Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне бы хотелось взглянуть на рукопись.
— Невозможно. Это улика.
— Но я тоже веду расследование, я же сказал.
— Ваше расследование меня не волнует, писатель. Вы получите доступ к делу, как только Квеберт предстанет перед Большим жюри.
Я решил показать, что тоже не дилетант и кое-что знаю о деле:
— Я говорил с Тревисом Доуном, нынешним шефом полиции Авроры. Судя по всему, в момент исчезновения Нолы они напали на след: черный «шевроле-монте-карло».
— Я в курсе, — отмахнулся Гэхаловуд. — И угадайте, Шерлок Холмс: у кого был черный «шевроле-монте-карло»? У Гарри Квеберта.
— Откуда вы знаете про «шевроле»?
— Читал тогдашний отчет.
Немного подумав, я спросил:
— Минуточку, сержант. Если вы такой умный, объясните, зачем Гарри велел сажать цветы именно там, где якобы похоронил Нолу?
— Думал, что садовники не будут копать так глубоко.
— Это бессмыслица, вы сами понимаете. Гарри не убивал Нолу Келлерган.
— С чего это вы так уверены?
— Он любил ее.
— Все они так на суде говорят: «Я слишком ее любил, вот и убил». Когда любят, не убивают.
С этими словами Гэхаловуд поднялся со стула, давая понять, что разговор окончен.
— Уже уходите, сержант? Но наше расследование только начинается.
— Наше? Вы хотите сказать — мое.
— Когда снова увидимся?
— Никогда, писатель. Никогда.
И он ушел, не попрощавшись.
Этот самый Гэхаловуд не принимал меня всерьез, зато с Тревисом Доуном все было совершенно иначе: чуть позже я зашел к нему в полицейский участок Авроры, отнес обнаруженное накануне вечером анонимное послание.
— Я к тебе: вот, нашел это в Гусиной бухте, — сказал я, положив бумажку ему на стол.
Он прочел.
– «Возвращайся домой, Гольдман»? И когда это случилось?
— Вчера вечером. Пошел прогуляться по пляжу, а когда вернулся, письмо торчало из проема входной двери.
— И ты, конечно, ничего не видел…
— Ничего.
— Первый раз такое?
— Да. Вообще-то я здесь всего два дня…
— Я зарегистрирую жалобу и заведу дело. Тебе надо быть осторожным, Маркус.
— Ты прямо как моя мать.
— Да нет, я серьезно. Не стоит недооценивать эмоциональное воздействие этой истории. Я оставлю у себя письмо?
— Бери.
— Спасибо. А что еще я могу для тебя сделать? Ты же, наверно, не только для того пришел, чтобы рассказать мне про эту бумажку.
— Ты не мог бы съездить со мной в Сайд-Крик, если у тебя есть время? Хочется увидеть место, где все произошло.
Тревис не только согласился отвезти меня в Сайд-Крик, он еще и совершил со мной путешествие в прошлое тридцатитрехлетней давности. Мы ехали на патрульной машине тем же путем, что и он сам после первого звонка Деборы Купер. После Авроры мы двинулись по шоссе 1 в сторону Мэна, миновали Гусиную бухту и через несколько миль оказались на опушке леса Сайд-Крик, на пересечении с Сайд-Крик-лейн — дорогой, в конце которой жила Дебора Купер. Тревис свернул, и мы подъехали к симпатичному дощатому дому, обращенному фасадом к океану и окруженному лесом. Место было восхитительное, но совершенно глухое.
— Ничего с тех пор не изменилось, — сказал Тревис, пока мы обходили дом. — Разве что покрашен заново, чуть светлее, чем раньше. А все остальное в точности как тогда.
— Кто здесь теперь живет?
— Пара из Бостона, только в летние месяцы. Приезжают в июле, уезжают в конце августа. В остальное время — никто.
Он показал мне заднюю калитку напротив кухни и пояснил:
— Когда я последний раз видел Дебору Купер живой, она стояла у этой калитки. Как раз тогда подъехал шеф Пратт, велел ей спокойно сидеть дома и не волноваться, и мы с ним пошли обшаривать лес. Кому же могло прийти в голову, что через двадцать минут ее убьют выстрелом в грудь.
Тревис, продолжая рассказ, направился к лесу. Я понял, что он нашел тропинку, по которой они с шефом Праттом шли тридцать три года тому назад.
— А что сталось с шефом Праттом? — спросил я, шагая за ним следом.
— Ушел в отставку. Живет по-прежнему в Авроре, на Маунтин-драйв. Наверняка ты его видел. Коренастый такой, вечно в брюках для гольфа.
Мы все дальше углублялись в лес. Чуть пониже сквозь ряды деревьев и буйную зелень виднелся пляж. Прошло добрых четверть часа, и Тревис вдруг резко остановился у трех прямых как свечи сосен.
— Это было здесь.
— Что здесь?
— Здесь мы нашли всю эту кровь, клочья светлых волос, кусок красной ткани. Ужас. Я это место никогда не забуду: мха на камнях прибавилось, деревья выросли, но для меня все осталось как раньше.
— И что вы стали делать?
— Мы поняли, что происходит что-то серьезное, но времени уже не было — раздался тот самый выстрел. С ума сойти, мы же никого не видели… То есть я хочу сказать, мы наверняка в какой-то момент прошли мимо девочки или ее убийцы… Не знаю, как мы их пропустили… Думаю, они прятались в кустах и он зажимал ей рот рукой. Лес огромный, тут легко остаться незамеченным. По-моему, в какой-то момент убийца зазевался, и она этим воспользовалась, вырвалась из его рук и добежала до дома, пытаясь спастись. Он вошел за ней в дом и избавился от мамаши Купер.
— Значит, услышав выстрел, вы сразу побежали к дому…
— Да.
Мы пошли обратно и вернулись к дому миссис Купер.
— Все произошло на кухне, — сказал Тревис. — Нола бежит из леса, зовет на помощь; мамаша Купер впускает ее и идет в гостиную позвонить в полицию и сообщить, что девочка у нее. Я знаю, что телефон в гостиной: я сам полчаса назад звонил по нему шефу Пратту. Пока ее нет, преступник проникает на кухню и хватает Нолу, но в этот момент входит Купер, и он ее убивает. А потом тащит Нолу в свою машину.
— Где была машина?
— На шоссе номер один, там, где оно идет вдоль этого чертова леса. Пойдем, я тебе покажу.
Тревис снова повел меня от дома в лес, но уже в совсем другом направлении; он уверенно шагал среди деревьев, и скоро мы вышли на шоссе 1.
— Черный «шевроле» стоял здесь. В то время обочины шоссе не были расчищены так, как сейчас, и его скрывали кусты.
— А откуда известно, что он пошел именно сюда?
— По следам крови, они вели от дома до этого места.
— И что машина?
— Испарилась. Я тебе говорил, помощник шерифа ехал на подмогу по этой дороге и случайно ее заметил. Организовали погоню, перекрыли весь район, но он от нас ушел.
— Как же убийце удалось выскользнуть из сети?
— Хотел бы я знать; надо сказать, я уже тридцать три года не перестаю задавать себе вопросы по поводу этого дела. Знаешь, я каждый день, когда сажусь в полицейскую машину, спрашиваю себя, что было бы, если бы мы нагнали этот долбаный «шевроле». А вдруг малышку удалось бы спасти…
— То есть ты думаешь, она была в машине?
— Сейчас, когда ее тело нашли в двух милях отсюда, я в этом уверен.
— И ты думаешь, за рулем этого черного «шевроле» был Гарри, да?
Он пожал плечами:
— Скажем так, в свете последний событий я не вижу, кто еще это мог бы быть.
Бывший шеф полиции Гэрет Пратт, к которому я отправился в тот же день, явно разделял мнение своего тогдашнего подчиненного относительно виновности Гарри. Он встретил меня на открытой террасе, в брюках для гольфа. Его жена Эми принесла нам выпить, а потом сделала вид, будто занимается с цветочными вазонами, чтобы послушать наш разговор; впрочем, она этого и не скрывала, отпуская комментарии к словам мужа.
— Я вас раньше видел или нет? — спросил Пратт.
— Это тот милый молодой человек, который написал ту книгу, — подсказала жена.
— Вы не тот парень, который написал книгу? — переспросил он.
— Он самый. И не только.
— Гэрет, я же тебе только что сказала, — оборвала его Эми.
— Дорогая, не мешай нам, пожалуйста, люди приходят ко мне, благодарю покорно. Итак, мистер Гольдман, чем обязан счастью вас видеть?
— Честно говоря, я пытаюсь сам себе ответить на несколько вопросов в связи с убийством Нолы Келлерган. Я говорил с Тревисом Доуном, и он сказал, что вы уже тогда подозревали Гарри.
— Это верно.
— А на каком основании?
— Нас насторожили некоторые моменты. Особенно то, чем обернулась погоня: ясно было, что убийца свой, местный. Чтобы вот так взять да исчезнуть, когда вся полиция штата стояла на ушах, надо было знать район как свои пять пальцев. И потом, этот черный «монте-карло». Как вы догадываетесь, мы составили список всех владельцев этой модели в нашем районе: у них у всех было алиби, кроме Квеберта.
— И тем не менее вы в итоге не пошли по этому следу…
— Нет, потому что, кроме этой истории с машиной, нам на самом деле нечего было ему предъявить. Да и из списка подозреваемых мы его очень быстро вычеркнули. То, что тело этой несчастной девочки нашли в его саду, доказывает, что мы поторопились. С ума сойти, ведь он мне всегда был страшно симпатичен… Может, потому я и судил предвзято. Он всегда был такой обаятельный, приветливый, все ему верили… Я вот хочу спросить, мистер Гольдман. Как я понял, вы хорошо его знаете; и вот теперь, когда известно про девочку в саду, вам не приходят на ум какие-нибудь его слова или поступки, которые могли вызвать у вас хотя бы тень подозрения?