Завтра ты умрешь - Анна Малышева

– Завтра позвонишь подруге и спросишь, как фамилия этого Генриха Петровича. Не знает – пусть поинтересуется у бывших коллег, кто-то же там остался, в этом заколдованном замке! В крайнем случае, может связаться с самим банкиром, пусть соврет, что психотерапевт нужен ее знакомой. Узнаем фамилию, и я тебе через пять минут найду его в лучшем виде – где и когда принимает, сколько берет, как давно практикует, что окончил…

– И я пойду к нему на прием, – иронично улыбнулась женщина. – Интересно, как мне там держаться? О чем говорить? Я понятия не имею, как себя ведут богатые нервные дамочки!

– Да как все женщины на свете! – в сердцах воскликнул он. – Жалуйся, что тебя не понимает муж, что после рождения ребенка ваши отношения остыли, тебе одиноко, жизнь превратилась в сухую схему…

– Откуда ты знаешь? – невольно вырвалось у нее, и Ника тут же смолкла, смущенно отведя взгляд. Ярослав после паузы сказал, что проблемы, в сущности, у всех людей одинаковые.

– Просто у некоторых больше денег.

– Кстати, о деньгах. – Ее щеки все еще горели от неловкости – Ника краснела легко. – Кто будет оплачивать эти сеансы?

Но и здесь у Ярослава был готовый ответ, в прах разбивший ее последние сомнения. Оказалось, что он располагал небольшой суммой свободных денег – по его расчетам, этого должно было хватить на десяток сеансов, пусть даже самых дорогих.

– А там посмотрим! Главное, чтобы ты согласилась! – жизнерадостно заключил он. – Ну, что сомневаешься? Будешь спокойно решать за мой счет свои настоящие проблемы, они есть у всех, и стыдиться тут нечего. Хуже, когда человек отрицает, что они у него есть. Есть такие, особо стыдливые… Доводят себя до инвалидности, потому что боятся откровенничать. На сеансы будешь брать с собой диктофон. После каждого свидания с Генрихом отдавай кассету мне. И все – гуд бай! Дам кое-какие инструкции, как с ним держаться, на что наводить разговор… Думаю, это будет интересно!

– И накладно, – напомнила практичная Ника. – Ты же понимаешь, что, даже если получится материал, этих расходов тебе никто не компенсирует. Не жаль денег?

– А на что мне их тратить? – Рука Ярослава потянулась к бардачку, где он хранил запас яблок, пошарила там и, ничего не обнаружив, разочарованно вернулась на руль. – Вот черт, забыл купить! Знаешь, когда кончаются эти фрукты, я прямо места себе не нахожу. Мне важно знать, что они у меня есть. Не возражаешь, если остановимся у какого-нибудь магазина?

Его голос звучал наигранно-беспечно, Ярослав как будто подшучивал над своим пристрастием, но Ника видела – ему не по себе. Она улыбнулась:

– Что ты! Приятно видеть, что кто-то западает на полезные вещи. Вот если бы тебе была нужна бутылка…

– Когда-то была нужна, – сразил ее Ярослав. – Да и не только бутылка. Может, не поверишь, но я с двадцати до тридцати лет плотно сидел на наркотиках. В основном на легких, до героина не дошло, но что было, то было… Жил как в дурном сне, любимую работу потерял, семью измучил… Жена не выдержала, ушла, и правильно сделала. Дочери уже пятнадцать лет, вижу Таньку раз в полгода – чаще не хочет. Она ведь росла рядом с таким папой… – Он покачал головой, не сводя глаз с дороги. – Я пять лет как завязал, а она все равно не может принять меня новым, не видит другим… Встречаемся – в глаза не смотрит, цедит что-то сквозь зубы. Ни денег, ни подарков не берет, можешь судить, как я ей приятен! Я все надеюсь, что с возрастом она меня простит, но иногда просто не верится… Ты как думаешь?

Ника вздохнула:

– Пас. Я же не знаю, что ты вытворял. Может, и не простит.

– Спасибо за правду, – кивнул он. – Ненавижу сопливые утешения. Вон, кстати, магазин, купишь мне два кило «гренни»?

И почти насильно сунул ей деньги – расстроенная Ника хотела заплатить за яблоки сама:

– С какой радости ты будешь меня угощать? На что мне одному тратиться, как не на яблоки?

В магазине Ника успела обдумать предложение Ярослава и вернулась в машину с готовым ответом. Собственно, ответу нее был готов уже тогда, когда она впервые услышала о его плане. Робкая, домашняя сторона ее натуры противилась тому, чтобы ввязаться в авантюру, но Ника слышала и более сильный, явный голос, который убеждал ее согласиться. «Жизнь превратилась в схему», – сказал Ярослав, сам того не подозревая, поставив ей диагноз. «В самом деле превратилась! – признала про себя женщина. – Все так привычно, предсказуемо, просто и… И я больше так не хочу! Я чувствую себя такой старой, а ведь мне и тридцати нет!»

– Получай! – Она уселась рядом с Ярославом и протянула ему пакет: – У меня есть влажные салфетки, хочешь, вытру одно?

– Спасибо, – он выхватил яблоко покрупнее и жадно впился в него зубами. С хрустом прожевав первый кусок, признался: – Давно обо мне никто так не заботился, а как хочется! Как думаешь, может, стоит жениться? Не поздно?

– Сколько же тебе лет?

– Тридцать пять.

– По нынешним меркам даже рано, – авторитетно заявила женщина. – Но вольному воля, попробуй. Есть кто-нибудь на примете?

– В том-то и беда, что нет, – вздохнул Ярослав, расправляясь с яблоком. – Признаться, мне нравилась ты, но теперь обнаружилось, что у тебя ребенок…

– А ты бы хотел женщину без ребенка? – засмеялась Ника, поддерживая шутку. – Может, еще и с богатым приданым?

– Приданое приветствуется, но не является обязательным условием. – Ярослав заметно повеселел. – Ну, согласна?

– Выйти за тебя замуж?

– Пойти на прием к Генриху Петровичу! – Он остановил машину. – Приехали. Если откажешься, придется идти туда самому, а этого бы не хотелось. Расколоть он меня не расколет, но почуять брата-психиатра может. Этот Генрих, судя по отзывам прислуги, хитрая лиса! А вот если придет милая молодая женщина в беде, он покажет себя во всем параде. Такие врачи-герои привыкли властвовать над пациентками и не слишком высоко ставят их умственные способности. Тут-то их и надо ловить!

– Ну, значит, и будем ловить! – с неожиданной смелостью ответила она и протянула потрясенному Ярославу руку: – Не могу отказаться – искушение уж очень велико!

В первую минуту он молча тряс ее ладонь, не в силах подобрать слов, а когда набрался духу, признался, что совсем не верил в ее согласие.

– Ты мне казалась слишком… Самодостаточной, что ли? Такие женщины на авантюры не идут. Ты просто выглядела слишком счастливой, чтобы во все это ввязаться!

– Вот именно – все слишком. – Она с трудом высвободила руку и приоткрыла дверцу машины. – В моей жизни давно уже ничего не происходит. Я согласна на все, с одним условием – что это не будет опасно. У меня ребенок, и рисковать собой я не могу.

И Ярослав выскочил из машины и, провожая ее до подъезда, клятвенно пообещал, что, как только ему почудится опасность, он немедленно освободит Нику от данного слова.

– Только опасности никакой нет! – сказал он на прощанье, когда она уже открыла дверь подъезда. – Ты же не в лабиринт к Минотавру пойдешь, а на банальный сеанс психоанализа. Если боишься, пойду с тобой – посижу в приемной под видом мужа. Так будет даже лучше – больше узнаем. Главное, добудь мне его фамилию!

Фамилию Генриха Петровича – Каляев – Ника узнала без всякого труда, сразу по прибытии домой позвонив Наталье. Та едва ворочала языком, и у нее даже не возникло вопроса, зачем понадобилась такая информация. Ника перезвонила Ярославу, тот назвал ее умницей и пообещал скорую встречу с Генрихом Петровичем.

– На всякий случай, будь готова уже завтра, – ошарашил он сообщницу. – Оденься на работу как-нибудь… Ну, сама сообразишь, здесь я не советчик. Ты должна сойти за жену банкира, как минимум. Главное – не трусь!

– А я и не трушу! – ответила она, изрядно между тем струсив и прикидывая, что в ее гардеробе может сойти за наряд богатой дамы. Получалось, что ничего, но она утешила себя тем, что богатые люди зачастую одеваются намеренно скромно. Попрощавшись и положив трубку, Ника встретила внимательный и не слишком довольный взгляд мужа. Олег даже не подумал выйти из кухни, где она говорила по телефону. Женщина слегка удивилась такой бесцеремонности и нахмурилась, вопросительно глядя на него:

– В чем дело? Что-то хотел спросить?

– Многое, – сурово ответил он. – А ты ответишь?

– Что случилось, Олег? – Раньше она смягчала его редкие капризные вспышки самым простым способом – ласковым словом, поцелуем – но сегодня у нее почему-то не было настроения ничего смягчать. – Я что, вернулась слишком поздно?

– Наверное, мне надо радоваться тому, что ты вообще вернулась! – бросил он. – Конечно, я не имею права тебя упрекать. Я же согласился все воскресенье просидеть с ребенком, значит, должен молчать!

– В чем дело? – У нее вспыхнули щеки. – В чем ты меня обвиняешь? Не хотел сидеть дома – позвал бы маму! Она никогда нам не отказывала, если надо посидеть с Алешкой!

– А, теперь и моя мама тебе годится! Ты на все согласна, чтобы пропасть на целый день и вернуться пьяной! – Когда Олег повышал голос, он внезапно становился визгливым и вздорным и до ужаса походил на голос его матери в минуты возбуждения. Ника закрыла глаза и досчитала до десяти и обратно.