Д.В.Ж.Д. 2035 - Степан Тё

      - Майор, ты ставь только так, чтобы рельсы не повредить, - напомнил я. - Ставь даже так, что вообще заберём мину на обратном пути, если не придётся использовать. Мины то всегда пригодятся.

      Сергеев перехватил взгляд. Серых глаз за противогазом почти не видно.

      - Само собой, командир. И урон путям минимальный, и самим ещё пригодиться в случае чего. Мы с минёром Ряжиным задержимся немного, догоним вас на перроне. Идите.

      Похоже, обращение - «майор», нравится ему больше, чем «инквизитор».

      - Добро.

      Люди вновь растянулись в две линии вдоль рельс. Теперь группу вёл я, бодро вышагивая во главе отряда до самого железнодорожного вокзала Уссурийска.

     Ещё на перроне глазам предстала унылая картина. Наскучивший меланхоличный дождь же только добавлял ей печали - от здания железнодорожного вокзала остались только руины. Оттаявшие кучи строительного мусора, с торчащими шпалами, плитами, кусками ржавых арматур. Сам перрон был весь в воронках, местами обугленный. Знал он и взрывы, и пожары. Кто же здесь вёл боевые действия?

      Среди лохмотьев одежды на перроне лежали части костей. Не полный скелет, но давно разодранный, растерзанный неизвестными животными.

      - Бедняга. Шалости зверья, - нарушил молчание старший лейтенант Богдан Бессмертных. - Сталкер?

      Ленка подошла поближе, пошуршала ногой в лохмотьях одежды, ответила:

      - Какой тебе сталкер без комбеза? Гражданский какой-то.

      - Да при чем тут гражданский? – праведно возмутился старлей. - Тех давно и скелетов бы не осталось, а этот брошен в этом году… или том.

      - Может, оттаял под дождём? - Продолжила спор капитанша. - Тогда плюс-минус десять лет. Так?

      - Хватит гадать, - буркнул я. - Смотрите в оба. То, что его сожрало, может быть ещё здесь. - Я приблизился к Богдану, сказав как можно потише. - Тут вполне может бродить то, что оставило те глубокие следы ночью. Гляди в оба. Самое мощное вооружение у нас – ручные пулемёты и гранаты. Надеюсь, что хватит.

      - Я тоже надеюсь, что не зря ПТУРы[11] с РПГ забыли. Я бы не донёс. Это вон Гордеев Здоровяк. – Богдан кивнул на дюжего младшего сержанта с косой саженью в плечах. Он легко тащил на себе пулемёт Калашникова.

      Все как-то даже собрались, принялись оглядываться по сторонам, обращая внимания на каждую мелочь. Жаль, что дождь глушил все отдалённые звуки, и видимость сокращал на порядок. Мы для чутьё имеющих как на ладони, а сами ни чего не видим, не слышим. Долго там Сергеев с Ряжиным плестись будут?

      - Ленка!

      - Да, батя? – Совсем не по уставу отозвалась капитанша.

      - Возьми стрелка, и займите удобную тебе позицию на привокзальной площади. Одна рация остаётся у вас. Будете прикрывать, в случае чего. Дождитесь Сергеева с Ряжиным. Мы пойдем дальше. Нечего время терять.

      - Хорошо. - Она кивнула младшему сержанту. - Пойдём, здоровяк, гнездо совьём.

     Богатырь действительно был широк в плечах, и я почти посоветовал ей взять другого, этот вроде как должен утащить больше, но, заметив его нерасторопность, решил, что лучше этому медведю действительно прикрывать снайпера.

      Гордеев кивнул и покорно побрёл за той, что была выше по званию.

      Четверо отделились от группы, а мы побрели вдоль мёртвых улиц, домов поглядывая на потускневшие корпуса машин, уничтоженный временем асфальт, выбитые стёкла домов. Покошенные вывески и прочую разруху некогда цветущего мирка не добавляла красок. Единственным цветением была ржавчина. А вся палитра радуги сошла на нет, оставив лишь чёрный и серый тона. Монохромный мир унылого дождя, будь он неладен.

     Я достал карту, пытаясь сориентироваться по оставленным указаниям деда. Низкие тучи как нарочно затянули небо, сделав мир настолько сумрачным, словно солнце уже зашло. А ведь был самый полдень.

     Старый листик на потускневшей от времени бумаге, как бы тщательно не был прикрываем от косого дождя, всё же намок. Карандашные наброски схем улиц расплылись. Они и раньше-то не были чёткими после каракулей сталкера, теперь же и вовсе представляли унылое зрелище.

