Молчание (ЛП) - Бланко Изабель Н.

Потянувшись внутрь, я нащупываю ключ. Наконец мои пальцы обхватывают его, надежно укрытом в бархатном мешочке, но даже сквозь ткань я чувствую выступы. Спирали.

Снова, как рога олененка в том сне.

Через несколько минут я использовал ключ, чтобы открыть внутреннюю камеру. Свечи вспыхнули, когда я вошел, управляемые магией, которую я так и не удосужился изучить или понять. Да и зачем? К тому времени, когда я родился, все старые обряды были более чем древними. Ничего, кроме сказок, которые мне рассказывали, как запасному наследнику трона нашей семьи.

Внутренняя комната — это шведский стол из реликвий. Пергаменты. Папирусы. Резьба, скульптуры, картины, все упорядочено по времени. В самом конце камеры я нахожу то, что искал.

Область, посвященная зарождению нашей фракции. История моего старейшего из известных предков.

Два древних портрета, сохраненные той же магией, которая управляет этим местом, смотрят на меня из тени.

На одном — мужчина. Тот самый, из моих снов, с узнаваемым лицом. Мой предок, первый мужчина, отделившийся от остальных и создавший новую фракцию. Первый царь.

Мардук.

Все мужчины в моей родословной были похожи друг на друга в той или иной степени, но лицо Мардука снова ударяет меня холодным кулаком в центр груди.

Ибо это мое лицо смотрит на меня в ответ. Мое лицо, но в пять раз бледнее и без бороды, закрывающей челюсть.

Рядом с ним портрет его королевы — его безумной королевы, теперь, когда сказка возвращается ко мне. Королева еще бледнее, чем он…

С ее поразительным сходством с Каламити.

И поскольку остальная часть истории — их истории — продолжает возвращаться ко мне, я должен наконец признать то, что жестоко очевидно.

Эоны и поколения могут разделять нас с Каламити, до такой степени, что у нас больше нет общих ДНК, но десять тысяч лет назад у нас были одни и те же предки.

Король Мардук и его наполовину суккуб, наполовину вампир королева Нинкаси.

Глава 17

— Тысяча лет, и ты скрываешь от меня наш первый зарегистрированный случай гибрида?

Малахай практически падает со своей кровати.

— Как, черт возьми…

Алессандры нигде нет. Даже выпустив свои инстинкты на волю, я не могу обнаружить ее следов в королевских покоях.

Разочарование. Это была бы прекрасная возможность допросить и ее.

— Десять. Блядь. Тысячелетий. Малахай. — Остановившись перед его кроватью, я скрещиваю руки, изо всех сил стараясь скрыть, как сильно я дрожу.

ДНК Каламити — не единственная редкая вещь.

Суккубы способны околдовать кого угодно. Чаще всего они даже не делают этого специально. Они источают феромон, который привлекает большинство существ вокруг них.

Самцов, самок. Все они в конечном итоге хотят заняться с ним сексом. Это биологически невозможно ни для одного из наших видов — сопротивляться.

Но среди всех вампиров небольшая часть населения питает еще большую слабость к суккубам и инкубам.

В итоге мы становимся зависимыми, привязанными. Тела привязаны к опыту обладания ими, владения ими и неспособны отпустить их.

— Я говорю с тобой! — Малахай стоит у кровати, кутаясь в халат.

— А я тебя допрашиваю! — кричу я в ответ. — Гибрид среди нашего рода впервые со времен нашей первой королевы, и ты скрываешь это от меня!

— Опять! Как, черт возьми, тебе удалось проникнуть в ее медицинскую карту? — Малахай вспыхивает передо мной, агрессия выливается из него.

Именно то, чего инстинктивно хочет мое тело. Он решил пойти по лицемерному пути? Отлично. Это дает мне больше повода познакомить его лицо с моим кулаком.

Я встречаю брата лицом к лицу, обнажив клыки.

— К черту медицинские карты. Кому они нужны, когда портрет Нинкаси все еще лежит в катакомбах?

Запрокинув голову назад, он шипит в потолок.

Не подумал об этом, да?

— Черт, — ругается он себе под нос, отворачиваясь от меня. — Ты не мог оставить просто все в покое. Оставаться в неведении. Конечно, не мог.

