философию» Агриппы? — заинтересовался Батюшек. — У меня есть кёльнское издание.

— Не-ет. Что же интересного в кёльнском? В прошлом году на «Сотбис» его экземпляр ушел за две с половиной тысячи. Я говорю о парижском издании. И не обычной «Оккультной», а «Истинной».

— «Истинная оккультная философия» Агриппы? Да ты врешь.

— Хорошо, поговорим о погоде.

— Нет, подожди, это я так. И сколько хотят?..

— Нисколько не хотят. Оно не продается.

— Что, в библиотеке видел, да? Так и скажи. У нас в стране, я имею в виду в Союзе, парижских «Истинных» Агриппы всего три было. Один экземпляр в Москве, в «Ленинке», другой в Питере, третий в частной коллекции, тоже в Москве.

— В столице нашей родины, — в тон Батюшеку ответил Регаме, — в Москве, были уверены, что за Кольцевой дорогой волки воют и медведи нерестятся.

— То есть был четвертый экземпляр?

— И пятый был, в Прибалтике, — теперь я уже не возьмусь его найти, и, говорят, был шестой, но я его не видел. А четвертый есть в Киеве. Увидеть можно в любое время, удастся ли купить, не знаю. Это, как всегда, от цены зависит.

— Ну да, — согласился Батюшек, — как всегда. Хорошо, к Агриппе мы потом вернемся. Но ты меня заинтриговал. А пока давай с Петькиными бумажками разберемся. Смотреть будешь?

— Не мешало бы.

— Посмотри, конечно, я понимаю, что тебе любопытно. Но смысла в этом особого нет.

— Нет смысла? — удивился Регаме.

— Что бы там ни было, Чаблов все равно это купит, правильно? Дневники, наброски путевых записок, черновики писем. Письма русского путешественника, одним словом, девятнадцатый век. Он возьмет все, тут и думать нечего. А я уже решил эти бумаги продать, набросив ради приличия десять процентов… хотя. а как тебе мысль, чтобы к этой сделке пристегнуть Агриппу, а?

— Зачем? — удивился Регаме.

— Потому что он мне нужен. И тебе выгодно: сведешь меня с хозяином, заработаешь свой процент.

— Я же сказал, что Агриппа не продается, — напомнил Регаме, проклиная свою болтливость. Кто же знал, что Батюшек так схватится за «Истин ную сокровенную философию»?

— Сказал, сказал, не волнуйся. Но ты же и сказал, что все от цены зависит. А я готов дать настоящую цену. Переплачивать не стану, но и мелочиться не буду.

— Семен Семеныч, — рассмеялся вдруг Регаме, — похоже, я только что завалил простейшее поручение. Меня попросили приехать, посмотреть и купить. И вот, вместо того чтобы привезти покупку, я не привожу ничего, кроме.

— Что же делать, дорогой, — резко оборвал его Батюшек, — здесь пока все я решаю, а я хочу получить Агриппу. И если ты думаешь, что все так уж просто: «приехал, посмотрел, купил», то я огорчу тебя до невозможности: все совсем не просто. Ты, должно быть, знаешь, а если нет, то узнаешь сейчас, что не тебе одному нужен этот огрызок архива. Есть еще один покупатель, известно тебе это? Похоже, известно. Человек вашей Рудокоповой уже звонил сегодня, говорил с секретарем. Ему сказали, что меня нет в городе, и велели перезвонить завтра. Завтра перенесут на послезавтра, послезавтра — на после-после, и так, пока ему не надоест. Но это произойдет только в том случае, дорогой мой, — Батюшек вышел из-за стола и двинулся куда-то, разглядывая паркет кабинета, — если ты сейчас пообещаешь мне организовать встречу с владельцем Агриппы. Если же нет, то завтра я встречусь с твоим коллегой, и кто знает, возможно, он сможет предложить мне более интересные условия. Ну а то, что я пообещал Петьке продать эту часть архива ему, так я все делаю, чтобы свое слово сдержать. А вот все ли делаешь ты, дорогой?

Слушая Батюшека, Регаме затосковал. Он отлично знал этот тип людей, охотно и с готовностью меняющих правила игры, если они вдруг перестают их устраивать, но требующих точного исполнения этих правил во всех других случаях. Он отчетливо увидел, как будет развиваться дальше неприятная ситуация: как взнуздает его Батюшек, требуя организовать встречу с хозяином Агриппы; как, увидев книгу, станет требовать немедленно продать ее. А если, упаси бог, узнает, что Регаме — ее владелец, то еще и настоящую цену давать не захочет, станет давить на Чаблова, размахивая у того перед носом вожделенным архивом.

Этого нельзя было допустить. Это надо было остановить немедленно — прямо сейчас обдумать ситуацию и найти из нее выход.

— Семен Семеныч, прежде чем говорить об Агриппе, может, я все-таки посмотрю на документы, за которыми приехал?

— Конечно, дорогой. Твое право. — Батюшек вынул из ящика стола толстую папку с аккуратно сложенными документами. — Всё здесь. Оригиналы! Изучай.

Регаме перевернул несколько файлов с вложенными листками бумаги.

«Как же я в это вляпался? — спросил себя он, уткнувшись невидящим взглядом в документы. — Случайно? Хорошенькая случайность! Что-то у меня пошло не так!..»

Игра VI

(Продолжение)

— Черт же ж побери вас с вашими разговорами о моем анархизме! — вдруг сорвался со стула Толстый Барселона.

— Что не так с нашими разговорами, Барсик? — удивленно посмотрел на него Старик Качалов. И остальные посмотрели тоже.

— Все не так! Только что я снес не тот камень.

— Из-за разговоров?..

— Да ладно, — махнул рукой Толстый Барселона, — сам, конечно, виноват. Не туда его поставил.

— Ну так переходи, — разрешила Сонечка. — Большая беда.

— Переходи, переходи, — согласился Старик Качалов. — А мы тебя за это оштрафуем.

— Что, сильно оштрафуете?

— Если ты так взвился, значит, ты нужный камень снес. Рискну предположить, что у тебя сорвался хороший конг, не меньше. Поэтому с тебя пиво.

— Два пива, — присоединился Зеленый Фирштейн.

— И фисташки, — добавила Сонечка.