Михаил Булгаков в Художественном театре - А. Смелянский

…Летом 1925 года Московский Художественный театр, помолодевший за счет Второй и ряда выпускников драматической школы Третьей студии, отправился на гастроли по городам Союза. В Тифлисе, Баку, Ростове-на-Дону, Одессе, Харькове, Киеве отцы и дети, деды и внуки должны были в совместной работе почувствовать друг друга, найти общий язык и подготовиться к первому новому сезону нового Художественного театра. 30 июня, завершая эти гастроли, К. С. вполне в терминологии времени надпишет групповую фотографию участников поездки: «Актеры всех театров и студий МХАТ — соединяйтесь».

Пока мхатовцы «соединялись» в гастрольной поездке, «мозговой центр» в Москве работал в полную силу. Новоиспеченный завлит, блестящий театральный критик и историк театра Павел Марков перебирает всевозможные варианты нового репертуара. Его торопят. Илья Судаков из Свердловска, где играет свои спектакли бывшая Вторая студия, напоминает, что к началу сезона молодежь должна иметь «минимум две пьесы» 17. П. Марков, решая задачу со множеством неизвестных, делает судьбоносный выбор. Он ставит на «Белую гвардию». В конце мая завлит обращается к Булгакову с письмом, в котором торопит его с обещанной пьесой. Драматург отвечает открыткой из Коктебеля, с волошинской дачи: «Пьесу „Белая гвардия“ пишу. Она будет готова к началу августа» 18.

К сбору труппы, который состоялся 15 августа 1925 года, безупречно точный в своих обязательствах автор представил пьесу под названием «Белая гвардия». Она насчитывала пять действий, разбитых на шестнадцать картин. Две биографические вертикали — великого театра и его нового автора — в этот момент пересеклись.

Глава 2

«Волшебная камера»

Пролог

Для писателя роман с театром начинается все-таки не с вешалки, а с контрамарки. Во всяком случае, Булгаков, создавая альбом по истории постановки «Дней Турбиных», на видное место поместит записочку, адресованную администратору Малой сцены Гедике с просьбой предоставить два места автору «Белой гвардии». Иван Иванович Гедике, бывший актер Незлобинского театра (через шесть лет он сыграет лакея Федора в «Турбиных»), открыл для Булгакова «двери райские», как сказал бы автор «Фауста». Именно в этом плане, как причащение к волшебству и тайне, отзовутся потом в прозе Булгакова первые мхатовские впечатления, полученные на студийных спектаклях «Дама-невидимка» Кальдерона и «Елизавета Петровна» Д. Смолина. И образ «золотого коня», и «Фаворит» в «Записках покойника» — воспоминание об этих слабеньких спектаклях, стократ усиленное и преображенное памятью и любовью.

26 мая 1925 года, едва познакомившись, Вершилов пишет Булгакову о будущей пьесе как о решенном деле: «Как обстоят наши дела с пьесой, с „Белой гвардией“? Я до сих пор нахожусь под обаянием Вашего романа. Жажду работать Ваши вещи. По моим расчетам, первый акт „нашей“ пьесы уже закончен» 1.

Деликатнейший режиссер позвал Булгакова в театр, но не ему было суждено «работать» булгаковские вещи. В конце августа в документальную историю романа с театром входит едва ли не основной ее персонаж — Илья Яковлевич Судаков. Впрочем, слово «входит» в данном случае не годится: Судаков в работу ворвался, мгновенно оценил ситуацию и взял дело в свои энергичные руки. В конце августа и начале сентября он посылает Булгакову несколько коротких записок, в которых призывает писателя в Леонтьевский переулок, к Станиславскому, для читки пьесы. В первой записке Судаков еще путает отчество писателя, во второй изъясняется с автором в том стиле, который Булгаков всегда воспринимал болезненно. В альбоме, где сохранились послания Судакова, красным карандашом подчеркнуты слова, приглашающие писателя для прочтения своего произведения: «Завтра, в воскресенье, в 3 часа дня. Вы должны читать пьесу К. С. Станиславскому у него на квартире. Леонтьевский пер., д. № 6» 2 (после слов «Вы должны» Булгаков поставил красным карандашом восклицательный знак).

Состоялась ли эта читка — неизвестно. Документов, подтверждающих этот факт, нет в нашем распоряжении. Есть эпизод читки пьесы «Черный снег» в «Театральном романе», тот самый, где тетушка Настасья Ивановна пугается самой возможности написания пьесы вообще, а современной в особенности («мы против властей не бунтуем»). Эта легендарная читка, которую разрезала пополам Людмила Сильвестровна Пряхина и окончательно испортил жирный полосатый кот-неврастеник, была, конечно, блистательной импровизацией, питавшейся репетиционной атмосферой «Мольера» в гораздо большей степени, чем воспоминаниями о начальной поре работы над «Белой гвардией». Совпадает же с реальной ситуацией сентября 1925 года то обстоятельство, что Станиславский действительно был далек в те дни от затеи студийцев и П. Маркова. Последний спустя много лет напишет о том, что великий режиссер относился «несколько недоверчиво к самой пьесе», а в беседе с автором этой книги передаст и гораздо более резкое высказывание Станиславского, совершенно не совпадающее с тем впечатлением, которое можно вынести из «Театрального романа»: «Зачем мы будем ставить эту агитку?» — спросит он завлита.

Театр в это время занят крупнейшей со дня его основания внутренней перестройкой. В сентябре, в начале нового сезона, Управление МХАТ приняло своеобразный «парламентский» характер: Высший совет (в него входили Станиславский, Леонидов, Качалов, Москвин, Лужский) — «верхняя палата» и «нижняя палата» в виде репертуарно-художественной коллегии под председательством П. Маркова. В состав молодого художественного руководства вошли на первых порах И. Судаков, Б. Вершилов, Н. Горчаков, Ю. Завадский, Е. Калужский, М. Прудкин, Н. Баталов. Коллегии, состав которой впоследствии менялся, даны были достаточно широкие полномочия в определении репертуарной и художественной линии театра, который нуждался в объединении всех своих сил на новой основе. В первом же сообщении о создании коллегии сказано, что «означенная коллегия приступила к проработке „Белой гвардии“ Булгакова, которая должна явиться следующей после „Пугачевщины“ фундаментальной современной пьесой театра».

5 октября после заседания коллегии И. Судаков сообщает М. Булгакову по пунктам: «Установлена режиссура по „Белой гвардии“, это Б. И. Вершилов и я. 2) Сделано нами распределение ролей и завтра будет утверждено. 3) А. В. Луначарский по прочтении трех актов пьесы говорил В. В. Лужскому, что находит пьесу превосходной и не видит никаких препятствий к ее постановке. Прошу Вас завтра в 31/2 часа дня повидаться со мной и Б. И. Вершиловым в театре. Мне хотелось бы перечитать роман „Белая гвардия“. Не окажете ли любезность принести с собой экземпляр, если он у Вас имеется. Репетиции по „Белой гвардии“ начнутся немедленно, как будут перепечатаны роли. Срок постановки март месяц на сцене МХАТ» 3.