Жемчужина Авиньона - Элейн Кейн

Вместо ответа Хью надул щеки и выпустил тонкую струйку воды прямо ей на передник.

Катарина вскрикнула, глядя, как струйка грязной воды стекает по одежде, Хью показалось, что сейчас она в возмущении выскочит из комнаты, но тут глаза ее сверкнули, она схватила ведро, стоявшее рядом с чаном, зачерпнула воды и нахлобучила ведро на голову Хью.

Тот сорвал с головы ведро и тоже зачерпнул воды из чана. Теперь Катарина не на шутку рассердилась.

— Хью Вунэ, — вскричала она. — Даже и не смей думать о том, чтобы облить меня своей мыльной водой еще раз!

— Ну, Катарина, — запротестовал он, — что ты ведешь себя, как старуха! Ты же раньше была такой веселой!

— Старуха?! — она с силой запустила в него куском мыла. — Да если хочешь знать, в Авиньоне по-прежнему никто не сравнится со мной на соколиной охоте!

Хью округлил глаза:

— И ты хочешь, чтобы я в это поверил?

Катарина уперла руки в бока и наклонилась к нему.

— Нет, мсье рыцарь, мне не нужно, чтобы вы в это поверили, я докажу это. Как только Теренс поправится настолько, что можно будет его оставить хоть на день, мы отправимся на охоту. Тогда ты сам увидишь, кто лучше умеет это делать.

Катарина была совсем близко от Хью. Брови ее были сердито нахмурены, а губы вызывающе поджаты. Он смотрел на эти губы, зачарованный совершенством их формы, нежной мягкостью их, золотисто-красным цветом, напомнившим ему румяный бок спелого, сочного персика, ждущего прикосновения других губ, изнывающих от жажды. Он перевел взгляд на глаза цвета морской волны, в бездонной глубине которых мелькали то голубоватые, то золотистые искорки. Он помнил эти глаза, но тогда они сияли на лице девочки-подростка, а теперь украшали собой женщину редкой красоты, душа которой осталась такой же доброй и любящей, какой он ее помнил все эти годы.

Катарина облокотилась на край медного чана, не в силах побороть странное чувство, невидимой нитью связавшее их. Она улыбнулась Хью, чувствуя, как тот тщетно пытается разорвать эту нить, но ответной улыбки не последовало. Он смотрел ей в глаза, как бы пытаясь проникнуть в самые сокровенные глубины ее естества. Игра была окончена, выражение лица его изменилось, и несколько долгих мгновений он смотрел на нее, не отрываясь.

Он был так близко, ее рыцарь, все чувства Катарины обострились, его дыхание гулом отдавалось в ее ушах, ноздри наполнил запах мыла, смешанный с теплым ароматом его кожи. В потемневшей комнате пламя очага бросало красноватые отблески на его бронзовое тело, и Катарина как зачарованная смотрела на их танец. Наступила странная тишина, нарушаемая только шипением факелов, и все окружающее перестало существовать.

Словно во сне Катарина увидела, как Хью взял ее руки в свои. Он прижал их к мокрой груди, и она едва не лишилась чувств, ощутив ладонями упругость золотистых волос. Как будто во сне она смотрела, как Хью подносит ее руку к губам, и когда он, наконец, коснулся ее, Катарина вздрогнула, словно молния ударила между ними. Жар разлился по всему ее телу, руки и ноги отказывались повиноваться ей. Это были новые для нее чувства, которых до сей поры ей не приходилось испытывать. Он притянул ее к себе, и Катарине показалось, что она не сможет вынести напряжения, заставившего ее тело сотрясаться от дрожи. Он потянулся к ней и нежно коснулся ее губ своими. Катарина закрыла глаза, она едва держалась на ногах. Легкий вздох слетел с ее губ, как будто в душе ее открылась потайная дверца, о существовании которой она и не подозревала. Почти не сознавая, что делает, она обхватила его плечи руками.

Вдруг словно порыв ледяного ветра налетел на нее. В ужасе она вырвалась из его объятий и отскочила на шаг, пытаясь что-то сказать, но не смогла издать ни единого звука. Наконец, с трудом овладев собой, она отвела от него взгляд и дрожащим голосом сказала:

— Вода, должно быть, совсем уже остыла.

Хью ничего не ответил, по-прежнему не отрывая от нее глаз. Наконец, он молча кивнул. Катарина подала ему полотняное полотенце и снова отступила на шаг, не зная, куда девать глаза.

— Надо проведать брата, — спокойно сказал он.

— Я сама схожу, — быстро предложила она. — Так будет быстрее. — Ей хотелось поскорее покинуть эту комнату, и она ухватилась за этот предлог, как утопающий хватается за соломинку. Так же, как слуге незадолго до этого, Катарине хотелось оказаться подальше от Хью. Не ожидая ответа и стараясь не встречаться с ним взглядом, она выскользнула из комнаты.

Глава седьмая

Забыв о том, что надо проведать Теренса, Катарина сразу же пошла к себе, но одного взгляда на постель ей было достаточно, чтобы понять, что заснуть она сегодня не сможет. Вместо того чтобы прилечь, она начала ходить по комнате взад и вперед, пытаясь справиться с обуревавшими ее чувствами. Четыре года она думала о Хью днем и ночью, постоянно поминая его в своих молитвах, мысленно делясь с ним своими радостями и горестями. Все эти четыре года в ее сознании он представал героем одной из песен, которые поют менестрели. С самого начала он казался ей каким-то сказочным персонажем — воином, под броней которого билось мягкое, нежное сердце, о существовании которого знала только она. Но сейчас — нет, с того мгновения, как она встретила его на пороге — Катарина воспринимала его совершенно по-другому.

Почему он поцеловал ее? Только они веселились, как будто он никогда и не покидал Авиньона, все было легко и просто, как вдруг глаза его затуманились, лицо изменилось, и вот он поцеловал ее. Это нисколько не напоминало то, как два года назад сын одного дворянина, гостившего у них, поцеловал ее на берегу реки. И то, как Жофрей припадал к ее руке, совсем не было похоже на поцелуй Хью, проникший, казалось, в самое сердце Катарины. Он пробудил в ней чувства, о существовании которых она не подозревала, и это не на шутку испугало ее.

Что теперь она должна думать? Она помолвлена, Хью тоже должен жениться на другой. Катарина вдруг вспомнила об Адели. Когда Теренс говорил о ней, то в голосе его всегда сквозило едва сдерживаемое раздражение, а Хью старался сменить тему разговора, когда она спрашивала его о невесте. Может, он больше не помолвлен с ней или получил известие, что она заболела или умерла?

Эта мысль потрясла Катарину. Если так, то Хью свободен и волен жениться на ком угодно. А если он хочет жениться на ней? От этой мысли Катарине едва не стало дурно. Выйти замуж за своего рыцаря! Она представила, как бы это могло быть — бесконечные дни, наполненные счастьем, долгие вечера у очага их собственного Большого Холла, степенные беседы о хозяйстве, о жизни, о детях…