— Зачем тебе это нужно? — кричу я ему в спину. — Вместо того, чтобы доверить мне помощь в этом деле? — вместо того, чтобы проинформировать меня, чтобы я мог лучше подготовиться?

Лучше подготовиться? Что за дерьмо. Меня нельзя было подготовить к этому. Не тогда, когда я разделяю ту же генетическую слабость к суккубам, что и мой предок.

Их число, хотя и бесконечно стабильно, но ничтожно мало по сравнению с нашим. Избегать их — или, по крайней мере, не подходить достаточно близко, чтобы уловить их феромон — было несложно.

Теперь одна из них живет прямо под нашей крышей, и за пять лет моего отсутствия она достигла половой зрелости, проявив всю сущность ее второго я — суккуба. С которой я был близок.

Которую я пробовал на вкус.

— Ты не понимаешь. Ты говоришь, что был в катакомбах, но очевидно, что ты пропустил ту часть нашей истории, где…

— Вклад Нинкаси в наше общество во время хаоса в годы основания. Ты принимаешь все эти решения на основании этого?

— Да, Обсидиан! Все меняется. Все. Ты считаешь, что это мое переписывание законов вызвало волнения в нашем обществе…

Я поднимаю руку, а другой потираю пространство между бровями.

— Нет. Не считаю. Это было неизбежно. Это всегда так. С этими новыми современными достижениями, это было неизбежно, что нам придется иметь дело с этим. Но ты искренне веришь, что позволить непредсказуемому гибриду, частично суккубу, частично вампиру править — это выход. — Это не вопрос, просто я повторяю его нелепое убеждение.

— Она великолепна, брат! В таком масштабе, какого нет нигде в королевстве. Ты видел ее. — Он замирает перед шкафом и вырывает из него планшет. Планшет слепо бросается в мою сторону, и, если бы он не знал о моих рефлексах, я бы обиделся.

Поймав его, я смотрю на информацию на экране.

— Забудь о ее показателях IQ (коэффициент интеллекта)…

— Меня больше беспокоит то, что люди называют ее EQ (коэффициент эмоциональности), — бормочу я, сканируя записи.

— Да. Она эмоционально неустойчива и непредсказуема из-за ее ДНК суккуба и того, как это усугубляет ее природу вампира. Но при достаточной автономии она может процветать, как когда-то процветала наша прародительница.

Я игнорирую его комментарий, прокручивая информацию со скоростью, которая озадачила бы смертных. За эти секунды я уже впитала все, что было в медицинских картах, тех самых, которые он месяцами скрывал от меня.

— Значит, если Каламити не давать повода для расстройства, она может контролировать злобные порывы своей суккубной стороны. Ты понимаешь, что ты говоришь? Мы должны изо дня в день подстраивать целую цивилизацию под ее эмоциональные капризы?

— Конечно, нет! — бледная кожа моего брата покраснела, и у него хватает наглости смотреть на меня, как будто это я здесь проблема. — Но мы дали ей максимальную автономию, какую только могли, в пределах разумного.

— В пределах разумного, — пробормотал я себе под нос, в очередной раз поражаясь тому факту, что он пытается справиться со всем этим без моего участия.

— Видишь? Именно поэтому я и не взял тебя на борт раньше.

— Хватит нести чушь. У тебя хватило наглости сказать мне, что есть шанс, что Каламити не выйдет замуж. Все это имело бы смысл, если бы ты активно искал для нее партнера. — Очень верно, но произнесение этих слов посылает вспышку жажды крови и агрессии по спирали через мои клетки.

Каламити в браке с другим.

Каламити позволит этому мужчине сблизиться с ней, чтобы контролировать ее природу суккуба.

Отбросив эту мысль, пока брат не прочел слишком много в моем выражении лица, я опускаю планшет на длинный прикроватный столик и поворачиваюсь лицом к стене.

— Партнер — это единственный способ контролировать ее. Кто-то, готовый стать ее суккубом. Консорт суккуб, ее единственный поставщик секса.

Мои клыки увеличиваются в свой полный размер, раня мою нижнюю губу.

Каждый мускул моего тела напрягается, готовясь к охоте на этого самца.