Оскар Уайльд и смерть при свечах - Джайлз Брандрет

Оскар утверждал, что преклоняется перед Оксфордом из-за его архитектуры и кипения интеллектуальной жизни, но на самом деле его влекла туда надежда на возвращение юности. Он приезжал в Оксфорд, чтобы проводить время со студентами и молодыми университетскими преподавателями, его развлекали беседы с ними, очаровывала их красота, он наслаждался их восхищением. Оскар признался мне в этом в ту ночь в клубе «Албемарль».

— Я вижу ту часть своего отражения в их глазах, которую мне хочется видеть, — сказал он. — Я смотрю в их лица, как в зеркало, и на несколько мгновений вновь ощущаю себя молодым. Молодость! Молодость, Роберт! В мире есть молодость, и ничего больше!

Я рассмеялся.

— Оскар, сорок восемь часов назад в мире существовало только правосудие! А позавчера, насколько я помню, воспламенившись превосходными винами мистера Симпсона, вы были готовы полностью посвятить себя тем, кто лишен друзей. Вы поклялись не знать покоя до тех пор, пока не свершится правосудие, и убийца Билли Вуда не будет наказан. Теперь же получается, что самое главное это молодость, а правосудие может немного отдохнуть, пока вы будете плыть в Оксфорд.

Мой друг прищурился и бросил на меня суровый взгляд.

— Я не собираюсь плыть в Оксфорд, Роберт. Я поеду на поезде. И, находясь там, не забуду о правосудии. Наше расследование будет продвигаться вперед — даже без нас. У меня свои методы, Роберт. — Он постучал себя по переносице. — У меня имеются собственные шпионы. Ш-ш-ш.

Хаббард кружил около нас, поэтому мы допили наше шампанское и встали. Слегка покачиваясь, мы покинули Кеппель-Корнер, прошли по коридору и оказались на улице. Немного постояли на ступеньках, окруженные ночью, прислушиваясь, как Хаббард стучит ключами и засовами, закрывая за нами двери.

Перед нами расстилалась темная и враждебная улица. В те дни на Мэйфере[35] было совсем немного уличных фонарей. Воздух наполнился ночной прохладой; тяжелые тучи скрывали луну. Оскар взял меня за руку.

— Проводите меня до стоянки кэбов, мой добрый друг.

— Конечно, — ответил я.

Мы спустились по ступенькам, свернули налево по Албемарль-стрит и рука об руку зашагали по направлению к Пикадилли. Было уже почти два часа ночи, и темнота стала такой непроглядной, что мы видели лишь асфальт перед собой. На пустынной улице царила кладбищенская тишина. Мы слышали только звук собственных шагов, ничего больше. А потом, неожиданно, когда мы проходили мимо отеля «Албемарль», расположенного в шести домах от клуба, я скорее почувствовал, чем увидел, присутствие какого-то человека, затаившегося во мраке.

— Роберт, давайте, поспешим, — выдохнул Оскар.

Мы пошли быстрее, и почти сразу я услышал за спиной шаги. Тогда я резко остановился; шаги тут же стихли. Оскар потянул меня вперед.

— Идемте же! — прошипел он.

Сердце сильнее забилось у меня в груди, во рту пересохло. Мы продолжили наш путь, только теперь почти бежали, но наш преследователь не отставал. Я попытался повернуть голову, чтобы посмотреть назад через плечо, но Оскар пробормотал:

— Не надо! — И потащил меня дальше.

Однако краем глаза я успел увидеть мужчину среднего роста и крепкого телосложения в плаще. Но больше ничего разглядеть не сумел. Мне хотелось еще раз на него посмотреть, но Оскар меня остановил.

— О’Доннел? — прошептал я.

— Там никого нет.

Мы уже почти добрались до Пикадилли, впереди появился свет, и Оскар замедлил шаг.

— А мне кажется, это был О’Доннел, — настаивал я.

Оскар резко остановился.

— Там никого нет, Роберт, — повторил он. — Посмотрите сами.

Мы повернулись и принялись вглядываться в темную улицу у нас за спиной, но никого не увидели. Мужчина исчез. Улица оставалась совершенно пустой, а потом, неожиданно послышался топот.

— Что такое? — вскричал я.

— Ничего, — ответил Оскар. — Какой-то мальчишка.

Он убегал от нас по дороге и вскоре исчез в темноте — маленькая фигурка с большой головой.

— Карлик Беллотти, — сказал я.

— Думаю, нет, — рассмеялся Оскар. — Пойдем, отыщем кэб.

На углу Пикадилли и Албемарль-стрит стоял молодой полисмен. Когда мы подошли, он прикоснулся пальцами к шлему, приветствуя нас.

— Доброй ночи, офицер, — сказал ему Оскар.

— Доброй ночи, джентльмены, — ответил молодой констебль. — Холодная погода для этого времени года.

