Срединное море. История Средиземноморья - Джон Норвич

Гунны, которые в отличие от готов были варварами не только по названию, впервые проложили себе путь в Европу в 376 г., разгромив королевство остготов. Первые контакты гуннов с цивилизованным миром, однако, не оказали на них благотворного воздействия. В своем подавляющем большинстве они жили и спали под открытым небом, презирали всякое земледелие и даже вареную пищу, хотя любили смягчать сырую еду, держа ее между собственными бедрами и боками лошадей во время скачки. Одевались они в туники, сделанные из шкурок полевых мышей, крепко стянутых вместе. Носили они их постоянно, не снимая, до тех пор пока одежды, сносившись, не спадали с них сами собой. Их домом было седло; они редко спешивались, даже ели и спали верхом. Сам Аттила был типичным представителем своей расы: невысокого роста, смуглый, курносый, с глазами-бусинками, с непропорционально большой головой и жидкой бороденкой. В течение нескольких лет своего владычества он стал известен по всей Европе как «бич божий»; его боялись, по-видимому, больше, чем кого-либо — возможно, за исключением Наполеона.

Не позднее 452 г. он со своей армией вторгся в Италию. Все крупные города в области Венеции были преданы огню, Павия и Милан — беспощадно разграблены. Затем он двинулся на юг, к Риму — и неожиданно, по необъяснимой причине остановился. Почему так произошло, остается загадкой. Традиционно эта заслуга приписывается папе Льву Великому, который отправился из Рима для встречи с Аттилой на берегах реки Минчо — вероятно, неподалеку от Пескьеры, где река впадает в озеро Гарда, — и убедил его прекратить наступление.[86] Но вряд ли язычник-гунн стал бы проявлять почтение к папе только из-за его сана. Скорее всего он потребовал взамен значительную контрибуцию. Предлагались самые различные варианты. Есть основания полагать, что люди Аттилы, разорив окрестные территории, стали испытывать ощутимую нехватку продовольствия и что среди завоевателей распространились болезни. Тем временем начали подходить подкрепления из Константинополя, чтобы оказать помощь императорским войскам, находившимся в Италии. Наконец, поскольку Аттила отличался чрезвычайным суеверием, не напомнил ли ему Лев о том, что Аларих умер всего через несколько недель после разграбления Рима, убеждая в том, что такая же участь ожидает любого завоевателя, который поднимет руку на священный город? В точности этого мы уже не узнаем. Нам известно, что если властитель гуннов думал обеспечить себе долголетие, пощадив Рим, то он ошибался. Год спустя, во время первой брачной ночи с одной из его многочисленных жен, его усилия привели к неожиданному кровоизлиянию. Жизнь покинула его, и вся Европа вздохнула с облегчением, хотя, как вскоре выяснилось, ненадолго.

По сравнению с готами и гуннами вандалы — последний из крупных варварских народов, чье появление омрачило несчастливое пятое столетие, — оказали незначительное влияние на Римскую империю, но их воздействие на Средиземноморье оказалось значительно больше, чем первых двух, вместе взятых. Это германское племя, фанатично преданное арианству, бежало на запад от гуннов примерно за полвека до того и в 409 г. вторглось в Галлию, подвергнув ее серьезному опустошению, после чего осело в Испании. Здесь вандалы напомнили о себе в 428 г., когда их новый король Гейнзерих повел весь народ — примерно 180 000 мужчин, женщин и детей — за море в Северную Африку. Одиннадцать лет спустя он захватил Карфаген[87], последний оплот империи на побережье, который с успехом превратил в пиратскую базу. К этому времени он уже обзавелся значительным флотом — единственный из варварских правителей, сумевший сделать это, — и стал бесспорным властелином Западного Средиземноморья, в особенности после завоевания Сицилии около 470 г.

В начале лета 455 г. Гейнзерих предпринял свою наиболее зловещую экспедицию — против самого Рима. В городе началась паника. Пожилой император Петроний Максим, укрывшись в своем дворце, выпустил прокламацию, но не с призывом ко всем боеспособным мужчинам встать на защиту империи, как того требовало положение, а с предоставлением свободы всем, кто захочет уехать. Но его подданные не дожидались такого дозволения. В предчувствии нашествия римляне уже отправляли своих жен и дочерей в безопасные места, и дороги на север и восток были запружены повозками представителей богатых семей, валом валивших из города с ценными вещами, которые они хотели спасти от вандалов-захватчиков. 31 мая дворцовая стража взбунтовалась, убила и разорвала на части Петрония, а тело его сбросила в Тибр. В четвертый раз менее чем за половину столетия — а если бы не папа Лев, то это был бы уже пятый раз — армия варваров стояла у ворот Рима.