     - И где этот чёртов банк? - Забормотал я, больше оглядываясь по сторонам, чем на более никчёмные расплывшиеся схемы. - Рассыпаться по периметру. Найдите какое-нибудь мощное здание. Но далеко друг от друга не уходить, держать друг друга в поле зрения! От банка идём к центральной площади!

     Пока мы тащились по рельсам, дождь шёл, то теперь он вновь лил, повторяя вчерашнее издевательство. Разве что под костюмом оно ощущалось не так явно. Но это слабое утешение для тех, кто от ближайшего тепла в десятке километров.

     Мы зашли вглубь города и обомлели от перемен. Мёртвый город отныне поражал отсутствием выбитых стёкол и гор мусора. Центральная часть города была как «живая», словно брошенная совсем недавно. В то же время, на улицах не видно было ни единого существа, кто мог бы следить за порядком. Здесь тоже был анклав? Кто мог следить за чистотой?

     Богдан подбежал, тыкая пальцем вглубь улицы. Отделение банка запряталось в старом здании. «Сталинка», как их называли раньше. Желтоватые двухэтажные здания с высокими потолками.

     Так отрядом вышли на главную площадь, где, согласно рассказу сталкера, находился центральный вход в подземные бомбоубежища, ставшие домом для вымершего уссурийского Анклава.

      - Так, теперь ищем бомбоубежище. И людей. Если вокруг чистота, то где-то есть её причина.

      Отряд рассыпался по площади и тут же с разных сторон посыпались сообщения о следах на размокшей земле.

      - Василь Саныч, смотрите… - подошёл ко мне Тай, тыкая в сторону.

      Я присмотрелся, разглядывая множественные следы на земле. Они походили на детские, словно были оставленные маленькими сандаликами. Дождь затёр многие, но некоторые были достаточно глубоки, чтобы хорошо разглядеть их.

      - Дети? Откуда здесь дети? Искать взрослых!

      - И так много, - добавил обескураженный внук машиниста.

      - Командир, вот он, - Богдан указал не на след взрослого, но на вход в бомбоубежище.

      - Отлично, подтянулись все сюда!

     Мы все собрались возле больших массивных дверей, способных выдержать прямое попадание ракеты. Открывались они довольно свободно, мусором засыпало лишь на несколько минут уборки. Пустяки. И здесь совсем не было льда! Это означало, что недавно этой дверью пользовались. Буквально пару недель назад.

     - Не нравится мне это, - высказал общую мысль лысый прораб Алфёров. – Чистота, ухоженность. Город у вокзала казался привычней.

     - Дед же сказал, что лазил сюда с группой, - добавил Тай. – Если он живой, то всё не так уж и плохо. Могли и ещё люди выжить. Ещё и с детьми.

      - Ага, так лазил, что тушёнки у нас просил, - буркнул Брусов. – И напарников всех растерял. А в радиации с детьми самое то жить.

      Я повернулся к Алексею, обронив спокойно:

     - Так, хватит ныть, медицина. – Повернулся к старлею. - Бессмертных, организуй круговую оборону. Треть остаётся здесь. Прочие за мной. Спускаемся.

     За дверью оказалось ожидаемо темно. Если и лазил кто-то, то об освещении не заботился. Пришлось использовать ручные фонарики, работающие от самозавода, высвечивая маленькими лучиками света лестницу, ведущую вниз и серые, обшарпанные временем стены.

      Народ ломанулся вниз по лестнице, спеша к складам с провизией.

      - Под ноги смотреть! Вдруг растяжки! - На ходу бросил я, вспоминая о технике безопасности. – Не спешим!

      Лестница, однако, без всяких сюрпризов привела нас к ещё одной массивной двери. Я снова посмотрел на радиометр и отметил закономерное пониженное содержания радиации. Когда же Тай с Брусовым вдвоём открыли вторую дверь, внутри помещения радиационный фон был в пределах допустимого.

      - Добрались, наконец, - раздался неожиданный голос из темноты сбоку.

     Гудок шестой

     - Тысячи ног -

     …Мой свет в конце туннеля - встречный поезд.

     Но в жизни не было иных путей…

      Раненый рейдер не терял времени даром. Артём решил использовать своё интересное положение с женщинами на все сто процентов. Один самец во всём составе должен был в обязательном порядке собрать все «сливки». Машиниста Амосова рейдер за охочего до баб мужика не считал, предполагая, что тот покончил с «амурными» делами, лет этак «дцать» назад, так что оставался только он. Экспедиция опасная. На грани смерти женщины должны жаждать мужских объятий.