Мы пересекли Пикадилли и направились к стоянке работающих всю ночь кэбов, занимавшей территорию, на которой теперь расположен отель «Риц». Пока мы ждали появления кэба, Оскар вытащил из кармана стопку телеграмм и принялся аккуратно складывать их в бумажник.

— Завтра из Оксфорда я пошлю записку Фрейзеру, в которой расскажу, что нам удалось узнать от миссис Вуд, — сказал он. — А также про Эдварда О’Доннела. Постараюсь не упустить ни одной детали.

— Рад слышать, — ответил я.

— Как только я получу от Фрейзера ответ, я сразу дам вам знать.

Я заметил, что Оскар так и не вскрыл последнюю телеграмму.

— Вы не прочитали последнюю телеграмму, Оскар, — напомнил я. — Быть может, в ней еще одно сообщение от Фрейзера?

— Нет, — ответил он, держа в руке нераспечатанный конверт. — Она из Йоркшира, от Констанции.

— Но вы ее не открыли.

— В этом нет нужды. Я могу читать ее мысли.

Я с улыбкой отобрал у него конверт.

— И что там написано? — спросил я.

— Если вам так хочется узнать, Роберт, там написано: «Я люблю тебя. Всегда».

— Могу я проверить? — осведомился я.

Он улыбнулся и кивнул. Я разорвал конверт. Как и предсказывал Оскар, там было написано: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. ВСЕГДА».

— «Всегда»! — вскричал Оскар. — Какое ужасное слово, Роберт! Его особенно любят женщины. Они портят всякий роман, желая, чтобы он длился вечно.

Появился двухколесный экипаж. Оскар спрятал бумажник в карман и уселся в кэб.

— Спокойной ночи, Роберт, — сказал он. — Наш день был полон событий — до самого конца. Отметьте это в своем дневнике. И помните, теперь вы мой доктор Ватсон.

— Спокойной ночи, Оскар. Берегите себя, — сказал я на прощание.

Пока я смотрел ему вслед, подъехал еще один кэб, и я под влиянием момента испугался за друга и решил последовать за ним, чтобы удостовериться, что он благополучно доберется до дома. Усевшись в экипаж, я сказал кэбмену:

— Следуйте за этим кэбом, только не приближайтесь к нему.

— Как скажете, сэр, — равнодушно ответил кэбмен, словно разъезжать ночью по Уэст-Энду и следить за другими кэбами для него самое обычное дело.

Возможно, так и было — во всяком случае, действовал он весьма умело. Наш хэнсомовский кэб[36] следовал на расстоянии около сотни ярдов за экипажем Оскара, который неожиданно для меня направился не на юг, в сторону Челси, а на север, к Сохо. Мы проехали по Пикадилли, пересекли площадь и оказались на одной из новых оживленных лондонских улиц: Шафтсбери-авеню. Сейчас проезжая часть и тротуары были пустыми: я заметил лишь несколько неудачливых «ночных бабочек», — как правило, они ходили парами, их работа еще не закончилась. Попадались и мужчины — из тех, кто заявляется домой только утром, — они искали, где бы еще выпить. Одинокие клубные завсегдатаи, возвращавшиеся с Пэл-Мэл, взвешивали имеющиеся у них возможности. Расстояние между экипажами немного уменьшилось, когда мы проезжали мимо нового театра «Лирик», где дебютировала молодая Мари Темпест[37], затем резко свернули на Фрит-стрит. Я уже начал понимать, куда мы направляемся, и, когда кэб Оскара выкатил на площадь Сохо, сказал своему кэбмену:

— Тпру! Стоп!

Кэб Оскара остановился прямо на площади.

Я наблюдал за моим другом, который выбрался на тротуар и остановился, глядя на высокое узкое здание, расположенное в восточной части площади. Его почти полностью скрывал полог ночного мрака, если не считать небольшого круга света, выделявшегося на темном фоне, точно бледная гвоздика в петлице. В окне третьего этажа со свечой в руке стояла девушка с изуродованным лицом. Оскар неотрывно на нее смотрел. Как только девушка его увидела, она вздрогнула и подняла руку, приветствуя моего друга. Оскар помахал ей в ответ, она наклонилась и задула свечу. Окно погрузилось в темноту. Оскар тут же вновь сел в экипаж и поехал дальше.

— Следуйте за ним, — сказал я своему кэбмену.

И мы покатили на север от площади Сохо, потом на запад по Оксфорд-стрит, на юг по Бонд-стрит к входу в отель «Албемарль», в шести домах от клуба «Албемарль», который мы с Оскаром покинули сорок минут назад. Иногда Оскар останавливался в отеле. Мне это было известно, но я не ожидал, что он направляется именно сюда, поэтому, как только его кэб остановился, мой оказался совсем рядом.

Оскар подошел к двери отеля и позвонил. Почти сразу дверь распахнулась, и ночной портье впустил его внутрь. Переступив порог, Оскар оглянулся, посмотрел в мою сторону и сказал: