Д.В.Ж.Д. 2035 - Степан Тё

      Я повернулся на другой бок. Нужные люди на своих местах, так что всё будет хорошо. А этот светлый, тёплый сон определённо стоит досмотреть.

     Последний раз я пробовал армянский коньяк в тот день, когда началось Начало Конца.

     Гудок пятый

     - Братья по оружию -

     Обратный билет должен стоить дороже:

     можно, в конце концов, не поехать,

     но нужно вернуться

     Альфонс Алле 

     Сон был приятен. Никаких тебе выстрелов, взрывов, пожарищ, просто размытые светлые образы близких, знакомые голоса. Под ногами мягким ковром стелется зелёная трава, растут полевые цветы. И всё наполнено солнцем, в чистом небе кучевые облака. Я то бродил по траве, то летал в воздухе, отдаваясь ощущению полёта. Красота! Хорошо. Но стоило открыть глаза, как зрению предстали окровавленные бинты… и зелёнка.

     В первые мгновения не понимаешь что к чему, рука кидается к автомату ещё до того, как проснётся мозг, лишь потом приходит осознание, что Брусов всего лишь делает рейдеру перевязку. Нехотя отпускают судорожно сжатые пальцы Калашников. Хорошо, что всегда перед сном ставишь на предохранитель… нервы ни к чёрту.

     Артём, получая от доктора чистые бинты на рану, громко вздыхал и намекал, что не докторское это дело совсем делать перевязки, а очень даже сестринское. И он даже готов был перестать ойкать, если бы его коснулись женские руки. И не чьи-нибудь, а Виктории Кай. Этой рыжей красы «женского» вагона.

     На что доктор со всем прискорбием притворно, сокрушённо отвечал, что жизнь жестока и порой наши мечты заканчиваются тем, что попадаем мы совсем не в те руки, которые хотели. Раньше это называлось «брак», но о смысле этого слова Артёму лучше не знать. И вообще Вика бегает по составу с градусниками, замеряя всем температуру, так что лучше ему помолчать, пока не получил горькие таблетки, от которых выплюнет язык.

     Добрый доктор Айболит.

     Безнаказанно продремав почти два часа, я узнал, что с завалами песка покончили. В вагонах места не было, Алфёров с прискорбием вынужден был его оставить раскиданным вдоль рельс. Бригадир распределил работу на две группы, и часть людей досыхала, пока другая работала. Незачем было сразу всех напрягать. Мокрый, промороженный не до конца растаявшим льдом, застывший песок, измотал окончательно обе рабочие группы.

     Майор Сергеев вывел на охрану периметра вовсе лишь треть военного отряда, и чуткая интуиция не подвела - никаких происшествий под сильным дождём не было. Дождей вообще не было очень давно, и всё живое видимо просто испугалось их, попрятавшись по норам и укрытиям. Никаких новых следов неведомого Зверя. Возможно, мы просто покинули место его обитания.

     Поднявшись, я потянулся, немного размявшись в купе, насколько позволяло пространство. Прохладно, бодрит. В горле ещё запершило. Не хватало только слечь с температурой.

     Перевязка рейдера закончилась, и доктор вновь залез на верхнюю полку, забравшись под одеяло, а Тёма отлёживался на нижней полке.

     - Завхоз, блин! Хватит делать вид, что нуждаешься в покое.

     - Ага, - буркнул Артём, - пока адмиралы спят, рядовые рейдеры могут истекать кровью.

     - Не встречал я чего-то в анклаве рейдеров-рядовых. Вам же за первый выход сержанта автоматически, - припомнил Брусов.

     - Ну, так-то да, - обронил Артём погрустневшим голосом и почему-то отвернулся к стенке.

     Странный какой-то.

      Одежда подсохла в тепле коридора, но была ещё сырая. Такое ощущение, что во всём составе действительно прошёл банный день и теперь все экспедиторы после отличной помывки валялись по купе.

     Из необходимых людей в строю остались лишь дежурящие на вышках под навесами в эту жуткую непогоду. Так же повар Алиса могла в любой момент подобрать себе подручных на кухню в случае надобности. Естественно, не спал Кузьмич и вовсю трудился Тай, раз состав продолжал путь. Облачаясь с сухое, я подумывал, что неплохо бы парню сделать сменщика. Если кидать уголь весь день, да каждый день, почти без передыху, то надолго ни одного мужика не хватит. Но пока Тай сам не заведёт об этом речь, пусть выказывает свою «нужность» составу. Энтузиазм дорогого стоит. Посмотрим, насколько хватит его терпения.

      Лавируя между бельевыми верёвками, я прошёл вдоль всего состава туда-сюда. Даже в коричневом жилом вагоне запах сырости почти пропал. То ли мы смирились с его существованием, то ли… наверное, всё же смирились.

     Системы воздухоотчистки ещё не работали - дизельный генератор простаивал. Его запустим только когда понадобиться антирадиационная камера или когда окончательно сядут аккумуляторы для фонарей на турелях и на «лбу» Варяга. Последние Кузьмич ещё не использовал. Возможно, когда-то придётся ехать и ночью, тогда и включит. Пока же не по возрасту чёткое зрение машиниста не подводит. Амосов, как ясный сокол, зрит далеко и без ошибок.

      Освобождённые от белья тазики, корыта, и прочие свободные ёмкости дежурные заполнили технической водой. Грязь под ногами, что осталась после дневных уличных работ, никак не связывалась с принятым порядком. На Варяге, как на любом корабле, должна быть чистота!

      - Говорит адмирал нашего бравого корабля. Технарям собраться в полном составе в голубом вагоне. - Обронил я в рацию. Рации были в каждом жилом вагоне, так что услышат все. - Поскольку техники работали сегодня меньше всего, не считая возведения навесов над турелями и всеобщей работы на дожде, от них зависит наша чистота полов. Тряпки взять, воды в тазиках у вас валом. Так что равномерно распределиться по вагонам и вылизать всё до блеска. Оба учёных деятеля: Макар и Азамат, так же принимают участие в этом весёлом мероприятии.

      Люди с обоих жилых вагонов без спора принялись выполнять команду. Какой там спорить, когда из рабочих на улице торчали все, а из военных, в число которых входили и разведчики-рейдеры, хоть и треть, но остальные две трети распределились по дежурству на сутки вперёд. Всем работа в равной степени.

      Поезд затормозил. Скорость было небольшой - мы все так же осторожно тащились по рельсам - но качнуло ощутимо. Показалось даже, что Кузьмич или кто-то другой дёрнул стоп-кран.

      - Василь Саныч, тут человек на путях. - Донесла рация голос машиниста.

      - Человек? В смысле живой человек?

      Кузьмич хмыкнул.

      - Живее всех живых. Стоит руками машет. Не слышно, что говорит. Ругается вроде.

      - Сейчас буду. Без меня наружу не выходить, дверь не открывать.

      - Я и не собирался. Он при ружье. Бронестекло, конечно, не пробьёт, но мало ли.

      Ещё дождевик не лёг поверх не до конца высушенной верхней одежде и броннике, как у моего купе уже стоял Сергеев с половиной группы военных.

      - А вы чего навострились? Я команды не давал, - напомнил я.

      Сергеев хмуро ответил, напоминая:

      - Я перед Русланом Тимофеевичем честью клялся, что адмирал доедет до анклава в Хабаровске живой. Если та ситуация с гранатомётом была для нас несколько неожиданна, то теперь вас никто в бой первым не отпустит. Я ясно выразился, товарищ Громов? Чудить больше не станете? Или вас связать, чтобы наверняка?

      - Не стану, если не придётся. Идём, майор.

      Быстро пробравшись до паровоза, мы, толкаясь с Кузьмичём, несколько мгновений вглядывались сквозь бронированное стекло на суетливого тощего деда, который никак не желал успокаиваться и упорно махал руками и двуствольной винтовкой. Был этот дикий странник стар, до невозможности худощав. Из-под капюшона торчали длинные седые пряди, а лицо походило на высохший сухофрукт.

      За плечами старика висел объёмный потёртый рюкзак. Из-под плаща торчало дуло ещё одного охотничьего ружья. Одноствольного.

      Я отодвинул Сергеева и потянулся к щеколдам на двери. Взгляд упал на счётчик Гейгера в углу, стрелка показывал допустимый радиационный фон за бортом. Щеколда отодвинулась вбок, дверь отворилась, и сердце ускорило ход. Чёртов холодный дождь.

      Майор всё же позволил мне вылезти первым, но тут же с ребятами выстроился передо мной с автоматами наперевес, защищая грудью от незнакомца, и прочих возможных угроз.

      - Привет, дед. - Обронил я. - Хочешь разговора - убери ружьё. У меня ребята нервные. Пристрелят, потом спросят, чего хотел.

      - Вы куда прёте? - вместо приветствия огорошил всех дед хриплым баритоном. Ружьё он всё же убрал за плечо. - Вы на этой железяке в эпицентр попасть хотите? Весь Уссурийск в радиации! Наглотаетесь и подохните. Почём зря.