Оскар Уайльд и смерть при свечах - Джайлз Брандрет

— У Билли были враги, миссис Вуд? Вы не знаете, кто мог отнять у него жизнь таким ужасным способом?

Бедная женщина молча уперлась невидящим взглядом в стол.

— Я совсем ничего не знаю про его жизнь в Лондоне, — заговорила она наконец. — Мне так стыдно.

Оскар взял ее за руку.

— Расскажите про свою жизнь, — мягко попросил он. — Расскажите про себя и Билли, я хочу знать всё.

«Актеры счастливые люди, — написал мне как-то Оскар в одном из писем. — Они могут выбрать, где им играть, в трагедии или комедии, станут ли они страдать или радоваться, смеяться или плакать. В реальной жизни все иначе. У нас нет выбора. Весь мир — театр, и нам приходится играть навязанные нам роли».

Когда Сюзанна Вуд начала рассказывать свою историю о той роли, которую навязала ей жизнь, я почувствовал, что она долго ждала этого момента и давно хотела облегчить душу. Речь Сюзанны была порывистой, но такой открытой, что ее искренность обезоруживала. Время от времени на нее накатывали волны горя, похожие на могучие валы, набегающие на берег. И тогда она, не в силах сдержаться, всхлипывала и прижималась к Оскару, точно к любимому отцу; когда боль отступала, и вода медленно отползала по прибрежному песку назад в море, Сюзанна вытирала глаза и снова принималась быстро и свободно говорить, словно отчаянно спешила сказать то, что наболело, прежде чем налетит следующий шквал. Она обращалась только к Оскару, но, слушая ее повествование и по просьбе Оскара записывая основные моменты, я верил каждому ее слову.

Оскар ошибся на ее счет: миссис Вуд не имела ничего общего ни с миссис Тоджерс, ни с миссис Гаммидж. Прежде всего, следует отметить, что ей было всего тридцать четыре года, и природа наградила ее красотой. Не без изъяна, разумеется, — в медного цвета волосах уже проглядывала седина, светло-зеленые глаза покраснели, вокруг губ залегли морщины, на шее я заметил ярко-красное родимое пятно. Но Сюзанна Вуд обладала достоинством и изяществом, неожиданными в хозяйке маленького приморского отеля. Простое серое платье из грубой материи не могло скрыть фигуру настоящей леди, а не женщины из низов, занимающейся тяжелой работой. Кроме того, она производила сильное впечатление благодаря тому, что была выше среднего роста и даже в горе высоко держала голову.

Сюзанна Вуд рассказала нам, что родилась одиннадцатого августа 1855 года. («Понятно, в день святой Сусанны», — пробормотал Оскар) и была внебрачной дочерью мистера Томаса Вуда, барристера из Грейс-инн[32], в Лондоне. Ее мать, имени которой она никогда не знала, умерла во время родов. Отец, родившийся в год Трафальгарского сражения[33], последовал за ней, когда Сюзанне едва исполнилось пять лет, летом 1860 года. Ее вырастила пожилая чета — Мэри и Джозеф Скипвит, они тоже уже умерли, — жившая в Бромли, пригороде, расположенном к юго-востоку от Лондона. Они когда-то работали у ее отца садовником и поварихой.

Скипвиты были суровыми, богобоязненными людьми. Своими детьми они не обзавелись и не слишком любили Сюзанну. Они исполняли свой долг, потому что уважали ее отца и потому что он им заплатил за то, чтобы они о ней заботились. Впрочем, не слишком много, и миссис Скипвит множество раз это повторяла, но вполне «достаточно», а в нашей жизни (как говорил царь Давид) мы можем насытиться только слезами, поэтому «достаточно» следует считать благословением.

Скипвиты истово следовали словам Псалмопевца и прилежно подсчитывали свои благодеяния. Они требовали, чтобы Сюзанна следовала их примеру: утром и вечером читала Библию и при каждой возможности благодарила Бога за то, что ей так повезло в жизни. Ребенком Сюзанна не знала, что такое праздность. С восьми до двенадцати лет она ходила в школу для бедных в Бромли, но, если не считать того времени, что она там проводила, шла туда или возвращалась домой, или находилась в церкви, Сюзанна выполняла работу, которую Бог — и Скипвиты — ей поручали: подметала полы, скребла, мыла, оттирала, чистила овощи, стирала, шила, штопала и готовила еду. Миссис Скипвит научила ее вести домашнее хозяйство. Мистер Скипвит — управляться с садом, выращивать и собирать овощи, разводить костер, рубить дрова и обращаться с ножом.

Джозеф Скипвит умел это мастерски. Он мог убить, освежевать и разделать на обед кролика за считаные минуты. Кроме того, он был искусным резчиком по дереву и, благодаря ему, Сюзанна научилась обычным кухонным ножом вырезать самые разные фигурки из подобранных с земли кусочков дерева — маленьких поленьев и упавших веток. С его помощью, когда ей было одиннадцать, Сюзанна сделала из березы Ноев ковчег больше двух футов длиной, с полным набором животных, больших и маленьких, которых поселила в нем.

Когда Сюзанне исполнилось пятнадцать, однажды в воскресенье, после вечерней молитвы, мистер Скипвит набросился на нее, попытался поцеловать в губы и стал лапать руками. Когда она начала отбиваться, он швырнул ковчег и всех животных в огонь и принялся поносить ее за тщеславие, высокомерие и неблагодарность.

Когда Сюзанна жила у Скипвитов, она ни в чем не нуждалась, кроме счастья. Ее существование в Бромли было таким, каким она и ожидала: юдолью слез. Она знала с тех самых пор, как помнила себя, что не всегда будет оставаться с ними, что в восемнадцатый день рождения ее судьба изменится, но, пока этот день не наступил, не имела понятия, какие перемены ее ждут. Скипвиты сказали ей, что, хотя она и незаконнорожденная дочь, ее отец был благородным человеком, который понимал, что в земном и загробном царстве приходится платить за совершенные грехи, и поэтому обеспечил ее будущее — а заодно и их тоже. Так и оказалось.

Одиннадцатого августа 1873 года из наследства покойного Томаса Вуда, эсквайра, члена лондонского Грейс-инна, Джозефу и Мэри Скипвитам была выплачена премия в размере трехсот пятидесяти фунтов в благодарность за оказанные ими услуги. Сюзанна, его признанная внебрачная дочь, получала право на владение собственностью, которая носила название «Замок» и находилась на Харбор-стрит в Бродстэрсе, графство Кент, а также пожизненный доход, равняющийся восьмидесяти фунтам в год.

Мистер и миссис Скипвит остались довольны своей наградой. Мистер Скипвит сказал, что она «достаточная», но по его тону и неожиданно вспыхнувшим щекам Сюзанна поняла, что сумма превзошла его самые смелые ожидания. Сама она была потрясена своим наследством.

— До того мгновения я не знала, что такое счастье, мистер Уайльд. Счастье это свобода. Мой отец оставил мне дом и тем самым выпустил на волю. Он подарил мне собственное жилище; обеспечил делом и доходом — и счастьем. А ведь я его даже не знала.

«Замок» был одним из нескольких владений, расположенных на берегу моря и принадлежавших Томасу Вуду. Когда он перешел в собственность Сюзанны, он представлял собой обветшалый пансион. За два года, до лета, когда ей исполнилось двадцать, Сюзанна превратила его в респектабельный отель для постоянных и временных гостей.

— Он стал моим замком, мистер Уайльд.

— А когда в один прекрасный день в замок приехал прекрасный принц, — проговорил Оскар, — ваше счастье стало полным.

Сюзанна рассмеялась сквозь слезы:

— Как вы догадались?

— Я и сам пишу сказки, и знаю, как они начинаются. И чем заканчиваются. Я искренне вам сочувствую. Как звали вашего принца?

— Уильям О’Доннел, — ответила миссис Вуд.

— Уильям О’Доннел? — повторил за ней Оскар.

— Да, — сказала она. — Он был совсем юным, почти мальчиком…

— И поразительно красивым? — предположил Оскар.

— Да, — взволнованно подтвердила она и положила руки на руки Оскара. — Откуда вы все это знаете?

— Я ничего не знаю, — ответил Оскар. — Я всего лишь предположил… Ваш принц был смотрителем маяка…

Сюзанна Вуд поднесла руку к губам, не в силах скрыть изумления.

— Он был молод и красив, — продолжал Оскар, — и еще он был очень смелым. И погиб в море.

— Откуда вы знаете? — выдохнула она. — Я никому не рассказывала.

Я удивился не меньше нее.

— Откуда, Оскар? — спросил я.

Он повернулся ко мне и улыбнулся.

— Оглянитесь по сторонам, Роберт, — сказал он. — Что вы видите на стенах гостиной? Заметили что-нибудь интересное, когда мы шли по коридору?

Я окинул взглядом грязную комнату.

— Картинки? — предположил я.

Теперь только я обратил внимание на то, что все стены завешены огромным количеством картинок в рамках самых разных форм и размеров.

— Да, Роберт, картинки, как вы выразились: гравюры, офорты, чеканки, литографии и эстампы. Разве вы не видите? Миссис Вуд выбрала их не из-за художественной ценности — качество «произведений» оставляет желать лучшего, — для нее главное сюжет. Неужели вы не заметили, что все они изображают одно и то же — либо маяк, либо кораблекрушение? Миссис Вуд построила здесь храм, посвященный ее тайной боли.