Вновь долготерпеливый папа сделал все, что мог. Папа не сумел остановить Гейнзериха, но ему удалось вытянуть обещание не учинять беспричинных убийств и не разрушать зданий — как общественных, так и частных. На таких условиях римляне открыли ворота, и варвары ворвались в беззащитный город. Долгих четырнадцать дней они методично разграбляли его богатства: золотые и серебряные украшения с церквей, статуи из дворцов, священные сосуды из иудейских синагог, даже позолоченную медную крышу — или половину ее — с храма Юпитера Капитолийского. Все это вандалы свезли в Остию, погрузили на стоявшие в гавани корабли и отвезли в Карфаген. Однако свое слово они сдержали и не стали трогать людей и дома. Они вели себя, конечно, как разбойники, но в данной ситуации не как вандалы.

Можно было надеяться, что вандалы удовлетворятся разграблением Рима. Однако это оказалось не так. Через несколько лет они разграбили Кампанию и захватили Балеарские острова, Корсику и Сардинию, затем вторглись на Сицилию, после чего разграбили и западное побережье Греции. Эти мрачные события ясно показывают, что Западная Римская империя была смертельно больна, и отречение от власти в 476 г. ее последнего императора, вызывавшего жалость ребенка Ромула Августула, имя которого имеет уменьшительную форму, не является для нас неожиданностью. Его сверг другой варвар-германец, по имени Одоакр[88], который отказался от старой идеи множественности императоров и признал лишь власть константинопольского императора Зенона. Все, что он попросил у Зенона, был титул патриция — в этом качестве он намеревался управлять Италией от имени императора.

Пятью годами ранее, в 471 г., семнадцатилетний юноша, звавшийся Теодорихом, унаследовал власть своего отца — верховного вождя восточных готов. Хотя он получил малое образование или даже вообще никакого, в течение тех десяти лет, что прожил заложником в Константинополе — как говорили, он всю жизнь писал свое имя через трафарет в виде позолоченной дощечки с отверстиями, — он инстинктивно понял византийцев и их методы, что очень пригодилось ему в последующие годы. Его главной целью, когда он стал вождем, как и других варварских предводителей, было найти и обеспечить постоянное место обитания для своего народа. Выполнению этой задачи он посвятил около двадцати лет, сражаясь то за империю, то против нее, споря, торгуясь, угрожая и льстя разным сторонам, пока в 487 г. не пришел к соглашению с Зеноном: Теодорих вводит свой народ в Италию, свергает Одоакра и управляет страной как остготским королевством, признавая суверенитет империи. Итак, в начале 488 г. массовый исход начался: мужчины, женщины и дети с лошадьми и вьючными животными, стадами крупного и мелкого рогатого скота медленно двинулись по равнинам Центральной Европы в поисках нетронутых и мирных пастбищ.

Одоакр сопротивлялся, но его армия оказалась слабее готской. Он отступил к Равенне, где Теодорих держал его в осаде более двух лет, пока местный епископ не договорился о прекращении боевых действий. Враждующие предводители пришли к соглашению о том, что Италией они будут управлять совместно, деля императорский дворец. В тех условиях такое решение выглядело проявлением великодушия со стороны Теодориха, но вскоре стало ясно, что он хочет лишь усыпить бдительность противника ложным обещанием неприкосновенности. Готский вождь и не думал о том, чтобы сдержать слово. 15 марта 493 г. он пригласил Одоакра, его брата, сына и старших командиров на пир. Здесь, когда гость занял почетное место, Теодорих выступил вперед и страшным ударом меча разрубил Одоакра от ключицы до бедра. С остальными гостями подобным же образом расправилась окружавшая их гвардия готского предводителя. Жену Одоакра бросили в тюрьму, где она умерла от голода. Его сына, находившегося в заложниках у готов, отослали в Галлию и казнили. Наконец Теодорих сбросил меха и шкуру, составлявшие традиционное одеяние германцев, надел пурпурную мантию императора (чего Одоакр никогда не делал) и начал править Италией.

Так Теодорих действовал в течение последующих тридцати трех лет, что он управлял Италией, — хладнокровно и разумно. Великолепный мавзолей, построенный им для себя, что до сих пор стоит в северо-восточном пригороде Равенны, является прекрасным символом, в котором воплощена наполовину классическая, наполовину варварская мощь; в этом колоссе соединились две цивилизации. Никакой другой германский правитель, воздвигший трон на руинах Западной Римской империи, не обладал и долей государственного и политического видения, которое было присуще Теодориху. Когда он умер (30 августа 526 г.), Италия потеряла в его лице величайшего из своих раннесредневековых правителей, равного которому не появилось вплоть до времени Карла Великого.